Расцвет и упадок государства

ван Кревельд Мартин

Известны случаи, когда могущественные жрецы использовали свои предполагаемые магические силы, чтобы превратить свое влияние во власть и стать de facto вождями племени. Они выступали в качестве посредников, улаживали споры, представляли свой народ перед чужеземцами и подстрекали к действиям против других групп, включая организацию восстаний против имперских властей, в колониальную эпоху. И хотя из-за сакрального характера своего положения жрецы не могли выполнять функцию военных командиров или принимать участие в сражениях, они часто проводили церемонии начала и завершения войны, считавшиеся необходимыми соответственно в качестве санкции на предстоящее кровопролитие и в качестве средства примирения. За свое служение они могли получать дары в виде еды, так как часть подношений божествам специально откладывалась для жрецов. Их вознаграждение так же могло включать в себя одежду, услуги — например, помощь при постройке жилья, а в некоторых обществах — женщин.

Тем не менее жрецы, сколь бы важным ни было их положение, не устанавливали обычаев, а лишь объясняли их и интерпретировали в соответствии с конкретным случаем. Они имели право требовать подчинения себе не больше, чем любой другой

человек. Они не облагали людей налогами, не имели организованной свиты, которая могла бы приводить в исполнение их желания, и не могли осуществлять командование во время войны. Их оружием были убеждение и посредничество, а не принуждение; и поскольку санкции, которые они могли наложить, были исключительно сверхъестественной природы, их власть была гораздо слабее, чем власть вождя или любого другого правителя в обычном смысле этого слова. Из описания пророком Самуилом тех порядков, которые установит надлежащим образом помазанный и коронованный царь, можно понять, чего он сам, будучи пророком, сделать не мог: «Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами. Сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим и сделает всадниками своими, и будут они бегать перед колесницами его; и он поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтобы они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши, и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет, и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; и рабов ваших и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами; и восстенаете вы тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда» [21] .

21

1 Цар 8, 11–19.

Племена с правителями (вождества)

Поскольку общественная структура племен без правителей была практически идентична структуре большой семьи, клана или рода, такие племена непременно были маленькими и редко насчитывали больше нескольких тысяч человек. Хотя, возможно, гоббсовское описание таких обществ, постоянно живущих в состоянии войны всех против всех, является преувеличенным, эти общества, безусловно, были децентрализованы, и те из них, которые находились хотя бы ступенью выше, чем групповые сообщества, часто были раздираемы междоусобицами. Военные действия были маломасштабными, и потери были невелики. Однако на протяжении существенных промежутков времени они могли представлять собой важный фактор мужской смертности.

Образ жизни этих племен, независимо от того, основывался ли он на охоте и собирательстве, скотоводстве, временном садоводстве или комбинации этих видов деятельности, требовал низкой плотности населения, широких свободных пространств и кочевого или полукочевого образа жизни. Поскольку развитых средств связи не существовало, присущая такому обществу тенденция к разделению и дезинтеграции была еще сильнее. Дезинтеграция должна была предотвращать доведение междоусобиц до крайней степени кровопролития, наблюдавшейся в обществах с более развитой системой правительства. И в этом смысле такая система была не только недостатком, но и благом.

Что в военное, что в мирное время такие общества не были способны к согласованным действиям в масштабах, превосходящих уровень мужского братства; редкое исключение — просуществовавшая недолгое время Лига ирокезов на американском северо-востоке — только подтверждает правило. Небольшая численность населения, общая собственность на средства производства, такие как земля, лес и вода, и относительное экономическое равенство также препятствовали специализации и разделению труда, кроме того, которое во всех обществах основано на возрасте и поле. Поскольку каждое домашнее хозяйство в удовлетворении своих хозяйственных нужд практически полностью полагалось на себя, уровень жизни и развитие технологий оставались на уровне простого выживания. Какими бы ни были старинные добродетели, которые приписывали таким обществам западноевропейцы со времен Руссо и Дидро, с точки зрения исторических фактов они были и есть (те, которые еще выжили) наименее успешные из всех человеческих обществ. Только в тех регионах, где они не сталкивались с более развитыми формами правления — таких как Австралия, отдельные части Восточной Африки и равнины Северной Америки, — племена без вождей могли обитать на больших территориях и поддерживать свой образ жизни. Во всех других местах им суждено было быть оттесненными в джунгли, как в Южной Америке и Центральной Африке, в пустыни — как в Южной Африке, или на арктические пустоши — как в Гренландии, Канаде и на Аляске. И только на территориях с неблагоприятными условиями для существования некоторые из них могли существовать еще совсем недавно [22] .

22

Идея, что простейшие племена без правителей в действительности являются остатками деградировавших более сложных обществ, рассматривается в работе: Е. Е. Service, Primitive Social Organization: An Evolutionary Perspective (New York: Random House, 1964). См. также: D. W. Lathrap, The Upper Amazon (London: Thames and Hudson, 1970); R. D. Alexander, Darwinism and Human Affairs (Seattle: University of Washington Press, 1979).

Напротив, племена с правителями, называемые также вождествами, можно найти во многих уголках мира. К их числу относятся многие общества Юго-Восточной, Западной и Южной Африки, а также множество других в Юго-Восточной Азии, Полинезии, на Гавайях и в Новой Зеландии. Дополнительные примеры нам дает история, повествуя о

племенах, разрушивших микенскую цивилизацию и правивших Грецией во время «темных веков», примерно между 1000 и 750 г. до н. э. Затем существовало множество готских, франкских и других германских племен со времени заката Римской империи (т. е. речь идет не о племенах времен Тацита, которые, по-видимому, походили скорее на племена без правителей), вплоть до становления империи Каролингов в VIII в. н. э. К этому же типу относятся скандинавские племена на протяжении X в. н. э., иными словами, непосредственно перед тем, как они были обращены в христианство и перешли к более централизованным формам правления.

Вождества, в соответствии со своим названием, управлялись вождями — индивидами, возвышавшимися над другими людьми и имевшими право повелевать им. Это право неизменно основывалось на предполагаемом божественном происхождении вождя, что, в свою очередь, естественным образом предполагало наследование титула от отца к сыну. Тем не менее принцип, при котором старший потомок мужского пола в семье автоматически наследовал власть, действовал довольно редко. Причиной тому было то, что большинство этих обществ являлись полигамными обществами par excellence [23] , подобными современной Саудовской Аравии (которая до 1930-х годов являлась просто рыхлым собранием племен, управляемых вождями, непрерывно находящимися в состоянии войны друг с другом). Без сомнений, одна из причин полигамии — постельные удовольствия: со времен короля Соломона с его тысячью женами до времен председателя Мао с его служанками удовлетворение сексуальных аппетитов всегда было привилегией правителей. И чем выше был статус правителя, тем больше у него было жен [24] . При этом женщины, благодаря своему труду, представляли собой также источник богатства: обратите внимание на многочисленных «женщин, умелых прядильщиц», которые переходили из рук в руки на страницах поэм Гомера. Женщины из знатного рода или те, которые отличались особой красотой, также были символом статуса их владельцев.

23

В истинном смысле слова (лат.). — Прим. научн. ред.

24

R. D. White, «Rethinking Polygyny: Co-Wives, Codes and Cultural Systems,» Current Anthropology, 29, 1989, p. 519–572.

Естественным результатом многоженства было большое количество детей, которые, когда приходило время, могли выступать кандидатами на наследование власти. Порождаемый этим потенциальный конфликт делался еще более острым, поскольку женщины принадлежали разным классам: некоторые были официальными женами вождя, другие были наложницами, третьи могли быть служанками, пленницами или рабынями, которых использовали для деторождения в дополнение к другим их обязанностям. Хотя некоторые женщины могли иметь детей в результате временных связей, большинство зачинало их от главы семьи, будучи членами его домохозяйства в том или ином качестве. Ввиду наличия множества градаций разница между законными и незаконными детьми была далеко не всегда четкой.

На практике решающей становилась личная способность претендента быть лидером, а также, в первую очередь, кем была его мать. Как правило, первая или главная жена вождя происходила из семьи, занимавшей высокое положение в обществе. Будучи формально отданной мужу своим родом, она проходила через свадебный обряд, а затем наблюдала, как ее отпрыск наслаждался первенством над другими. Когда умирал старый правитель и ему на смену приходил один из его сыновей, мать наследника становилась довольно важной персоной, поскольку ее сын был обязан своим положением ей. Именно в этом узком смысле можно сказать, что положение в этих обществах определялось по материнской линии. Опять же приведем пример из Библии, в этот раз из 3-й и 4-й книги Царств. Когда новый правитель в Израиле или Иудее восходил на трон, имя его матери заносилось в анналы — обычно в первый и последний раз, если только она не превышала своих полномочий и не пыталась властвовать сама. В германских королевствах эпохи раннего Средневековья, так же как в некоторых африканских и восточно-азиатских вождествах, вождь имел обыкновение при жизни выбирать одного из своих сыновей и назначать своим преемником. Чтобы быть уверенным в том, что его воля будет соблюдена, назначалось также нечто вроде совета по регентству, состоящего из дворцовых должностных лиц [25] .

25

О том, как это осуществлялось в южноафриканском племени банту, см.: I. Scapera, Government and Politics in Tribal Societies (London: Watts, 1956), p. 50ff. Похожая система была у Меровингов, см.: I. Wood, The Merovingian Kingdoms 450–751 (London: Longman, 1994), p. 55ff.

Общество, не считая вождя, обычно разделялось на два слоя или класса. Первой шла привилегированная группа, небольшая по численности в сравнении с численностью всего населения и состоящая из членов большой семьи, клана или рода вождя. Они были наделены особыми правами, такими как доступ к вождю, за их ранение или смерть выплачивались гораздо большие суммы компенсации и на них не распространялись некоторые виды наказаний, считавшиеся унизительными. Часто им было позволено носить особые отличительные знаки, одежду или татуировки (последнее имело место в регионах с благоприятным климатом, где одежда роли не играла). Положение этих индивидов в обществе обычно очень четко определялось их родственными связями с вождем, т. е. тем, были ли они его сыновьями, дядьями, братьями, племянниками, родней со стороны жены и т. д. Обычно именно из этих людей вождь выбирал правителей провинций. С другой стороны, именно потому, что эти люди имели определенное право на престолонаследие, их редко назначали на высшие должности при дворе, такие как majordomo или начальник телохранителей.