Расколотый меч
Шрифт:
– А ты что-то знаешь про Чуму Миров? Скажи нам! – с добрым выражением лица и недобрыми глазами предложила Бо, которая ее и удерживала.
– А вы мне что? Орденок дадите: «Жабе Ыгх за помощь Равновесной Дружине»? – но жаба с таким именем, видно, была отходчивым созданием, потому что через пару секунд спросила уже по-доброму: – Невесту-то вы уже нашли?
– Кого?
– Да квак вы так долго выжили ещё… – задалась жаба вопросом, который и нам покоя не давал. – Ну Невесту же, избранную! Ведь Иссушители – они квак? Наметят себе кваго-нибудь
– Преобра… чего?
– Перед тем, как принять истинный облик, – пояснила я Бо. – Значит, когда Иссушитель чувствует, что энергии у него достаточно, он убивает Невесту…
– Выпивает из нее жизнь, – поправил Веслав. – Или из него, тут любые варианты могут быть… И потом преображается в свой истинный облик и приступает к поеданию мира. Это ясно. Одно неясно, как я мог это забыть?
– Чердак почисть, – предложила нахальная жаба, – выкинь из головы женские ножки и мечты о поцелуях под луной. Тебе с твоей рожей все равно не светит.
Алхимик покраснел. Жить Ыгх оставалось примерно столько секунд, сколько ему понадобится, чтобы выдернуть из кармана первый попавшийся пузырек, и морф это сообразила отлично.
– Вы только к Городу Алхимиков не подходите, – напутствовала она. – Только безумный сунется в Город Алхимиков, потому квак они сами были все психами поголовно! Ну, до встречи в лучшем мире, вам всем к лицу пойдут райские бубны!
И она испарилась с треском. Веслав не успел буквально чуть-чуть.
Остаток привала мы большей частью потратили на усмирение Бо, которой во что бы то ни стало хотелось узнать, какой-такой бубен придется ей к лицу.
* * *
От опушки пришлось идти пешком. Как только лес закончился, а на горизонте показалась стальная полоса реки – лошади захрапели и заупрямились, и поделать с ними ничего было нельзя. Пришлось привязать в лесу и оградить всеми чарами, которые только в голову могли прийти. Я искренне надеялась, что после бессонной ночи смогу снять хотя бы половину. Виола, которая присоединилась к нам утром, вполне разделяла.
– Разве можно нормальную охранку выставить, если думаешь черт знает о чем, – ворчала она по пути. – Например, о том, как я на этой безмозглой кобылице назад добираться буду.
Мои же мысли крутились вокруг вещей менее насущных, но не менее важных. Я почти ежеминутно дергала Веслава, который шел впереди.
– Невестой может быть кто угодно?
– Да, – отвечал алхимик, который ночь просидел у костра, вспоминая строчки Книги Миров. Он выспался меньше нас всех и по рассеянности глотнул взбадривающего больше, чем обычно, поэтому стремился действовать и говорил чересчур быстро. – То есть, нет. Взрослый человек или маг. От восемнадцати до сорока пяти. Сила магии или внешность не имеют значения, выбор делается по принципам, которые едва ли можно понять.
– У Чумы
Я промолчала минут пять и придумала следующий вопрос:
– Метку Иссушителя можно увидеть?
– Метка проступает только перед тем, как Невесту съедают.
Я открыла рот в третий раз, но алхимик был начеку.
– Привязанность.
– Что?
– Ты хотела спросить, как можно отличить Избранного? Иссушитель будет оберегать свою Невесту, ведь другой нет. Кроме того, он не может ее контролировать… до некоторой степени.
Мне очень не нравилась зыбкость, с которой он рассуждал: по его словам выходило, что и Иссушителем, и Невестой мог быть практически любой! Но больше спрашивать у алхимика, пребывающего на взводе, я ничего не решилась.
А кроме того, впереди наметилась внезапная метаморфоза.
То, что сначала нам показалось рекой, оказалось стеной, только стеной ненормально блестящей, полупрозрачной, но крепкой, и я даже приблизительно не смогла бы сказать, из какого она материала. Выглядело все как убедительный гибрид стекла, камня и металла, а глаза слепило даже на расстоянии.
И еще она была слишком правильной. Безобразно геометрически выверенной. Идеально ровной. Стопроцентно отполированной. И оставалась такой на протяжении… наверное, нескольких километров, потому что она уходила вдаль и терялась в собственном сиянии, и оставалось только гадать, каким выглядел город за ней – а за ней ведь наверняка скрывался город.
– Кто ж такое урочище выстроил? – Виола рассматривала стену, прикрывая глаза от ее блеска.
Веслав ускорил шаг и помахал на ходу книжкой, в которой сразу опознался Кодекс.
– До какого ж уровня они тут дошли, если освоили степени такого преображения, – пробормотал он на ходу, – и кто мог тогда… кто мог… ну, без экскурсии по этому селению я назад не поверну.
Мы переглянулись и красноречиво вскинули брови. Что и требовалось доказать с самого начала. Ни у кого не было иллюзий насчет того, что мы можем треклятый город обойти стороной.
– Ты хоть помнишь, зачем мы сюда потащились? – без особого энтузиазма поинтересовалась я.
– Ну, постоите за стеночкой – не хотите, не надо, – будто не слыша, отозвался Веслав. – Но мне-то туда нужно обязательно! Если там вдруг отыщется формула…
– Философского камня?
Алхимик не ответил и ускорил темп еще, хотя и до того почти летел. Виола, поспевая за ним размашистым шагом, на ходу закатила глаза и процитировала:
– Только безумный сунется в Город Алхимиков…
– Ты что, раньше не догадывалась? – пробурчала я в ответ, пытаясь поспевать за всеми шагом, а не трусцой. – Веслав, а Йехар как же?
– Что Йехар? Ну, я же говорю – после. Искать ворота все равно придется, раз уж этот суперкузнец рядом с ними обретается. Скуем меч, потом я слетаю в город – и обратно.