«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Следует отметить, что Банк Франции подошел к началу войны с хорошим запасом прочности: к концу июля 1914 г. резервы золота в слитках в его хранилищах превышали 800 млн долларов. И произошло это именно благодаря его гувернеру: еще «в 1897 г. [150] его новый управляющий Жорж Паллен [151] собрал своих подчиненных и сказал, что банк должен быть готов к „любым непредвиденным обстоятельствам“, имея в виду войну против Германии. При Паллене Банк Франции начал неустанно наращивать запасы золота. Каждый раз, когда золотые резервы Рейхсбанка увеличивались, Банк Франции оказывался на шаг впереди него — своеобразная гонка вооружений, объектом которой было золото» [152] .
150
Здесь Лиакват Ахамед допускает неточность: Паллен стал управляющим Банком Франции в 1898 г.
151
Паллен Жорж (Georges Pallain; 1847–1923) — личность весьма примечательная в истории Банка Франции. Выходец из небогатой семьи, получивший юридическое образование, он принимал участие в обороне Парижа во время франко-прусской войны. Заметно выделялся профессионализмом на общем фоне, чем обратил на себя внимание министра финансов. С 1877 г. руководитель аппарата кабинета министров Франции. В 1885 г. назначен генеральным директором таможенной службы и оставался на этом посту 13 лет. С января 1898 по 1921 г. управляющий Банком Франции. Пользовался огромным авторитетом как умелый управленец
152
Ахамед Л. Повелители финансов. М., 2010. С. 71.
Не произвело особого впечатления начало войны и на русского императора. По-моему, Николай II отнесся к этому чрезвычайному событию не то что спокойно, а, скорее, равнодушно. 19 июля (ст. ст.) 1914 г. он записал в дневнике: «После завтрака вызвал Николашу [153] и объявил ему о назначении верховным главнокомандующим впредь до моего приезда в армию… Погулял с детьми. В 6 1/2 поехали ко всенощной. По возвращении оттуда узнали, что Германия нам объявила войну. Обедали… Вечером приехал анг[лийский] посол Buchanan [154] c телеграммой от Georgie. Долго составлял с ним вместе ответ. Потом видел еще Николашу и Фредерикса [155] . Пил чай в 12 1/4» [156] . И все! Я понимаю, отложились в памяти важные встречи: с послом Великобритании, новоназначенным верховным главнокомандующим. Но при чем здесь посещение министра двора, далеко не самого важного чиновника, в столь ответственный момент, или надо было уточнить срочный порядок пополнения запасов императорской винотеки, пока у поставщиков не все расхватали?
153
Николай Николаевич (Младший) (1856–1929) — великий князь, генерал от кавалерии, верховный главнокомандующий русской армией со 2 августа 1914 по сентябрь 1915 г. Выпускник Николаевского инженерного училища и Академии Генерального штаба. Участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг., где проявил большую личную храбрость и отвагу. Отстранение Николая Николаевича от должности верховного многие историки считают большой ошибкой императора Николая II. В дальнейшем удачно командовал войсками на Кавказе, добившись успехов в сражениях с турками. После 1919 г. в эмиграции в Италии. Затем в пригороде Парижа.
154
Бьюкенен Джордж Уильям (George William Buchanan; 1854–1924) — британский дипломат, посол Великобритании в России в 1910–1918 гг. До этого работал в Софии и Гааге. После России в 1919–1921 гг. посол в Италии. Почетный гражданин Москвы (1916).
155
Фредерикс Владимир Борисович (1838–1927) — министр императорского двора (1897–1917), генерал от кавалерии. Пользовался полным доверием Николая II, хотя в политику не вмешивался, занимался чисто хозяйственными вопросами. Перед 1917 г. был тяжело болен и страдал потерей памяти. После революции его почти не тронули, и в 1924 г. советские власти разрешили ему выехать в Финляндию.
156
Дневники императора Николая II (1894–1918): в 2 т. М., 2011–2013. Т. 2. Ч. 2. С. 47.
Как писал в своей статье «Почему Россия вступила в войну» в октябре 1914 г. известный британский военный корреспондент Эмиль Диллон [157] , «финансовая и военная политика России была ориентирована на стабильный мир. Три хороших урожая подряд, два из которых были необычно обильными, придали мощный стимул развитию торговли и промышленности. Финансовая ситуация была отличной. Денег было предостаточно во всех отраслях, и только относительно незначительная их часть [выделено мною. — С. Т.] тратилась на армию и флот» [158] .
157
Диллон Эмиль Джозеф (Emile Joseph Dillon; 1854–1933) — сын ирландца и англичанки, полиглот, родившийся в Дублине, большую часть жизни провел в России, где с 1887 по 1914 г. работал корреспондентом «Дейли телеграф». Был другом С. Ю. Витте, которого сопровождал на переговорах в Портсмуте как представитель лондонской «Дейли ньюс». Одно время даже являлся профессором Харьковского университета. В 1928 г. приезжал в СССР. Прогресс в развитии страны произвел на него большое впечатление.
158
Dillon E. J. Why Russia Went to War // Contemporary Review (New York). 1914. Oct. Р. 458–459.
Об этом же пишет в своих воспоминаниях и сам Сухомлинов: «С 1906 года со дня на день выяснялось враждебное отношения Коковцова к бюджету военного ведомства. Когда после японской войны было заявлено, что на восстановление армии требуется два миллиарда рублей, он ответил, что можно требовать и 20 миллиардов, но страна дать их не может: „Из Невы и невского воздуха денег сделать нельзя“ [159] . Действенных же шагов для восстановления финансов он, однако, предпринять не смог» [160] . О, мягко выражаясь, натянутых отношениях Сухомлинова и Коковцова, говорившего о военном министре не иначе как о «злополучном для России человеке» [161] , хорошо знал весь чиновничий мир, да и сам император.
159
Следует признать, что В. Н. Коковцов был также не лучшего мнения о своем оппоненте. «Председатель Комитета министров Коковцов, обычно крайне осторожный в высказываниях, характеризуя политику военного ведомства, однажды заявил в крайне жесткой форме: „Что можно сделать, если военным министром состоит господин, единственным желанием которого является доложить императору своим вкрадчивым баритоном именно то, что тому будет приятно слышать“, хотя он, Сухомлинов, точно знает, что это абсолютно не соответствует реальному положению дел!» (Nekludoff A. Diplomatic Reminiscences before and during the World War, 1911–1917. New York, 1920. Р. 79).
160
Воспоминания Сухомлинова. М.; Л., 1926. С. 177.
161
Коковцов В. Н. Из моего прошлого (1903–1919). Минск, 2004. С. 733.
Мне трудно судить, кто из министров был более прав или не прав. При ограниченных внутренних финансовых ресурсах объемы внешней задолженности России уже тогда росли, как на дрожжах: если государственный долг на конец министерства Вышнеградского [162] в 1892 г. составлял 4,905 млрд руб., то к моменту, когда С. Ю. Витте покинул пост министра финансов в 1903 г., — 6,679 млрд руб. [163] Коковцов получил непростое наследство. Однако, к нашей удаче, оба министра оставили воспоминания, поэтому читатели могут сами составить представление по данному вопросу. К сожалению, из-за возникшей взаимной неприязни именно этот министр финансов, как, следует признать, и большинство его предшественников, был лично особо заинтересован в сокращении военных ассигнований со всеми вытекающими отсюда последствиями…
162
Вышнеградский Иван Алексеевич (1830/2[?] — 1895) — известный ученый-механик, учился в Германии, Бельгии, Франции и Великобритании, профессор Михайловской артиллерийской академии, член Государственного совета по Департаменту государственной экономии, министр финансов (с 1 января 1887 по 30 августа 1892 г.). Крупный предприниматель в железнодорожной
163
Russian Public Finance during the War. London; Oxford, 1928. Р. 234.
Знал ли об этих проблемах Николай II? Безусловно да. Но насколько глубоко вникал в суть проблемы — мне не известно. Почему же так происходило? Один из возможных вариантов ответа на этот вопрос находим в воспоминаниях человека, близко стоявшего к императору в течение многих лет, но буквально накануне войны впавшего в немилость. «Конечно, мои разногласия с Сухомлиновым, а тем более мои настойчивые заявления о том, что в военном ведомстве у нас далеко не благополучно, были ему [царю. — С. Т.] неприятны, а при сравнительно частом их повторении и просто докучали», — отмечал Коковцов. Но главное: «Они лишали государя иллюзии в том, что было наиболее близко его сердцу» [164] .
164
Коковцов В. Н. Из моего прошлого. С. 699.
Так вот, полагаю, суть в том, что для Николая II самым болезненным было лишиться именно иллюзии могущества русской армии, иллюзии, что удалось преодолеть позорное состояние, в которое погрузилось российское общество после поражения в русско-японской войне. Этим Николай II во многом напоминает мне своего великого предка Николая I, пережившего тяжелейшее духовное потрясение после того, как стала очевидной полная неподготовленность России к Крымской войне 1853 г. Ведь императора десятилетиями убеждали в непобедимой военной мощи России, «блестящем состоянии дел» в армии, и он свято в это верил. А потом в одночасье его лишили этой иллюзии, которой он жил, ради которой дышал и упорно трудился, и могущественный монарх потерял интерес к жизни, он просто отказался дышать в новой, удручающей реальности, ведь еще так свежи оставались воспоминания о блистательной победе над Наполеоном I и мировой славе России. И вот теперь примерно в подобный капкан иллюзий могущества собственной империи попал и Николай II.
Но оставим гадания и вернемся к фактам. Реальность была безжалостна.
15 августа 1914 г. британские экспедиционные силы в составе 6 пехотных дивизий и 5 бригад кавалерии, организованные в два корпуса, пересекли Ла-Манш и начали высадку во Франции.
Но в Лондоне хорошо знали, что для войны нужны не только, по образному выражению Наполеона I, «большие батальоны», а в первую очередь золото. И еще до того, как первый британский солдат сошел с трапа корабля на французский берег, Банк Англии приступил к лихорадочной мобилизации золотых ресурсов, пылесося драгоценный металл во всех краях империи и за границей. В первую очередь взор лондонских банкиров обратился на Канаду. И пока в Санкт-Петербурге пребывали в расслабленном ожидании вестей о великих победах на фронте, англичане гребли все: американский золотой доллар, слитки, японскую золотую иену. Уже 12 августа 1914 г. на счет Банка Англии в Оттаве поступила первая партия золота от компании «Риддер, Пибоди и К°» [165] , а затем и из Имперского банка Канады [166] . В дальнейшем активизировались поставки золотой монеты в интересах Банка Англии из Нью-Йорка: если в сентябре 1914 г. ее было закуплено на 8,16 млн долл., то в октябре уже на 43,476 млн долл. В один день компания «Дж. П. Морган и К°» (Messrs. J. P. Morgan & Co.) продала золота на 10,8 млн долл. Из 288 поставок 166 пришлись на Нью-Йорк, 39 — на Бостон, 21 — на Филадельфию, 20 — на Чикаго, 16 — на Сан-Франциско. Незначительные партии приходили также из Австралии через Сингапур и с приисков Бразилии. Пока курс фунта стерлингов к доллару США держался и покупать золото было выгодно, поставщикам выплатили в пересчете на британскую валюту 21,4 млн ф. ст. Всего к концу 1914 г. удалось получить 5 073 944 унции в пересчете на чистое золото на сумму около 105 млн долл. [167] Но это никак не могло удовлетворить аппетиты Лондона. Начался лихорадочный поиск новых источников желтого металла. И, как всегда в сложной ситуации, вспомнили о большой «молочной корове», как еще в XVIII в. британские купцы прозвали Россию.
165
«Риддер, Пибоди и К°» (Ridder, Peabody & Co.) — основана в 1839 г. Занималась торговлей золотом, инвестициями в железные дороги, сберегательные банки, страхование, недвижимость.
166
Имперский банк Канады (Imperial Bank of Canada) — создан в 1873 г. в Торонто. Просуществовал до 1956 г., когда слился с другим банком.
167
Bank of England Archive (Архив Банка Англии). M7/156. The Bank of England, 1914–1921. Vol. 2. P. 248–250. Рукопись не опубликована.
А в США среди бизнесменов царило приподнятое настроение. Все хорошо понимали: большая война означает большие продажи. А купить можно будет только у Америки — у Европы нет иного выхода. Четко подметив эти настроения, 15 августа 1914 г. наиболее авторитетное деловое издание «Уолл-стрит джорнел», та газета, которую только и читают на бирже Нью-Йорка, цинично, но не без доли юмора, заметила: «По воскресеньям христиане слушают проповедников, молящихся за ниспослание мира, и на следующий же день высылают представителей в воюющие державы, чтобы посмотреть, нельзя ли продать им что-нибудь еще, чтобы продлить войну» [168] .
168
Ганелин Р. Ш. Россия и США, 1914–1917 гг. Л., 1969. С. 10.
Тем временем русская армия, спасая союзников от полного разгрома во Франции, 17 августа 1914 г. начала наступление в Восточной Пруссии. Но еще 8 августа наштаверх генерал Янушкевич [169] телеграфировал генералу Жилинскому [170] : «Нам необходимо готовиться к энергичному натиску при первой возможности, дабы облегчить положение французов» [171] . Хотя оба военачальника не скрывают своего пессимизма насчет перспектив этой операции, а «генерал Жилинский, главнокомандующий северо-западным фронтом, считает, что всякое наступление в Восточной Пруссии обречено на верную неудачу» [172] , русские войска под давлением союзников вынужденно переходят в решительную, кровавую атаку.
169
Янушкевич Николай Николаевич (1868–1918) — в то время начальник штаба верховного главнокомандующего русской армией великого князя Николая Николаевича. Хотя генерал от инфантерии Янушкевич до начала войны и занимал пост начальника российского Генерального штаба, сам он никакого боевого опыта не имел, крупными войсковыми соединениями не командовал и не знал даже штабной работы, а был чисто кабинетным военным теоретиком, занимавшимся академической преподавательской работой, преуспевшим в службе не военной, а придворной…
170
Жилинский Яков Григорьевич (1853–1918) — генерал от кавалерии, начальник Генерального штаба (1911–1914). С начала войны главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта, считается главным виновником гибели 2-й русской армии в Пруссии. С сентября 1917 г. в отставке. Расстрелян большевиками.
171
Стратегический очерк войны, 1914–1918. М., 1920–1923. Ч. 1. С. 53.
172
Палеолог М. Царская Россия во время Мировой войны. С. 120.