Расчищая путь пехоте
Шрифт:
На позиции артполка обрушили бомбовый удар "юнкерсы". По самолетам открыли огонь две расположенные невдалеке зенитные батареи. Первым же залпом они сбили один, а несколькими минутами позже и: другой фашистский бомбардировщик. Остальные сбросили свой груз с большой высоты, не причинив особого вреда орудиям и расчетам.
Полк продолжал вести бой. Капитан Посохин доложил:
– Первая батарея капитана Егорова подбила три вражеских танка. Лейтенант Вовк уничтожил бронетранспортер, старший лейтенант Лоза поджег средний танк.
– Молодцы!
– кричу изо всех сил.
– Так держать!
У майора Пащенко тоже успех.
Командир стрелковой дивизии, в интересах которой вел огневой бой наш полк, сообщил мне, что противник вводит в дело свежие танковые подразделения.
Бушующие смерчи огня, визг танковых гусениц и вой двигателей медленно отодвигались в сторону Волга, к северной окраине Сталинграда. Чтобы лучше видеть поле боя, я перешел на НП майора Пащенко.
По глубокой балке, доходившей до самого города, в дыму и гари двигались вражеские танки и пехотные подразделения. Гитлеровцы подтягивали к ним свою артиллерию. Одна четырехорудийная батарея немцев с ходу начала рассредоточивать свои орудия, занимать позицию. До нее от наших наблюдательных пунктов не было и километра. Приказываю Пащенко ударить по вражеским артиллеристам. Внимательно слежу в бинокль. Батарея капитана Лучкина первым же залпом накрыла позицию гитлеровцев.
– Молодец Лучкин!
– кричу Пащенко.
– Передайте комбатру: объявляю благодарность всему личному составу. Поздравляю с первой вражеской батареей, записанной на счет полка!
А в стороне Сталинграда творилось что-то невообразимое. Огромные столбы черного дыма заволокли небо над городом. Варварская бомбежка жилых кварталов Сталинграда продолжалась до конца дня.
Позднее стало известно, что в этот день вражеская авиация совершила более 2000 самолето-вылетов, превратив многие кварталы Сталинграда в груды развалин. Но более всего обожгла весть о том, что противнику удалось-таки рассечь сталинградскую оборону на две части и прорваться к Волге севернее города. 62-я армия, в оперативном подчинении которой мы находились, была отрезана от основных сил фронта. Вследствие этого нас переподчинили другой армии.
Бои приняли затяжной характер. В течение первой половины сентября на фронте Самофаловка, Ерзовка три наши армии - 24-я, 1-я гвардейская и 66-я, - сражавшиеся севернее участка прорыва, пытались восстановить положение, оттеснить немецкие части, вышедшие к реке, но сил и средств для этого не хватало. Правда, настойчивые атаки ваших стрелковых подразделений и меткие огневые удары артиллерии отвлекли на себя значительные силы врага, чем ослабили его удар по городу.
Меня и моих товарищей радовало то, что к нам, на Сталинградский фронт, все больше и больше прибывало артиллерии, главным образом частей РВГК. Как правило, они, как и мы, были не до конца сформированы, доучивались в боях, но огневая мощь нашей группировки крепла изо дня в день.
Большие испытания выпали в те дни на долю личного состава 1107-го пушечного артиллерийского полка. Хорошо запомнились бои с 3 по 8 сентября, когда армии Сталинградского фронта предприняли наступление с севера во фланг вражеским соединениям с целью ликвидации коридора, образовавшегося севернее города.
Немцы основательно закрепились на многочисленных высотах, господствовавших здесь над
Во время боевой работы по целям, особенно по артиллерийским и минометным батареям, а также по скоплениям пехоты и танков противника, командиры взводов, старшие офицеры па огневых позициях и политработники находились в расчетах. При исполнении команд, определяющих порядок огня, они следили за точным соблюдением указанного командой темпа стрельбы и за тем, чтобы каждое орудие производило выстрел в свою очередь, не опережая другие и не отставая от них. Главным для нас тогда было выработать у номеров определенный комплекс навыков боевой работы, довести ах до автоматизма.
Помню, когда полк стоял на позициях в районе Ерзовки и уже считалось, что мы более или менее научились стрелять, я стал наблюдать в стереотрубу за тем, как ложатся снаряды на рубежах ПЗО при отражении атаки большой группы вражеских танков, и ужаснулся. Фонтаны земли и огня вздымались с большими отклонениями как по дальности, так и по направлению.
– Беда, комиссар, - говорю Горошко.
– В батареях не умеют строить ни параллельный веер, ни веер по размеру участков ПЗО. Да и за установками прицела и угломера следят не все командиры орудий и наводчики.
В любое другое время я, конечно, тут же прекратил бы стрельбу, но шли вражеские танки, много танков, и снаряды, ложившиеся даже в таком беспорядке, попадали в цель...
– Не нервничай, Виктор Макарьевич, - слышу, как всегда, спокойный голос комиссара.
– Посмотри лучше, как шарахаются от наших снарядов гитлеровские танки. Не было бы, как говорится, счастья, да несчастье помогло. А навыки - дело наживное. Дай срок...
А там, на поле боя, на пути движения рассыпавшихся широким фронтом гитлеровских танков стояла непробиваемая стена плотного огня. Внакладку по этому рубежу стреляли минометы и гаубичные батареи 122-миллиметровых орудий поддерживаемой стрелковой дивизии. Танки врага маневрировали, пытаясь то уклониться в сторону и обойти страшный для них рубеж, то рывком преодолеть его. На поле боя один за другим вспыхивали яркие костры...
Несмотря на ежедневные боевые стрельбы, расчеты продолжали учиться и их боевое мастерство росло изо дня в день.
Весь сентябрь полк перебрасывали с места на место. Автотранспортом и тракторами мы были пополнены уже до штата, и маневрировать колесами и гусеницами стало гораздо легче. Но частая смена позиций, марши, оборудование окопов для орудий, наблюдательных и командных пунктов требовали огромного физического труда, и, как правило, ночью (днем стрельба).
В поте лица трудились все: артиллеристы-огневики, разведчики, связисты, трактористы-механики, воины службы артснабжения и тыла. Как сейчас вижу перед собой сутулую фигуру пожилого тракторного механика А. И. Моисеева. Это был труженик из тружеников. Его никто не видел и минуты без дела. Он знал цену своему труду, работал на совесть, и все мы уважали этого немногословного собранного человека. Некоторое время спустя я с удовольствием поздравил его е заслуженной наградой - медалью "За боевые заслуги".