Раскаты
Шрифт:
– Отлично.
Арцыбашев направился к себе в кабинет. Пока открывал дверь, сзади вышел Маслов:
– Александр Николаевич?
– Да, Петр Геннадьевич?
– Разговор есть.
– Что ж, входите,– Арцыбашев пустил его первым.
Его просторный кабинет был больше, но не роскошнее. Заходя сюда каждый раз, Маслов садился в одно из кресел в углу, напротив стола, закладывал ногу на ногу – словно он хозяин этого места, и начинал разговор.
– Вы сегодня припозднились,– заметил Маслов.
– Мать с утра приехала,
– Свежие сводки. Князь восстанавливается – медсестры жалуются, что он их пытается лапать.
– Ясно. Я напомню его дяде, военному прокурору, что парня скоро можно возвращать на фронт. Далее?
– Звонил Афанасии Захарович…
– Опять?!– вскрикнул Арцыбашев.– Что у него на этот раз?..
– Да все то же, что и в прошлый.
– О боже…– пораженно прошептал он.– Ничему человека жизнь не учит. Когда он будет?
– Звонил вчера вечером, после закрытия. Сегодня – тишина.
– Мы еще о нем услышим,– пообещал Арцыбашев.– Это все?
– Не совсем,– Маслов, немного поколебавшись, все же решил сказать.– Вторая эскадра сегодня отплывает. В газете об этом печатали. Вы читали?
– Читал,– сухо ответил Арцыбашев. Поднявшись из-за стола, он подошел к окну. «Далась тебе, плешивый черт, эта статья»,– подумал он вскользь. Вслух же сказал:
– Ваш брат попал на корабли?
– Да, на флагманский,– Маслов собирался сообщить это с особой гордостью, но полное равнодушие Арцыбашева захватило его, заставило сказать таким тоном, словно свершилось самое обычное дело.
– Ну, желаю семь футов под килем вашему брату. Путь предстоит неблизкий.
«Тебе бы на сцене острить, умник»,– подумал Маслов. Взгляд ненависти впился Арцыбашеву в спину.
– Это все?– он развернулся, сложил руки на груди. Читай: «Если вы, Маслов, закончили, можете идти».
– Я пойду,– Маслов поднялся.
– На всякий случай, готовьте операционную. Чувствую, наш купец скоро примчится сюда.
Когда Маслов ушел, Арцыбашев, устало выдохнув, рухнул в кресло.
– Ну что за дурак, а не человек,– пробормотал он, думая об Афанасии Захаровиче Дугине – конезаводчике, кутиле и самом богатом купце в верховьях Волги.
В половине двенадцатого в кабинете Арцыбашева зазвонил телефон.
– Слушаю,– он снял трубку почти сразу.
– Александр Николаевич?– спросил незнакомый мужской голос.
– Да, я. В чем дело?
– Это клиника доктора Градова, Москва.
– Я слушаю.
– Я профессор Геннадий Раскалов, лечащий врач вашей супруги. Нам не довелось встретиться лично…
– Что там с женой?– прямо спросил Арцыбашев.
– С ней… произошло несчастье. Понимаете, она впала в состояние жуткой истерики. Она постоянно
– Ну и? Что дальше?– нетерпеливо нажимал Арцыбашев.
– Вчера у нее должна была пройти первая беседа. Но что-то пошло не так и… ваша жена мертва.
– Как мертва?..
– Повесилась на простынях в палате. Вы же знаете – мы селим наших клиентов в хороших комнатах, присматриваем за ними…
– Меня не волнуют эти подробности,– перебил Арцыбашев.– Она мертва? То есть, вы позволили ей убить себя?
– Александр Николаевич, боюсь, что вы немного неверно понимаете…
– Это вы не понимаете. Вам отдали психически нездоровую женщину, подозреваемую в убийстве – под расписку, со всеми официальными бумагами, заверенными всеми полицейскими чинами, и она вдруг вешается?.. Не перебивай меня!– повысив голос, Арцыбашев заговорил еще быстрее.– Спасибо, что сообщаете мне об этом – сейчас я позвоню юристу, а потом полицеймейстеру, и мы устроим вам такую проверку, что от вашей клиники не останется даже воспоминаний!..
Он бросил трубку, достал из стола запечатанный коньяк и пустой стакан.
К двенадцати в квартире Арцыбашевых зазвонил телефон. Трубку взял управляющий. «Сейчас подойдет»,– сказал он и пошел в гостиную, где Ника, под присмотром бабушки и новой учительницы, разучивала Бетховена.
– Софья Петровна, ваш сын просит к телефону.
Женщина кивнула – «сейчас вернусь, не останавливайтесь», пошла за управляющим.
– Мама…– прошептал страшно глухой голос Арцыбашева.
– Да, Саша? Я слушаю.
– Слушай внимательно. Анна повесилась. Я позвонил и обговорил детали – завтра ее привезут. Никому ни слова, особенно Нике. Понятно?
– Саша, ты хочешь, чтобы девочка…
– Не вздумай ей говорить!– вскричал Арцыбашев.– Никому. С отцом Анны я сам поговорю… А ты молчи…
Связь оборвалась. Женщина вернулась в гостиную и, как ни в чем не бывало, молча, с помрачневшим лицом, стала наблюдать за уроком Ники.
9
День, начавшийся так отвратительно, пока не собирался заканчиваться.
У Арцыбашева снова зазвонил телефон. В этот раз – приемная:
– Приехал Афанасий Захарович Дугин. Орет матом и срочно требует, чтобы ему оказали помощь.
– Уже иду,– Арцыбашев положил трубку, спрятал запечатанный коньяк и стакан…
Дугин – здоровый волжский мужик, непомерно тяжелый, с красным лицом, заросшим густой рыжей бородой лежал на каталке и орал. Рядом с ним стояла худая, заплаканная женщина в нарядном платье.