«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Итак, кругом паника и разгром. Виновата, конечно, во всем Россия. «…Требуется полное напряжение наших сил против Германии, именно в настоящий первый период войны, — пишет 17 сентября посол России в Париже Извольский. — Между тем, как будто выясняется, что мы не выставили против Германии всех этих сил, которыми мы можем располагать при сложившихся благоприятных обстоятельствах — нейтралитете Румынии и Турции и союзе с Японией… Я не считаю себя вправе умолчать об этой критике и не предупредить вас о назревающем, может быть, недоразумении, чтобы не сказать противоречии, между нами и французами, которые убеждены, что в настоящую минуту Франция почти одна выдерживает натиск германского колосса. Недоразумение это следует непременно рассеять и дать французам уверенность, что мы увеличиваем наши силы на германской границе с надлежащей интенсивностью» [193] .
193
Стратегический очерк войны. Ч. 1. С. 62.
Предельно быстро с началом боевых действий стало понятно: ни вооружения, ни боеприпасов императорской армии критически не хватает. Пока были снаряды, наступали успешно — русская артиллерия действовала весьма эффективно. Это признавали и иностранные военные наблюдатели, посещавшие фронт в 1914 г. «Русская артиллерия, — писал 26–30 октября 1914 г. с передовых позиций из района Варшавы корреспондент газеты „Дейли телеграф“ Бернард Пэрс [194] , — работает с высокой точностью и эффективно. Русская пехота после артиллерийской подготовки переходит в атаку, прорывая
194
Пэрс Бернард (Bernard Pares; 1867–1949) — британский журналист, публицист, писатель, историк. Впервые посетил Россию в 1898 г. Специализировался на русской культуре. Во время Первой мировой войны корреспондент на русском фронте. С 1919 г. при адмирале Колчаке в качестве представителя правительства Великобритании. Затем преподавал в университетах.
195
Pares B. Day by Day with the Russian Army, 1914–1915. London, 1915. P. 33, 36.
Конечно, какие-то меры по поиску оружия стали предприниматься российским военным ведомством уже буквально в первые недели войны. Бросились купить — англичане, как главные союзники, потребовали тут же золото в качестве обеспечения платежеспособности по сделке. В Петрограде призадумались. Умерив гордость, даже обратились за помощью к недавнему противнику, а теперь формально союзнику — Японии. Однако японцы встретили эту просьбу настороженно. Еще бы, взаимные обиды трудно забыть, когда многие военные с обеих сторон участвовали в недавней русско-японской войне. Взаимная подозрительность сохранялась. С началом войны 1914 г. японский разведчик, специалист по России, генерал Мотодзиро Акаси [196] требовал начать как можно скорее операцию по захвату немецких колоний в Азии, в первую очередь великолепной военно-морской базы в Циндао — главного форпоста Германии, опасаясь, что в противном случае их «оккупируют русские после победы над Берлином» [197] .
196
Акаси Мотодзиро (1864–1919) — барон, выпускник Императорской военной академии, известный и поныне японский разведчик, дослужившийся до генерала и занимавший в 1918–1919 гг. должность генерал-губернатора Тайваня. До своего назначения в Европу в качестве военного атташе в 1900 г. прошел многие военные конфликты, приобретя значительный разведывательный опыт. Поработав над созданием разветвленной агентурной сети и официальных прикрытий для японских разведчиков в Германии, Швейцарии и Швеции, в 1901 г. был назначен военным атташе Императорской армии при японском посольстве во Франции. Помимо вербовки агентуры из числа иностранцев, активно вовлекал в тайную работу в интересах Токио японских бизнесменов, постоянно проживавших в Европе. В 1902 г. переведен в Санкт-Петербург. Особенно отличился в годы русско-японской войны, организуя разведку для японской армии в Порт-Артуре. Много путешествовал по России, но противодействие русской контрразведки вынудило его в 1904 г. осесть в Хельсинки. Ему якобы даже удалось завербовать уроженца Одессы Розенблюма, в дальнейшем известного британского агента Сиднея Рейли (1873–1925), и направить его для сбора секретных данных в Порт-Артур. Акаси также занимался организацией поставок оружия для русских оппозиционеров, включая анархистов и мусульманских экстремистов на Кавказе, которых щедро финансировал. За особые успехи ему очень рано, по японским меркам, присвоили звание полковника Императорской армии Японии. Как дважды докладывал императору премьер-министр Японии фельдмаршал Аритомо Ямагата (1838–1922), полковник Акаси для победы в войне сделал «больше, чем 10 дивизий в Маньчжурии». В Швейцарии Акаси якобы встречался даже с В. И. Лениным, многими другими российскими деятелями, включая М. Горького, П. Н. Милюкова, а также попа Гапона. Ему приписывают организацию покушения на министра внутренних дел России фон Плеве. Судя по всему, Акаси был весьма одаренным человеком, поскольку являлся довольно популярным поэтом и неплохим художником.
197
Dickinson F. R. Japan: The Origins of World War I. New York, 2003. Р. 325.
А в Лондоне времени не теряли: уже 26 сентября 1914 г. министр иностранных дел Э. Грей [198] прислал своему визави в Санкт-Петербурге С. Д. Сазонову официальный меморандум, в котором английское правительство соглашалось открыть кредит в 20 млн ф. ст. при условии высылки Россией физического золота на 8 млн ф. ст. в Великобританию [199] . Объяснение давалось простое и незатейливое: необходимо сохранить на достаточном уровне золотые резервы Банка Англии, гарантировав тем самым стабильный курс английского фунта стерлингов. А это, нажимал британский министр, критически важно для всех стран Антанты и их союзников [200] .
198
Грей Эдуард (Edward Grey, 1st Viscount Grey of Fallodon; 1862–1933) — выходец из аристократической семьи, располагал большими родственными связями, виконт. Начал свою карьеру после университета в 1884 г. в качестве личного секретаря министра финансов. В 23 года стал самым молодым членом нижней палаты парламента. В 1892–1895 гг. заместитель министра иностранных дел, с 1905 по декабрь 1916 г. министр иностранных дел. Ушел в оппозицию с приходом Ллойд-Джорджа на пост премьер-министра. В 1919–1920 гг. посол в США. Сторонник активной внешней политики и колониальной экспансии в Африке. Заключил соглашение с Россией, способствовавшее оформлению Антанты.
199
Полутов А. В. Перевозка российского золота на кораблях японского военно-морского флота из Владивостока в Японию и Канаду в 1916–1917 гг. // Актуальные проблемы современной Японии. Вып. XXV. М., 2012. С. 157.
200
Барк же утверждает, что эта информация исходила от посла графа Бенкендорфа, который писал из Лондона, что британское правительство готово открыть России кредит на 20 млн фунтов стерлингов «при условии, если Императорское правительство вышлет в Лондон из запаса Государственного банка золота на 8 млн фунтов стерлингов (80 млн рублей)» (Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 1. С. 307–308).
Однако даже если исходить из официальной английской статистики, то обеспечение выпуска бумажных денег и после начала войны оставалось в Великобритании вполне адекватным. Так, по данным на 2 сентября 1914 г., вся эмиссия бумажных денег свыше установленного законом лимита в 18,45 млн ф. ст. покрывалась золотом в соотношении 1:1. При этом сам резерв эмиссионного департамента Банка Англии за указанный срок вырос на 8,5 млн ф. ст., т. е. точно на такую же сумму, что и масса бумажных банкнот [201] . Более того, действуя на опережение и предвидя необходимость пополнения резервов иностранной валюты, Банк Англии уже 10 августа 1914 г. заявил о готовности покупать у любых продавцов золото в слитках по цене 77 шил. 6 пенсов за стандартную унцию, а американскую золотую монету — по 76 шил. 1/2 пенса за стандартную унцию. Чуть позже согласились приобретать и золотую монету японского чекана по 76 шил. за 1 унцию [202] .
201
Withers H. War and Lombard Street. London, 1924. P. 128–129.
202
Bank of England Archive. M7/156. The Bank of England, 1914–1921. Vol. 2. P. 248–250.
Конечно,
203
Выступление Барка на заседании правительства 16/29 сентября 1914 г. (Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны: Бумаги А. Н. Яхонтова. [Записи заседаний и переписка]. СПб., 1999. С. 69–70).
Сановники кряхтели, шипели и противились. Но и Барк не уступал. 1 октября 1914 г. на заседании правительства он вновь поднял «вопрос об учете краткосрочных обязательств в Лондоне». И, действуя в привычном для себя стиле, сам сформулировал для себя поручение, которое было удобно всем членам кабинета, ибо снимало с них всякую ответственность, позволяя им сказать себе, что не они в конечном итоге принимали решение о судьбе золотого запаса России. Барк, не мудрствуя лукаво, предложил обтекаемую и беззубую формулировку: «Направить по соглашению министра финансов и министра иностранных дел» [204] . И правительство, выдохнув с облегчением, обреченно согласилось.
204
Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны. С. 71.
Не вызывает удивления тот факт, что министры финансов и иностранных дел быстро пришли к соглашению: золото отгрузить. На это им не потребовалось много времени.
Если же судить по воспоминаниям Барка, то картина его героического противостояния британским притязаниям на русское золото выглядит как борьба одинокого богатыря с вражеской ратью при «довольно равнодушном» отношении других членов Совета министров. Сам он помнит (или делает вид, что помнит) свою пламенную речь так: «…Требование же Англии о высылке ей крупной партии золота в самом начале войны колеблет фундамент нашего денежного обращения и не может быть рассматриваемо как благоразумный акт со стороны союзной державы, заинтересованной, казалось бы, в том, чтобы финансовое наше положение оставалось прочным для доведения войны до победного конца». А что же министр иностранных дел? Его-то Барк и выставляет главным проводником английской идеи прикарманить державное золото. «С. Д. Сазонов, — пишет (по памяти?) Барк, — возражал мне, указывая на то, что Англия предложила нам такую помощь, которая для нее является посильной, и находил вполне правильным, чтобы мы из своего большого золотого запаса подкрепили незначительный сравнительно золотой фонд Английского банка, тем более что Англии придется открывать дальнейшие кредиты союзным странам; и посему британское правительство должно с большой заботливостью охранять свое финансовое равновесие» [205] .
205
Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 1. С. 309–310.
Лично у меня подобное изложение Барком своей позиции вызывает определенное недоверие, хотя бы по выбору им выражений [206] . Дело в том, что сама расхожая фраза «война до победного конца» вошла в привычный обиход значительно позже. Тогда, в сентябре 1914 г., пока еще мало кто сомневался в неизбежности победы союзников, и говорить о «войне до победного конца» было просто неуместно. Но это мои рассуждения. И все же ни документы, доступные мне, ни записки участника заседаний Совета министров А. Н. Яхонтова [207] не подтверждают яростной борьбы Барка с соглашателем Сазоновым, что, в принципе, не помешало ему именовать последнего «большим англофилом» и всячески подчеркивать, «что Сазонов находится под полным влиянием англичан» [208] .
206
Сам Барк весьма ревностно относился к тому вопросу, как он будет выглядеть в глазах потомков. Так, в ноябре 1922 г. он писал из Лондона бывшему помощнику управляющего делами Совета министров А. Н. Яхонтову относительно подготовленных им к публикации записок «Тяжелые дни»: «Я не вполне разделяю ваше мнение, что беспристрастному историку достаточно воспроизвести серию фактов, мне кажется, что собрание фактов без объяснения мотивов, без описания различных инцидентов, которые могли бы дать полную картину известного исторического периода, не представляет полной правды» (Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны. С. 450). Совершенно очевидно, что записи с заседаний Совета министров, сделанные А. Н. Яхонтовым, расходились во многом с воспоминаниями самого Барка, в которых он явно хотел предстать не тем, кем был на самом деле.
207
Яхонтов Аркадий Николаевич (1876–1938) — выпускник Александровского лицея, личный секретарь председателя Совета министров П. А. Столыпина. С мая 1914 по октябрь 1916 г. помощник управляющего делами Совета министров. В 1918–1920 гг. начальник отдела Управления финансов правительства Юга России. Публицист. Автор мемуаров и исторических очерков.
208
Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 2. С. 194–195.
Но главное в том, что буквально через считанные недели британские крейсера с грузом золота отошли из Архангельска. А ведь сам вопрос доставки, погрузки, согласования условий страховки столь огромной партии драгоценного груза требовал немало времени. Так как же развивались события на самом деле?
Пока в Петрограде русские высшие чиновники состязались в красноречии, в Лондоне шла тщательная проработка условий сделки. Уже 24 сентября 1914 г. постоянный секретарь Казначейства — заместитель министра финансов Джон Брэдбери [209] направил заместителю главы МИД Великобритании письмо следующего содержания (поскольку это основополагающий документ, положивший начало всей эпопее по выдавливанию из России ее резервов золота, приведу его почти полностью) [210] :
209
Брэдбери Джон (John Swanwick Bradbury; 1872–1950) — известный британский экономист, государственный деятель, выпускник Оксфорда. В 1905–1908 гг. личный секретарь премьер-министра. С 1905 г. на службе в Казначействе, личный секретарь канцлера Казначейства Асквита, затем постоянный секретарь Казначейства (1913–1919). В ходе всей войны оставался главным экономическим советником правительства. Ллойд-Джордж характеризует Джона Брэдбери как «талантливого руководителя финансового аппарата», советами которого он имел возможность постоянно пользоваться (Ллойд Джордж Д. Военные мемуары: [в 6 т.] М., 1934–1938. Т. 1–2. С. 97). Вошел в историю страны благодаря неофициальному названию купюры в 1 фунт — «фунт Брэдбери».
210
Все переводы архивных документов и цитат с английского и французского языков выполнены автором или по его заказу. Возможно, имеются другие версии переводов, однако они автору неизвестны или, по его мнению, не совсем точно передают содержание оригинальных текстов.