«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
И это сказал не кто иной, как Джон Саймон, уже к тому времени опытнейший государственный деятель, которому еще предстояло сыграть важнейшую роль в формировании британской политики на трех министерских постах — внутренних, иностранных дел и финансов.
Глава 3. А кто решает?
По мере обострения международной обстановки резко активизировалась «финансово-банковская дипломатия». И это неспроста. Ведь недаром считалось, что длительные деловые отношения, густо замешенные на взаимном денежном интересе, создают куда как более доверительную обстановку между партнерами по бизнесу, в отличие от чинных, донельзя забюрократизированных дипломатических контактов. И когда официальные дипломаты расписались в собственном бессилии, признав невозможность договориться, в дело вступили пусть не послы, но уж точно атташе толстых кошельков. Фактически в бой был брошен последний, тайный резерв бюрократии — банкиры.
В конце июля 1914 г. в Петербург с особой миссией прибыл сам Роберт Мендельсон [135] , старший из братьев-разбойников, владеющих банком. В общем человек в русской столице более чем известный, к тому же, по верованиям царских аппаратчиков, надежный настолько, что через его компанию закупал золото на десятки миллионов рублей сам Государственный банк, не говоря уже о других операциях. Бизнес придворного российского банкира он унаследовал от своего не так давно ушедшего из жизни отца — самого маэстро, подлинного виртуоза банковского бизнеса Эрнста фон Мендельсона [136] . Еще бы, принадлежавший его семье банк уже с конца XVIII столетия вел операции
135
Мендельсон Роберт, фон (Georg Alexander Robert von Mendelssohn; 1857–1917) — старший брат Пьера Франца, с 1884 г. являлся партнером в банке. В 1908 г. сменил Эрнста фон Мендельсон-Бартольди на посту главы банка «Мендельсон и Кo» (Mendelssohn & Co.). Являлся членом советов директоров или наблюдательных советов многих других кредитных организаций. Известный коллекционер искусства и меценат.
Мендельсон Пьер Франц, фон (Pierre Franz Walther von Mendelssohn; 1865–1935) — совладелец компании с 1892 г. и старший исполнительный менеджер компании с 1917 г. Приходился младшим братом Роберту Мендельсону. Был членом Совета директоров Рейхсбанка. Занимал высокие посты в различных экономических ведомствах и международных организациях. Покупал русское золото у большевиков (Мосякин А. Г. Золото Российской империи и большевики, 1917–1922: Документы с комментариями и анализом: в 3 т. М., 2021. Т. 2. С. 47).
136
Мендельсон-Бартольди Эрнст, фон (Ernst Moses Felix von Mendelssohn-Bartholdy; 1846–1909) — владелец банка «Мендельсон и Кo», придворный российский банкир. Отец банкира Пауля Роберта Мендельсон-Бартольди (Paul Robert Ernst von Mendelssohn Bartholdy; 1875–1935).
Банкирский дом «Мендельсон и Кo» основан в 1795 г. Просуществовал до 1938 г., когда банк был ликвидирован и его дела переданы «Дойче банку». Активно работал на рынке российских гособлигаций и железнодорожных займов с середины ХlХ в. «Мендельсон и Кo» — придворный российский банк.
137
Романов Б. А. Россия и Маньчжурия (1892–1906): Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л., 1928. С. 514.
138
Коковцов Владимир Николаевич (1853–1943) — известный государственный деятель, публицист, граф, выпускник Александровского лицея, студент Петербургского университета, министр финансов (1904–1905, 1906–1914), председатель Совета министров Российской империи (1911–1914). Начинал в тюремном ведомстве, изучал положение в этой сфере в ходе продолжительной командировки за границу. Занимал должности товарища государственного секретаря и государственного секретаря, товарища министра финансов. Выполнял важные дипломатические поручения за рубежом. После 1917 г. был арестован большевиками. Бежал за границу. В Париже возглавлял банк. Умер во Франции. Автор обширных воспоминаний. Существует множество оценок его личных и деловых качеств диаметрально противоположного толка.
Владимир Николаевич Коковцов. [Из открытых источников]
Итак, уже не очень молодой, но еще энергичный Мендельсон в первую очередь направился к старому знакомому Барку, согласие которого получил еще ранее, направив телеграмму от имени банка из Берлина. Поначалу оба предались ностальгическим воспоминаниям о тех временах, когда Роберт в знаменитой «зеленой комнате» — этом почти священном месте для всех сотрудников банка — посвящал Петра в тонкости европейского банковского бизнеса. Благо Барк, будучи выпускником престижной немецкой гимназии Анненшуле в Петербурге, владел немецким, как родным. Хотя какой язык был для него родным, судить трудно. То ли Петр Львович оказался не в настроении либо почему-то тяготился этими, казалось бы, приятными для обоих днями, то ли Мендельсон уж слишком настойчиво намекал, что его и Барка связывают особые отношения, но российский министр финансов постарался как можно скорее перейти к сути вопроса. Посетитель намек понял, стремительно свернул мемуарную часть и, явно для отвода глаз, незамедлительно поведал, что германские банкиры готовы распространять русский железнодорожный заем, благо денежное положение в стране этому благоприятствует. Но, как всегда, есть нюансы, ибо «политическое положение исключительно тревожно». И здесь он начал «частным образом и строго конфиденциально» излагать главное, поскольку «мы знаем друг друга с давних пор».
Мендельсон прочно усвоил, что должен сказать русскому министру, ведь буквально накануне его тщательно проинструктировал лично светило германской дипломатии, статс-секретарь по иностранным делам Готлиб фон Ягов [139] . Четко придерживаясь полученных директив, Мендельсон сообщил Барку, что германские финансовые круги, как и публика в общем, «были всегда настроены за сохранение хороших отношений с Россией» и, как результат, «существенные интересы России и Германии нигде не сталкиваются». А посему дело за малым: для укрепления и сохранения этих «хороших отношений» от России требуется совсем немногое — отказаться от союза с Францией и поддержки Сербии в конфликте с Австро-Венгрией. Понятно, что до разрешения ситуации ни о каком размещении займа речь идти не может.
139
Ягов Готлиб, фон (Gottlieb von Jagow; 1863–1935) — выпускник Боннского университета, известный немецкий дипломат, статс-секретарь (министр) по иностранным делам Германии с января 1913 по 22 ноября 1916 г.
Конечно же, Петр Львович незамедлительно разоблачил (для себя, разумеется) Мендельсона: тот, хотя и уверял, что говорит «совсем частным образом», явно исполнял поручение германских властей. А посему сообразно своему должностному положению профессионального финансиста Петр Львович вежливо, но твердо и прямо указал визитеру на дверь, пояснив, что эти вопросы его «совершенно не касаются» и Мендельсону следует повидать министра иностранных дел Сазонова [140] . Подобный совет выглядел несколько издевательским, ибо последний был хорошо известен как ярый англофил. Конечно, всю эту историю о принципиальности нашего героя мы знаем только со слов самого Петра Львовича. Иные версии нам недоступны.
140
Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи: [в 2 т.] М., 2017. Т. 1. С. 208–209.
Надо отметить, что банк «Мендельсон и К°» (Mendelssohn & Co.) до последнего работал с российскими партнерами. В начале июля 1914 г. благовещенское отделение Русско-Азиатского банка отправило в его адрес бандероль с золотом стоимостью 128 202 руб. в качестве обеспечения аванса этой кредитной организации [141] .
Петр
В целом следует учитывать, что Германия во второй половине ХIХ в. устойчиво выступала одним из основных торговых партнеров России, несмотря на возникающие время от времени (надо признать, с обеих сторон) протекционистские инциденты. Вполне естественно, что на этом фоне в 1910–1911 гг. наличность в германских банках почти в 4 раза превышала наличность в английских: 206 млн руб. против 54 млн руб. золотом. «Следовательно, — полагают советские исследователи, — в отношении Германии намеченный курс финансовой политики [на диверсификацию размещения резервов. — С. Т.] проводился недостаточно последовательно. Кроме того, Министерство финансов считало, что из имевшихся в Германии сумм 70 млн руб. были предназначены для платежей по военным заказам, а 30 млн руб. поступали в уплату за покупаемое банкирским домом Мендельсона золото, поэтому золотая наличность в Германии должна была уменьшиться на 100 млн руб.» [142] .
141
Беляев С. Г. П. Л. Барк и финансовая политика России. СПб., 2002. С. 412.
142
Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914–1917). М., 1960. С. 98.
Но войны ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Санкт-Петербурге никто не ожидал. Россия хотя и готовилась к ней, но делала это недостаточно усердно. Тем более что незадолго до начала боевых действий в целях экономии по требованию министра финансов Коковцова, дабы освободить склады, были распроданы и раздарены миллионные запасы винтовок, а резерв боекомплекта на одно полевое орудие определен в размере расхода японской кампании — 720 снарядов. В итоге перед войной имели 850–1000 снарядов на одно 76-мм орудие. Полагали, на короткую и, разумеется, победоносную войну хватит [143] .
143
На состоявшемся в 1912 г. в Генеральном штабе совещании представители Главного артиллерийского управления доказывали, «что норма в 1000 выстрелов на орудие, принятая у нас, совершенно достаточная», тогда как немцы считали, что имевшегося у них запаса в 3000 снарядов на ствол явно недостаточно (Воспоминания генерала А. С. Лукомского: [в 2 т.] Берлин, 1922. Т. 1. С. 36).
Но все эти проблемы, похоже, особо никого не тяготили, даже военного министра. Впоследствии сам военный министр Сухомлинов [144] признавался, что всего за неделю до начала войны, направляясь 25 июля 1914 г. по срочному вызову царя на совещание в Красное Село, «не испытывал никакого предчувствия относительно надвигающейся катастрофы»: «Я знал личное миролюбие царя и не получил никакого извещения о предмете предстоящего заседания» [145] . А ведь речь пошла фактически о непосредственной подготовке к войне, о начале мобилизации! А военный министр не захватил с собой не то что начальника Генерального штаба, но даже дежурного адъютанта. Однако все это не помешало Сухомлинову, завершая рассказ о том памятном совещании, написать: «В 1914 г. армия была настолько подготовлена, что, казалось, Россия имела право спокойно принять вызов. Никогда Россия не была так хорошо подготовлена к войне, как в 1914 г.» [146] . Хотя, безусловно, военный министр Сухомлинов не мог не знать, что тяжелой артиллерии и боезапаса к ней катастрофически не хватало: каждая германская дивизия имела 14 батарей, в то время как наша только семь. Но в подавляющем большинстве настроение царило такое: чего не хватит — купим. Золотой запас позволяет если не все, то многое.
144
Сухомлинов Владимир Александрович (1848–1926) — выпускник знаменитого Николаевского кавалерийского училища и Академии Генерального штаба, участник войны 1877–1878 гг., публицист, генерал от кавалерии, с декабря 1908 г. начальник Генерального штаба, военный министр с марта 1909 по 13 июня 1915 г. После неудач на фронте отставлен с поста министра, а затем и уволен с военной службы и в апреле 1916 г. исключен из членов Государственного совета. В мае 1916 г. арестован и заключен в Петропавловскую крепость, но с октября находился под домашним арестом. В сентябре осужден и признан виновным в государственной измене. Вновь вернулся в Петропавловскую крепость. Освобожден по амнистии 1 мая 1918 г. и выехал в Финляндию, а затем перебрался в Германию, где и оставался до конца жизни. «Сомнительный человек, этот генерал Сухомлинов… Шестьдесят шесть лет от роду; под башмаком у довольно красивой жены, которая на тридцать лет моложе его; умный, ловкий, хитрый; рабски почтительный перед императором; друг Распутина; окруженный негодяями, которые служат ему посредниками для его интриг и уловок; утративший привычку к работе и сберегающий все свои силы для супружеских утех…» (Палеолог М. Царская Россия во время Мировой войны. М.; Пг., 1923. С. 103). Якобы запись от августа 1914 г. Следует признать, что характеристика французского посла во многом схожа с широко встречающейся в отечественной мемуарной литературе.
145
Сухомлинов В. А. Воспоминания. Берлин, 1926. С. 222.
146
Там же. С. 224.
В высших сферах российской власти, особенно среди дипломатов, летом 1914 г. все же преобладали шапкозакидательские настроения. Так, посол России во Франции «Извольский на всех перекрестках заявляет, что Россия готова к войне и что война неизбежна. Какая глупость, даже если это правда!» [147] Это запись из дневника британского посла в Париже знаменитого Фрэнсиса Берти, более известного как лорд Берти [148] . И сделана она 31 июля 1914 г., т. е. в последний день мира в Европе.
147
Лорд Берти [Берти Ф.]. За кулисами Антанты: Дневник британского посла в Париже, 1914–1919. М.; Л., 1927. С. 20.
148
Берти Фрэнсис (Francis Leverson Bertie, 1st Viscount Bertie of Thame; 1844–1919) — британский дипломат, посол в Италии в 1903–1905 гг. и во Франции с 1905 по 1918 г. Выпускник престижного Итона, пришел в МИД Великобритании в 1863 г.
Но совсем иначе реагировали простые люди, которые, в отличие от политиков, куда острее чувствовали угрозу надвигающейся опасности. Наученные горьким опытом последней войны с Германией, когда пруссаки вплотную подошли к Парижу, горожане кинулись спасать свои кровные. Уже к 4 часам утра 29 июля перед штаб-квартирой Банка Франции, известной как Тулузский отель (Hotel de Toulouse), собралась толпа в 30 тыс. чел., жаждущих обменять бумажные деньги на звонкую монету; очередь растянулась почти на два километра — мимо Пале-Рояля и далее по улице Риволи к саду Тюильри [149] . В Банке Франции не оробели и сообщили, что готовы «продолжать выплачивать золото столько, сколько понадобится». Увы, сдержать это смелое обещание не удалось…
149
Мне неоднократно приходилось бывать в этом историческом комплексе зданий Банка Франции, работая в его богатых архивах. Тулузский отель, построенный еще при Наполеоне, напоминает скорее крепость. Да так оно и есть: этому зданию неоднократно приходилось выдерживать осады разъяренных парижан, требовавших обмена. Со своей стороны, должен отметить, что в Банке Франции невероятно трепетно относятся к собственной истории, сохранению исторической памяти и богатого национального культурного наследия. Лично я и мои коллеги всегда получали максимальное содействие со стороны сотрудников исторической службы Банка Франции в поиске документов о нашем совместном финансовом прошлом.