Расколотый меч
Шрифт:
Сбитый с толку новой разновидностью Бо, Веслав молчал в тряпочку и только машинально ощупывал карманы.
– Йехара жалко… – ответила я в манере пьяного Шурика и громко всхлипнула, утыкаясь лицом в собственный рукав.
Бо немедленно отложила бутерброд в сторону и принялась меня утешать. Веслав вздохнул, простонал что-то про сборище истеричных девиц, достал успокаивающее и глотнул неразбавленного эликсира из бутылочки. Насколько я знала, эта доза могла утихомирить бешеного тираннозавра, но руки у алхимика продолжали
– Оля, ну что ты… мы же Йехара спасем! – твердила между тем Бо, пытаясь вытереть мне слезы надушенным носовым платком. – Мы скуем его меч, а потом его разбудим, а потом быстро зарежем Иссушителя и домой…
Словом, когда Эдмус явился на поляну, его глазам предстало очень неординарное зрелище. Я плачу, Бо меня утешает с видом сестры милосердия, алхимик тихо напивается в сторонке. Лошади же, обалдевшие до последней степени, дружно глазеют на эту картину.
– А я думал, вас можно хоть на минуту оставить… – выдавил спирит, мгновенно уподобляясь состоянием нашим лошадям. – Оля, ты что?!
Он сунул трофейную жабу в руки Веславу, бросаясь ко мне на помощь.
– В чем дело? Что-то случилось, тебе больно, тебя обидели, это Веслав?
Приятно знать, что о тебе заботятся… на какое-то время положение изменилось. Бо поясняла Эдмусу причины моих слез, Веслав напивался уже не один, а в компании с жабой. Едва во мне иссяк водный поток – истерика началась уже у Бо. Оказывается, ей тоже было жалко Йехара. Но как только мы с Эдмусом переглянулись и начали ее утешать, на поляне прозвучал мрачный голос:
– Я так понимаю, целовать меня сегодня не будут?
Мы втроем оглянулись на Веслава. Потом на лошадей. Потом все же вернулись к алхимику.
– Ну, может быть, перед сном и в лобик, – заявила Бо, длинно всхлипнув.
– И когда это ты начал говорить женскими голосами? – прибавила я, вытирая глаза.
Алхимик, на которого долгожданное действие оказали успокаивающее и спиртное, качнул головой.
– Чтобы меня поцеловать, вам бы пришлось мне заплатить, – заметил он. – А некоторым – вообще… отвалить мне целое состояние. А вот вы сказку про царевну-лягушку читали?
И он торжественно приподнял за заднюю лапку жабу, которую ему сунул Эдмус.
– У тебя живительный коньяк, – заметил тот растерянно.
– Своими запасами с земноводными не делюсь, – отозвался алхимик с достоинством.
– А зря, - осудило земноводное. – Я б не отквазалась… Ну, хоть чмокните меня по-быстрому, и я посквачу? Квак?
Алхимик с потрясающей скоростью отбросил жабу в сторону, и ее на лету подхватил Эдмус.
– А я-то думал подзакусить.
– Пожа-алуйста! – заблеяла жаба, дергаясь у него в руках. – Не надо мной заквусывать! Спасите бедную девушку! Один ваш поцелуй – и… и!
– И в кого ты превратишься?
–
– Понятно, – зловеще сказала я. – А стрелы ты ловить – как, умеешь? Или арбалетные болты?
– Квакие вы нервные! – удивилась жаба. – Раз только таких и видела в жизни – попались какие-то психи в мире спиритов…
Мы переглянулись. А я-то думала, что мне жаба такой знакомой кажется…
– Универсальный морф… – задумчиво заговорил Веслав, – сохраняющий память и речь по преображении… ты, значит, еще и по мирам путешествуешь?
– Ай, ква-акочки! – тут же просекла жаба подтекст фразы. – Так вы те же самые! Квак приятно…
Но тон ее говорил об обратном.
– Морф? – встрепенулась Бо. – А я тоже немножко морф, а у тебя какая натура главная? Неужели эта? А ты можешь превратиться когда захочешь? Почему ты тогда с нами не говоришь в настоящем виде?
– Да жабой мне нравится быть, жабой! – кажется, все, что соприкасается с Веславом перенимает на какое-то время его характер. Нужно будет запомнить и ни под каким видом к нему близко не подходить. – Две сотни лет уже нравится! И еще будет нравиться… сколько-то там… если не расколдуюсь, кванечно.
– Это тебя так…заколдовали?
– Нет, кванечно…я сама! Перепутала, понимаешь, фриквативный с заднеязычным в заклинании – и готовенько дело, отбивайся от аистов!
– Мне она нравится, – Эдмус почуял родственную душу.
– Ты же женат.
– Да нет, я так… в гастрономическом смысле.
Жаба обиженно запыхтела у него в руках. Как раз этот смысл ее устраивал меньше всего.
– А ты же сильная, да? – вдруг осенило Бо.
Жаба, оставаясь висящей в руках у Эдмуса, мрачно посмотрела на нее. «Грузовики по утрам поднимаю для разминки!» – говорило выражение ее морды.
– Ну, раз ты можешь превращаться это… уни… И если ты между мирами можешь ходить – ты же сильный маг, да? А может, ты совсем-совсем немножко поможешь нам с одним маленьким паразитиком, а то он такой нехороший…
Универсальный морф немного покачалась в раздумчивости, скосилась влево-вправо и начала излагать логические выкладки вслух, по мере возникновения.
– Дружина вроде квак… паразитик… неполная Дружина, вроде как… и паразитик… Квакочки, спасайся! Чума Миров! Говорила мне бабушка не лазить в средневековье! Пусти меня! Пусти, кваму сказано, я тебе палец отгрызу! Я срочно перебираюсь в другой мир! Да кто ж тебя учил так отпускать?!
Эдмус действительно ее отпустил, и она шлепнулась в траву с сырым звуком, но тут же всплыла в воздух, недоуменно оглядываясь по сторонам.