Раскаты
Шрифт:
– Понимаешь? Вот она наша реальность,– говорил он, пока женщина крутилась вокруг него.– Что ни говори, а Рожественский молодец. Настоящий служивый пес! В хорошем смысле слова, конечно. Ты же помнишь, что мой брат рвался на эскадру?
– И?– с невообразимой скукой в голосе спросила Зина.
– И таки прорвался. Да не куда-нибудь, а на Суворова! К самому вице-адмиралу! Я вчера забыл сказать – возились в клинике долго; но он мне письмо прислал – там все подробно расписано. Он видел Рожественского и говорил с ним. Тот лют, как волк, устраивает сейчас дисциплину…–
– Дорогой, ты опоздаешь на работу,– напомнила жена.– Письмо никуда не денется. Хочешь, так своему начальнику прочитай.
– Если ему это покажется интереснее его медицинских журналов,– съязвил Маслов и просмеялся.
Спустившись вниз, он взял извозчика и поехал к клинике. Улыбка все еще не сходила с его лица. «Показать письмо Арцыбашеву…– весело думал он.– Тому самому Арцыбашеву, похожему повадками на змея? Нет, уж лучше сразу уволиться».
Клиника Арцыбашева помещалась в уютном белом особнячке с аккуратным подъездом, вокруг которого разбили густой парк. Маслов не видит возле него красного «форда», и его настроение заметно улучшается.
В вестибюле вахтер помог ему снять пальто, вежливо спросил:
– Как ваши дела, Петр Геннадьевич?
– Хорошо. Арцыбашева пока не видно?
– Нет.
Маслов попросил отзвонить, когда тот придет, а сам направился в свой кабинет.
В длинном коридоре одна из медсестер мыла пол. Вторая протирала картины. Кивнув обеим, Маслов прошел мимо них, поднялся по извилистой лестнице на третий, самый последний этаж.
Здесь был только небольшой холл, в котором друг против друга расположились две двери с табличками. На одной: «А. Н. Арцыбашев, хирург»; на второй «П. Г. Маслов, младший хирург».
Маслов зашел в свой кабинет, положил портфель на стол и подошел к шкафу. Вытащив халат, он встряхнул и расправил его, пригляделся к материи и даже понюхал. Кинув халат на пол, подошел к столу и схватился за телефон:
– Кто стирал белье? Пусть подойдет ко мне!
Через пять минут в дверь постучали.
– Да?!– рявкнул Маслов.
В комнату вошел молодой парень в серой робе.
– Ты стирал?!– Маслов ткнул пальцем в горку скомканных халатов на полу.– Они воняют! Ты их хозяйственным мылом тер, что ли? У нас, между прочим, князь Аверин лежит! Как я к нему должен в таком халате заявиться, сволочь ты тупая? Бери их и перестирывай заново!
Парень быстро извинился, схватил халаты и исчез. Маслов – снова к телефону:
– Нюра здесь? Пусть принесет чистый халат!
«Мордами вам всем навтыкать нужно, сукины дети»,– Маслов подошел к окну. Отсюда было видно подъезд к клинике. Красного «форда» все еще нет, хорошо.
«Но ведь может появиться в любую минуту, зараза»,– раздраженно подумал Маслов.
В дверь тихо постучали два раза, а потом вошла медсестра Нюра.
– Ваш халат, Петр Геннадьевич…– ее ясный, приятный голос вкупе с ласковым взглядом небесно-голубых глаз делает свое дело – Маслов
– Ты вчера заступила, Нюра?
– Верно, Петр Геннадьевич,– девушка ищет, куда бы положить сложенный халат.
– Давай сюда, на стол,– он убирает портфель и относит его к шкафу. Как бы невзначай, закрывает замок на двери.
– Петр Геннадьевич?..– девушка удивленно сводит тонкие брови кверху, но ее губы растягиваются в улыбку.
Маслов медленно подходит к ней. Нюра – племянница его хорошего знакомого, ради которого он и устроил девушку медсестрой. Ей было около двадцати – Маслов не знал, сколько именно. Он с трудом помнил, сколько лет его жене, а запоминать возрасты всех любовниц не собирался тем более.
– Между прочим, к вам со вчерашнего вечера просился Афанасий Захарович,– сказала девушка, словно не замечая, что Маслов расстегивает ее халатик.– Кажется, он опять надорвал спину… Я просила его перезвонить сегодня.
– Не беспокойся о нем,– Маслов снял с нее шапочку и прикоснулся к туго стянутым на ее головке черным волосам. Где тут шпильки-невидимки? Маслов нащупал одну и вытащил – тонкая длинная прядь повисла на лбу.
– Пойдем ко мне на диван,– вкрадчиво прошептал он…
8
Отдышавшись, словно после долгого забега (на деле, прошли едва больше трех минут), Маслов поднялся и стал одеваться.
– Петр Геннадьевич…
– Не надо формальностей. Когда мы одни, зови меня Петей или Петром.
– Хорошо. Так что делать с Афанасием Захаровичем?
– А вот когда он позвонит, тогда и решим. Одевайся.
Маслов старался как можно быстрее облачить костюмом свое слабое, желтоватое тело. В контрасте с телом Нюры – молодым, красивым, покрытым светлой бархатистой кожей оно казалось ужасным, выцветшим, плохо обработанным куском лошадиной шкуры. Поэтому он не любил лежать с ней на диване. В постели, когда свои изъяны можно прикрыть одеялом – другое дело, но на голом диване…
Нюра одевалась гораздо медленнее. Маслов не торопил ее – наблюдать за тем, как девушка поправляет чулки и халатик, было слишком приятно.
– У меня к тебе просьба – сходи к князю, проверь его.
Девушка недовольно нахмурилась:
– В прошлый раз князь тронул меня за грудь.
– Пойми его,– пояснил Маслов.– Молодой парень, вторую неделю взаперти.
– Я его игр не поддерживаю.
– И не надо. Просто проведи осмотр, и поезжай домой. Даю два дня выходных.
– Хорошо,– Нюра улыбнулась.– Вы потом приедете?
– Может быть. Ах, дьявол…– Маслов увидел, как перед особняком остановилась машина Арцыбашева. Потом его взгляд мелькнул на часы.– Почти одиннадцать? Так, Нюра, тебе пора на выход.
Зазвонил телефон.
– Александр Николаевич приехал, идет сюда,– доложил голос вахтера, едва Маслов поднял трубку.
– Понял. Скажите ему – если что, я у себя.
– Доброе утро, Александр Николаевич!
– Доброе, Иван,– ответил доктор вахтеру, снял пальто.– Маслов здесь?
– С полчаса назад приехал.