«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Когда англичане поделились этой информацией с японцами, те не только не выразили явного восторга, а, скорее, заметно занервничали: и англичан, и японцев одинаково насторожили крупные успехи русской армии под командованием генерала Брусилова. Перейдя в решительное наступление на Волыни и в Галиции, русские прорвали австрийско-немецкий фронт. Причем вроде бы и предъявить русским нечего: операция-то началась по настойчивой просьбе очередного союзника, на сей раз короля Италии Виктора-Эммануила. Тот буквально умолял Николая II срочно помочь его войскам, оказавшимся под сильным нажимом со стороны Австро-Венгрии. В итоге итальянские «берсальеры» были спасены: австрийцы прекратили свое наступление в Италии… и тут же перебросили до 15 дивизий против России. В общем, все как обычно. С облегчением вздохнули и французы, ибо немцам тоже пришлось не только передислоцировать из Франции 18 дивизий, но и добавить к ним еще четыре вновь сформированных соединения [625] .
625
Головин Н. Н.
Письмо японского финансового уполномоченного в Банк Англии с настоятельным требованием ускорить ответ российского правительства о сроках передачи «союзникам» новой партии золота. 13 июня 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Письмо Кэнго Мори в Банк Англии об отправке из Владивостока новой партии русского золота. 7 июля 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Ни Ллойд-Джордж, ни Маккенна, ни Канлифф не могли в этой ситуации предсказать, как поведет себя Петроград, если ему удастся переломить ситуацию на фронте в свою пользу. Тем более что у англичан добавилось и внутренних проблем. Авторитет Лондона сильно пошатнулся в результате восстания Пасхальной недели в Ирландии, где республиканцы мощно выступили за независимость с оружием в апреле 1916 г.
Токио всячески торопил Лондон, требуя от него усилить нажим на русских, поскольку «отсрочка доставки до 2 июля создаст большие неудобства для дальнейшей программы крейсеров. В этой связи правительство Японии выражает страстное желание, чтобы вы сами договорились с правительством России о насколько возможном ускорении доставки золота в порт, дабы уменьшить затруднения японского военного флота» [626] .
626
Письмо финансового отдела представительства Японии в Лондоне в Банк Англии (Bank of England Archive. C 5/189, AC 588, AL 3066/4. Russia — Agreement. Р. 218).
А каково — «страстное желание»? При этом японцы не потрудились хоть как-то пояснить, какие именно сложности для них создает перенос сроков прибытия золота во Владивосток. Однако демарш Токио произвел впечатление на англичан, которые засуетились, ввязавшись в активную переписку с российским представительством в Лондоне с просьбой ускорить прибытие ценного груза любыми средствами.
Вероятно, ни для британской, ни для японской разведки не было секретом, что в России явно растет недовольство действиями союзников. «В толще армии и в глубинах народа широко всходила мысль, что будто бы война нам была ловко навязана союзниками, желавшими руками России ослабить Германию, — писал впоследствии о настроениях тех дней в стране генерал-майор Н. Н. Головин. — Автору часто приходилось слышать, начиная с зимы 1915–1916 года, циркулировавшую среди солдатской массы фразу: „Союзники решили вести войну до последней капли крови русского солдата“» [627] .
627
Головин Н. Н. Военные усилия России в Мировой войне. Т. 2. С. 160.
Разделяли эти опасения и французы. «Наступление генерала Брусилова развивается блестяще. Оно начинает даже походить на победу», — отметил в своем дневнике посол М. Палеолог 8 июня 1916 г. А на следующий день добавил: «С московских времен русские не были, быть может, настолько русскими, как теперь… За последние двадцать два месяца войны между Россией и Европой выросла непреодолимая преграда, какая-то китайская стена» [628] . Как видим, со стороны западных партнеров явно сквозила настороженность: а не возгордятся ли русские теперь настолько, что попробуют пересмотреть свои обязательства перед союзниками, в том числе и в вопросах финансовых? И это при том, что действия русской армии отвлекали значительные дополнительные силы немецких войск, не позволяя использовать их на Западном фронте.
628
Палеолог М. Дневник посла. С. 520–521.
Но были ли для подобных подозрений реальные основания? 12 июня 1916 г. в российское представительство в Лондоне поступила срочная телеграмма за № 1313, подписанная директором кредитной канцелярии Министерства финансов Никифоровым: «На номер 534. Министерством путей сообщения предприняты все необходимые меры, чтобы золото было доставлено во Владивосток как можно скорее. По всем нашим подсчетам, груз должен прибыть во Владивосток 19 июня по старому стилю. Доставку ускорить невозможно, частично по причине большой загруженности путей в Сибири из-за скопления длинномерных вагонов, а с другой стороны — из-за невозможности увеличить скорость поездов из-за значительного веса груза» [629] .
629
Bank of England Archive. C 5/189, AC 588, AL 3066/4. Russia — Agreement. Р. 228.
Ссылка на перегруженность Транссиба — вряд ли пустая отговорка [630] . Дорога, низкая пропускная способность которой явилась в свое время одной из главных причин поражения в сражениях на суше с японцами в 1904–1905 гг., к началу новой войны так и не смогла достичь уровня, необходимого для бесперебойной переброски грузов с Дальнего Востока в европейскую часть России. И если ценой неимоверных усилий грузооборот порта Владивостока удалось увеличить с 80,8 млн пудов в 1914 г. до 117,8 млн пудов в 1915 г. и 160,4 млн пудов в 1916 г., то производительность железнодорожных перевозок и ритмичность движения составов по-прежнему оставались узким местом всей системы снабжения войск. К тому же грузам военного назначения приходилось выдерживать жесткую конкуренцию с частными отправителями. Да и вряд ли могло быть по-другому, когда стоимость отправки одного вагона коммерческих товаров из порта Владивостока на запад страны доходила до 40 тыс. руб. Злоупотребления со стороны администрации железных дорог наблюдались повсеместно, а бороться с весомыми аргументами в виде толстых пачек наличных в руках купцов военным было крайне трудно [631] .
630
«Транспортный вопрос стоит очень остро, — писал в своем дневнике в августе 1916 г. британский посол в Париже. — Состояние Архангельской дороги улучшилось, но грузы, доставляемые из Соединенных Штатов, скопляются во Владивостоке, и движение их скоро приостановится. Пробка образовалась в Челябинске, так как пропускная способность железнодорожной сети Европейской России недостаточна» (Лорд Берти. За кулисами Антанты. С. 108).
631
Виноградов П. В. Морские перевозки и их роль в снабжении русской армии стратегическими материалами в годы Первой мировой войны // Известия Рос. гос. педагог. ун-та им. А. И. Герцена. 2008. № 60. С. 79.
14 июня 1916 г. накануне своего отъезда в Париж Барк встречался с Николаем II в его ставке [632] . Однако, в отличие от прошлого, на этот раз император почему-то повел себя подозрительно нетипично, весьма скептически отнесся к лившимся на него цветастым потоком аргументам министра финансов. Возможно, провалы на фронте и тотальное вранье высших чиновников сделали монарха более недоверчивым, можно сказать, подозрительным, чем прежде. Николай II словно предчувствовал что-то нехорошее, ему явно не хотелось в очередной раз расставаться с золотом.
632
Именно на этом докладе император и утвердил вышеупомянутый указ от 14 июня 1916 г., где упоминается место подписания — «Царская Ставка».
Петр Львович даже ощутил некоторый холодок отчужденности с его стороны, когда с жаром и всем доступным ему красноречием всячески доказывал, что «увеличение заграничной наличности является необходимым как для обеспечения расплаты по нашим военным заказам и займам, так и для снабжения валютою торговли и промышленности, ввиду почти полного прекращения нашего экспорта» [633] .
Действительно, валютный рынок лихорадило, и Барк при каждом удобном случае напоминал об этом царю, не забывая, правда, подчеркнуть, что «резкие колебания» курса наблюдались «до того момента, когда Министерство финансов взяло в свои руки дело урегулирования валютных расчетов». Но если в ближайшее время не удастся получить от англичан новых кредитов, упорно запугивал Барк императора, то запас прочности национальной денежной единицы будет исчерпан, «валютный рынок будет дезорганизован, курс рубля по отношению к иностранной валюте может обесцениться до чрезвычайных пределов… Последствия дезорганизации валютного рынка могут быть катастрофическими для нашего денежного обращения» [634] .
633
РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 531. Л. 5 об.
634
Там же. Л. 5 об. — 6 об.
Конечно, подобный моральный прессинг со стороны министра финансов, особенно в условиях неурядиц в стране и на фронте, Николаю II было трудно выдержать. И он, доверяя многоречивому чиновнику, надеялся на хорошие вести, чем и развязывал Барку руки.
А оборотистому министру было чем порадовать своих кураторов в Лондоне. И явно неспроста в Петроград «регулярно прибывали чиновники английского казначейства для предоставления консультаций и практической помощи в организации финансирования военных усилий России» [635] . Что они советовали и как помогали, догадаться нетрудно.
635
Hughes M. Inside the Enigma: British Officials in Russia, 1900–1939. London, 1979. Р. 56.