Раскол
Шрифт:
Но так было до определенного момента. Постепенно эти силы, обретая вес, становились более самостоятельными. А последнее время, играя на обострившихся социально-политических проблемах и критикуя западные страны, в первую очередь США, за поддержку ими Израиля и некоторых стран арабского мира, они стали очень популярны.
И опять все повторяется. Запад, чувствуя свою силу, не идет на компромисс. Союз занят своими проблемами. Восток же бурлит. И вполне возможно, что при определенных условиях возникнет ситуация, когда на Востоке, а точнее, на Ближнем Востоке появится сила, которая под лозунгом борьбы с Западом и с собственными шейхами, используя ислам как прикрытие,
Но в реальной жизни они, как и все им подобные, не профессионалы и потому, как обычно, изберут наиболее простой путь — путь широкомасштабной конфронтации с Западом. К ним, возможно, примкнут и недовольные шейхи, которые уже давно скупают по всему миру сверхсовременное оружие, технологии и лучшие умы. И еще неизвестно, с чем придется столкнуться самоуверенному Западу.
— Вы считаете, это реально?
— Более чем реально. Такова внутренняя логика развития событий, дорогой коллега.
— Но что в этом случае делать нам?
— Вы хотите сказать — что делать профессионалам? Пока ничего. Потом, как обычно, разгребать дерьмо политиков. И так всю жизнь, все то же. Профессионалы создают благоприятные условия, потом их отправляют в отставку, наиболее непоколебимых убирают. За дело берутся политики и благополучно приводят всех нас к очередному кризису, который снова приходится разрешать нам. Сейчас как раз тот момент, когда мы не нужны. Повсеместно — и у вас, и у нас. Вот так. Ну, а теперь вернемся к нашим делам, — Лестерн сделал небольшую паузу и, сразу как-то собравшись, продолжил: — Я покину ресторан первым. Вы уйдете после меня, но сперва зайдите в туалетную комнату. В первой кабине слева, за сливным бачком, найдете пакет. Там кое-что для Алексея Васильевича. Ну, в принципе и все. Прощайте. Удачи вам. Даст бог, свидимся.
Лестерн легко поднялся и неторопливо направился к выходу. Было около десяти вечера.
Вагиф так же не спеша покинул зал, спустился вниз по лестнице и, пройдя по узкому коридору, оказался в туалетной комнате. Глядя в большое зеркало, он поправил галстук. Никого, кроме него, в помещении не было. Зайдя в кабину, он запер дверь и аккуратно извлек небольшой сверток, прикрепленный липкой лентой к задней стенке бачка. Опустив пакет во внутренний карман пиджака, он слегка приоткрыл дверь. В коридоре было пусто.
Выйдя из кабины, Вагиф опять подошел к зеркалу, поправляя пиджак. В этот момент послышался слабый скрип, и в дверях показался невысокий мужчина. В зеркале отразилось его бледное лицо с плотно сжатыми губами и характерным жестким взглядом профессионального убийцы.
Вагиф ничего больше не успел разглядеть. Автоматически, натренированным движением он выхватил из кобуры пистолет и резко развернулся лицом к вошедшему. Вагиф опередил его на долю секунды. Пуля, выпущенная им из небольшого автоматического пистолета, опрокинула мужчину навзничь, попав ему в шею. Но и тот успел выстрелить, хотя и не так удачно. Его пуля, пролетев в сантиметре от головы Вагифа, с грохотом расколола зеркало.
В проеме двери показался еще один тип. Судорожно вытаскивая пистолет, он бросился к Вагифу, но, не сделав и пары шагов, рухнул на пол, получив пулю в живот.
Вагиф, резко захлопнув дверь туалетной комнаты, подбежал к окну и, распахнув его, вскочил на подоконник. Спрыгнув вниз, он оказался на узкой боковой улочке, сплошь заставленной машинами. Людей не было. Оглядевшись по сторонам, он побежал вверх по улице.
Добежав до улицы, где находился вход в ресторан, в котором он только что обедал с Лестерном, Вагиф заметил небольшую группу
Отойдя от трупа, Вагиф посмотрел на противоположную сторону улицы. У роскошного темно-вишневого «мерседеса» стоял высокий мужчина средних лет в темном плаще. Он внимательно, слегка прищурив светлые глаза, в упор разглядывал Вагифа. Потом, чему-то загадочно улыбнувшись, с достоинством сел в автомобиль.
«Я его видел, — невольно мелькнула у Вагифа мысль. — Я точно его видел. Но где?»
Неожиданно послышалась сирена полицейской машины. Вагиф, быстро перейдя дорогу, поспешно опустился на заднее сиденье такси, стоявшего на стоянке у гостиницы. Он прекрасно понимал, что ему необходимо как можно быстрее убраться отсюда. И не только отсюда, но и вообще из страны. Он интуитивно ощущал, как неведомое враждебное кольцо, окружающее его, с каждой секундой сжимается, оставляя все меньше возможности для спасения.
Через два часа Вагиф уже сидел в салоне самолета, направляющегося в Москву. Это был последний день декабря 1989 года. Наступал новый, 1990-й год.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 6
В Москве Вагифа никто не встречал. Быстро пройдя таможенный досмотр, он направился к автоматической камере хранения, где в одной из секций его дожидался сверток с оружием, документами и небольшой суммой денег. Уже захлопнув дверцу, Вагиф невольно улыбнулся. В Лондоне на ту же операцию у него ушло куда больше времени. Дома, что ни говори, все как-то иначе.
До города пришлось добираться на рейсовом автобусе. Удобно устроившись в мягком кресле новенького «икаруса», Вагиф попытался восстановить в памяти все детали разговора с Лестерном. Его интонацию, жестикуляцию, короче, весь тот эмоциональный фон, который там, в Лондоне, оказался как бы на втором плане.
Тогда для Вагифа куда большее значение представляли сами факты, излагаемые Джорджем. Но сейчас, после его трагической гибели, Вагифа интересовали те неуловимые детали, невольно раскрывающие душевное состояние собеседника, которые могли бы помочь разобраться в истинных причинах случившегося. Вагиф был уверен, что Лестерн знал или во всяком случае предполагал, откуда ему грозит опасность. И не успел или не захотел сказать из чисто профессиональной гордости, решив, что сам во всем разберется.
Сам процесс восстановления разговора требовал огромной сосредоточенности на так называемых «узловых» моментах. Таковыми, согласно очень популярному в последнее время среди сотрудников спецслужб курсу логического восстановления действительности, являлись факты, словесные обороты и просто отдельные слова, которые произвели на человека, восстанавливающего события, какое-нибудь впечатление. Неважно, хорошее или плохое.
После чего составлялась первичная схема разговора — в виде геометрической фигуры, на углах которой записывались те детали общения, которые на эмоциональном уровне запомнились наиболее ярко. По ним в соответствии с внутренней логикой разговора и личного, интуитивного восприятия самого анализирующего восстанавливались менее запомнившиеся детали, и так до тех пор, пока полностью не исчерпывались все факты, сохранившиеся в памяти восстанавливающего.