Раскол Церкви
Шрифт:
– О, спасибо, - сказал Кэйлеб с сардонической улыбкой.
– Ну, вы же король. Я всего лишь скромный телохранитель.
– Конечно, ты прав, мастер Трейнир.
Мерлин немного грустно усмехнулся, вспомнив, как король Хааралд впервые назвал его этим титулом. И, справедливости ради, временами он действительно чувствовал себя кукловодом. Проблема заключалась в том, что он никогда не мог забыть, что его "марионетки" были из плоти и крови, или что у них были собственные умы, воля и судьбы.
И что, в конце концов, все они имеют право принимать собственные решения, - напомнил он себе.
– Никогда не забывай
– Я позаботился о том, чтобы сегодня вечером доктора Маклина уложили в постель здесь, во дворце, - сказал он вслух через минуту.
– С вашего позволения, думаю, что было бы неплохо предложить здесь жилье также его дочери и зятю. По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем уверены, что люди, которые подожгли колледж сегодня вечером, действительно не знали, что он был в своем кабинете.
– Значит, ты действительно думаешь, что есть, по крайней мере, вероятность того, что они намеренно пытались убить его?
– Конечно, это возможно, Кэйлеб. Я просто не думаю, что люди, стоящие за этим, могли знать, что он сидел там, как виверна на пруду, и если не знали, что он был там, они точно не собирались намеренно убивать его. Не говорю, что они пролили бы хоть каплю слез, если бы им удалось поймать его в своей маленькой печи для сосисок, потому что чертовски уверен, что они бы этого не сделали. Я всего лишь не думаю, что они намеревались сделать это нарочно. На этот раз.
– Надеюсь, что ты прав насчет этого. И раз уж мы заговорили о мелочах, надеюсь, доктор Маклин, вероятно, будет делать какие-нибудь подсчеты в уме по поводу вашего... скажем так, своевременного прибытия и необычных способностей?
– О, считаю, вы можете на это рассчитывать, после того, как у него будет шанс привести свои мозги в порядок. Это очень, очень умный человек, Кэйлеб. Я не думаю, что его мозг когда-нибудь по-настоящему отключается, и рано или поздно - вероятно, раньше - он захочет узнать, как я туда попал, как оказался на крыше и как мы спустились снаружи здания.
– И есть ли какие-то сбивающие с толку доказательства, о сокрытии которых мне нужно беспокоиться? Например, еще какие-нибудь кракены, пробитые насквозь гарпунами?
– Не думаю, что на этот раз нужно беспокоиться об этом, - успокаивающе сказал Мерлин.
– Стены уже начали рушиться до того, как я ушел, и пожарная команда планирует снести остальное, как только достаточно остынут тлеющие угли. Я совершенно уверен, что любые... особенности, которые я мог оставить после себя, были полностью уничтожены огнем, а если и нет, то они исчезнут, когда будет завершен снос.
– Ну, по крайней мере, это облегчение. Теперь все, что нам нужно сделать, это беспокоиться о том, как мы обманем одного из самых умных людей в Чарисе, который также является главой королевского колледжа, чья полнокровная поддержка, напоминаю тебе, понадобится нам в не столь отдаленном будущем. Есть какие-нибудь предложения о том, как это сделать, Мерлин?
– На самом деле, у меня есть предложение.
– Тогда выкладывай!
– Не думаю, что вам вообще стоит пытаться обмануть его, - серьезно сказал Мерлин.
– Мы оба согласны с тем, что он необычайно умный парень. Вероятно, умнее любого из нас, если разобраться. Так что, скорее всего, он во многом разберется сам в течение следующих нескольких
– Сказать ему что? Сколько? В конце концов, - сухо заметил Кэйлеб, - это не значит, что ты рассказал мне все.
– Знаю.
– Выражение лица Мерлина было извиняющимся, и он покачал головой.
– И обещаю, я действительно расскажу вам столько, сколько смогу, как только смогу. Но что касается доктора Маклина, думаю, мы должны рассказать ему по крайней мере столько, сколько знают Рейджис и Бинжэймин. Вероятно, столько же, сколько знают Арналд и остальные ваши личные телохранители. И, в конце концов, я бы хотел, чтобы он знал столько же, сколько знаете вы, если окажется, что он... достаточно гибок с философской точки зрения, чтобы справиться с этим.
– "Философски гибкий", - повторил Кэйлеб с почти мечтательным выражением лица.
– Теперь для этого есть удобный термин. Вижу, ты умеешь обращаться со словами, сейджин Мерлин.
– Пытаюсь, ваше величество. Пытаюсь.
III
Дворец архиепископа,
город Теллесберг,
королевство Чарис
Архиепископ Мейкел Стейнейр слушал мягкое жужжание ящерокота у себя на коленях, поглаживая его короткую шелковистую белую плюшевую шерстку. Ящерокот лежал на спине, задрав в воздух все шесть лап, и его золотистые глаза были прищурены в бесстыдном блаженстве, когда длинные пальцы архиепископа ласкали его мех на животе.
– Тебе нравится это, да, Ардин?
– усмехнулся Стейнейр.
Ящерокот не удостоил его ответом. В конце концов, ящерокошки, как, очевидно, знал каждый ящерокот, были истинными венцами творения. Человеческие существа существовали с единственной целью - кормить их, открывать для них двери и - прежде всего - ласкать их. В этот конкретный момент мир был на своем месте, насколько это касалось Ардина.
Архиепископ улыбнулся при этой мысли. Ардин был его любимчиком (и не было смысла думать об их отношениях в каких-либо других терминах) уже почти десять лет, вскоре после смерти его жены. В то время, когда у него появился Ардин, он думал, что ящерокошка была самкой. Даже знатокам было трудно отличить самцов от самок, пока им не исполнялось пару лет, и он назвал своего нового питомца в честь своей жены. К тому времени, как он осознал свою ошибку, Ардин освоился со своим именем и, несомненно, отказался бы, со всем монументальным упрямством своей породы, отвечать на что-либо еще.
К счастью, Ардин Стейнейр была женщиной с редким чувством юмора, и Стейнейр не сомневался, что ее позабавила бы эта путаница. Конечно, ее дочь, которая теперь делила свое имя с ящерокотом, тоже была такой. Пушистый Ардин был ее подарком одинокому отцу. Она тоже предположила, что он был самкой, и сама достаточно разбиралась в ящерокошках, чтобы не тратить зря время на попытки переубедить этого кота. То же самое сделал и зять Стейнейра, сэр Лейринк Кестейр, хотя было слышно, как он замечал - в основном в отсутствие жены, - что ящерокот Ардин гораздо менее упрям, чем его двуногая тезка. И что оба они были менее упрямы, чем любой из четырех внуков Стейнейра.