Раскинув руки и закрыв глаза
Шрифт:
– Пора что-то решать с оторванцами, – сказал лейтенант и пояснил, отвечая на немой вопрос собеседника: – Эти разбойники расконсервировали старые свалки эпохи потребления, и из них на город высыпались тонны мусора.
На дороге, прекрасно просматривавшейся с высоты моста в обе стороны, никого не было, и лейтенант совершенно успокоился. Они постояли молча, любуясь закатным солнцем, опускавшимся за далекую белую стену, окружающую суетливый и неряшливый город.
– У нас так мало теплых дней, что уже с середины лета мы начинаем тосковать о нем и ждать следующего, –
День 7
Алекс не послушался мудрого совета. Он проводил время в праздности, много гулял и вместе с заскучавшей без приключений белой лошадью делал вылазки за крепостные стены. Там, за городом, огромные поля украшали себя желтыми и фиолетовыми цветами, зарастали густой травой, тонули в утренних туманах. В них хотелось, раскинув руки, лежать, смотреть в небо без дна и бесконечно вдыхать терпкие запахи лета.
«Они, конечно, больны, – думал Алекс. – Но ты им не судья, ты врач. И вообще, неизвестно, кем бы ты был сам, прожив жизнь под властью дракона».
Обычные люди – ограниченные, завравшиеся, с провинциальным комплексом мелкого деревенского хулигана.
Ничего похожего на кошмарные картинки из доисторической книги с висящими трупами, замученными, убитыми, сгоревшими заживо.
Просто несчастные люди, нуждающиеся в помощи.
Предстоящая встреча с чудовищем, то ли отрекающимся, то ли захотевшим реформ, не пугала. Оставался один неясный момент – в письме было сказано, что он должен приехать в город и ждать встречи с драконом. Но сколько нужно ждать? Может быть, дракон специально дает время поближе познакомиться с жителями, чтобы составить правильный рецепт реформ? Или тиран действительно решил уйти от власти, и встреча вообще не состоится?
В воскресенье, после праздника несогласия, Алекс выехал из города верхом и на грунтовой дороге, прибитой прошедшим ночью дождем, встретил суетливого человека, с которым он познакомился накануне в доме трактирщика. Врач был хмур, спешил, но остановился, чтобы поздороваться.
– Вы не боитесь ходить один за городом? – спросил он, подняв голову вверх и в знак уважения поправив круглые очки на переносице. – Будьте осторожны, оторванцы промышляют разбоем на дорогах. Могут отнять вашу прекрасную лошадь или убить – за кусок хлеба или просто из любопытства.
Алекс поблагодарил за предупреждение, но не принял всерьез.
Обещанные с разных сторон опасности казались едва ли реальнее ночных заморозков в середине июня.
День 14
– Сегодня из дома ни ногой.
– Я помню, папа.
Хозяин гостиницы вышел из кухни и мимо стойки регистрации прошел в холл. На руке у него висела сложенная в несколько слоев клеенка,
– Зови своего ухажера к завтраку.
– Папа, перестань.
Вега выходила из кухни с небольшим подносом, на котором стоял фарфоровый чайник и чашка с блюдцем, все в цвет скатерти.
– Что ж мне, и порадоваться за родную дочь нельзя? – он одним движением от центра к краям разгладил цветочки. – Хороший парень.
– Тебе правда нравится?
Он подошел к окну и отдернул занавески.
– Слишком хороший, дочка. Не задержится у нас.
Чашка звякнула о блюдце, но не разбилась.
– Если зовет – уезжай, – негромко сказал он, глядя на мертвую улицу.
Она поставила дымящийся чайник на стол.
– Пойду постучу, чтобы спускался вниз.
Ее легкие каблуки застучали по лестнице, а в просторном холле гостиницы растекались душистые ароматы липы и свежей мяты.
Глухой стук в дверь наверху.
Пауза.
Опять стук.
Пауза длиннее.
В почти пустом деревянном доме слышен еле уловимый скрип открываемой двери в комнату на втором этаже.
Опять пауза, быстрая дробь каблуков – ближе, громче, вниз:
– Папа, там никого нет!
– Как нет? – резко повернулся он.
Сильно припадая на одну ногу, он быстро подошел к стойке регистрации.
Они лежали там, на его рабочем месте, среди вечно разбросанных счетов и пожелтевших квитанций за коммунальные услуги, прямо на книге для записи прибывающих гостей со слипшимися от времени страницами. Он взял часы гостя за черный кожаный ремешок и сказал очевидное:
– Ушел, пока мы спали.
Ничего. Еще только девять, а чума не придет раньше полудня.
Но куда мог пойти безмозглый иностранец? Если за город, то беда.
– Проверь, лошадь на месте?
Лошадь была на месте. Уже легче.
Он послал Вегу в город, а сам остался дома. Было бы намного легче бегать по улицам самому, но с его артритными коленями и мечтать нечего.
Алекс поднялся на деревянный мост, где неделю назад лейтенант рассказывал ему невразумительную историю про отречение дракона.
Река под ним бесконечно перебирала блестящие отшлифованные камушки, словно надеясь отыскать спрятанное среди них сокровище. Молодой человек смотрел вниз, но не видел ускользающую из-под ног воду, не слышал, с каким звуком она, уплотняясь и набирая скорость, огибает потемневшие опоры моста.
Он пытался вспомнить потерянное ночью сновидение.
Ни одной зацепки.
От сна осталось тревожное, неприятное, болезненное ощущение, как будто внутри него что-то сломалось или испортилось.
Но что ему приснилось, что заставило лежать и прислушиваться к пугающим в темноте звукам, а потом выскочить и быстро идти по тихому предрассветному городу, он вспомнить не мог.
Алекс не повернулся даже на звук каблуков, отлетающий от упругих поперечин моста.
– Как ты меня напугал!