Расколотый меч
Шрифт:
– А вот еще одна, моя любимая! Такая, знаете ли, трогательная… «Плачет дождь об огне твоих рук», писалась, конечно, для огненного мага…
Веслав (он давился чаем больше других, потому что сам уделял болезненное внимание составлению этого напитка), после слов про огненного мага, разом доглодал рогалик и попытался вскочить, но я и Виола удержали его свободными от кружек руками. За последние полчаса нам было не впервой. Алхимик сел, но не смолчал:
– Вы сможете его отковать?
Кузнец с благожелательной невозмутимостью доиграл песенку и затянул экзекуцию еще штук на пять. Подождал, пока мы даже
– Конечно, я смогу его сковать!
Мы даже не пошевелились. Секунд через десять Виола открыла рот и сипло сообщила:
– Но Глэрион не простой меч… в нем была заключена душа…
– Да-да, я слышал, – отмахнулся кузнец. – Об этом я ничего не могу сказать. Выживет ли этот ваш товарищ… не имею понятия. Но я откую его меч – да, конечно. Вот… – он посмотрел на песочные часы в углу, – через полчасика пойду и откую. Как раз успею справиться до обеда.
– Отковать меч?!
Харр рассеянно пробежал пальцами по клавишам.
– Ну, да. Это мое особое умение. И секреты соседей, – он добродушно кивнул туда, где высилась стена города алхимиков. – Много времени не понадобится. На обычный клинок я трачу не более четверти часа, на меч вашего товарища отведу час, раз он такой магический… Сразу же после того, как вы мне немножко споете – я посмотрю на него и решу, как…
– Немножко мы ч-чего?!
Веслава мы с Виолой удержали больше машинально, чем от желания спасти кузнеца.
– Споете, – с большим удовольствием повторил Харр. – Вы же не откажете старику в этой маленькой радости? У меня так давно не было музыкальных гостей…
– Мы не… не муз…
– …с которыми можно вот так, в тесном кругу, посидеть и попеть. Я так давно не слышал молодых и сильных голосов… Ну, давайте же, а после я сразу пойду отковывать меч!
Веслав побагровел, но, к счастью, не издал ни звука. Так и продолжил молча выкручиваться из нашего с Виолой захвата. Старик перевел свои ненормально фиалковые глаза на меня.
– Не желаете быть первой?
Само собой, у меня из головы вылетели все песни совершенно, и старые, и новые, и даже любимые, так что я цапнула за обрывок нечто первое попавшееся, что всплыло в памяти, да я даже исполнителя не знала!
Давай разрушим потолок –
И будем видеть бездну звезд,
Читать паденья их следы…
Я притворюсь, сглотнув комок,
Что я твоих не вижу слез
Сквозь волны темноты…
И наверняка безнадежно перевирала мотив, потому что я его тоже не помнила. Как, впрочем, и слов. Ну, примерно, после вот этого припева:
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.
Вместе с выдохом каждым и вдохом –
С
Гаснет звон последнего слова -
И шкатулка вопросов пуста,
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда…
И скажите, пожалуйста, где я вообще такое могла слышать и запомнить?!
После припева слова песни для меня закончились. Я приготовилась вспомнить что-нибудь еще, в памяти подворачивалась некстати всякая непотребная попса, по сравнению с которой здешние застольные песенки смотрелись высшим искусством, но Харр не настаивал. По-моему, я его изрядно разочаровала, так что он уже посматривал на Виолу.
Та откашлялась, закрыла глаза и завела медленную песню на языке, который мы, к своему удивлению, поняли. Было в нем что-то индейское, и сама Виола в этот момент – скулы обрисовались еще резче, черные волосы почти прикрывают пару шрамов на лице, прямой нос – стала похожей на индианку.
Неизвестную даль кто теперь осудит?
В век загадок да прорицаний
Непонятно зачем, но сложили люди
Как-то песню про семь венчаний
Было ль? Не было? Может быть, будет? Верьте –
Это видится, хоть и зыбко:
Обручилось дитя небес со смертью
И шагнуло за ней с улыбкой.
А одна век нашла свой в цветах и травах,
С тем, с которым светлеют ночи,
Был один обручен с венцом кровавым –
Оказался союз непрочен.
Двух дороги свели, и года, и судьбы,
Двух – случайность, а может, шутка.
И с предателем – почему, смекнуть бы! –
Дева связана в мире жутком.
А один, тьму прогнавший своею свадьбой -
Знал он все, да хранил молчанье.
Может, разве что он и сумел сказать бы,
Что за песня, что за венчания.
Виола смолкла, тряхнула головой и пробормотала под нос что-то вроде того, что надо же, она еще помнит хоть что-то из старого фольклорного… Харр глазел на нее с восторгом. Голос у Виолы, по его восторженным заверениям, оказался весьма неплохим, а слух – так просто абсолютным!
Но на бис она петь все же отказалась.
И все взгляды скрестились на все еще багровом алхимике.
– Да я и песен-то не знаю! – рявкнул тот и наконец высвободил руки. – Что вы смотрите, откуда мне их знать? Мы не шастаем день-деньской по концертам!