«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
«Идзумо», «Ивате» и «Ниссин» еще шли где-то в океане с русским золотом на борту к берегам Канады, а в Лондоне уже всерьез задумались, как заставить Россию продолжать войну, если царю все же удастся удержаться на троне. В том, что власть в империи с каждым днем с ужасающей скоростью уходит из рук Николая II, там уже не сомневались.
Этому разговору с Ллойд-Джорджем (16 января 1917 г.) глава Форин-офиса Артур Бальфур придавал особое значение: на кону стоял вопрос жизни и смерти — останется ли Россия верна союзным договоренностям или выйдет из войны сепаратно?
— Говорить с царем должен кто-то очень авторитетный, значимый для него. Человек, которого Николай II давно и хорошо знает и которому он может доверять, — с порога заявил министр. — Лучше бы кто-то членов королевской семьи. Полагаю, только тогда император будет более склонен говорить откровенно. Если же это будет представитель иного происхождения…
Бальфур не стал продолжать, взглянул на собеседника, и в этот момент оба улыбнулись и поняли, что такой человек во всей империи один. И одновременно, как бы в раздумье, произнесли: «Луис Маунтбеттен!» Да, только он мог справиться с этой ролью и обладал требуемыми качествами. И здесь Бальфур понял, что попал в точку. «Он человек значительных способностей, свояк царя, достаточно компетентный, чтобы понять позицию Великобритании и донести ее до своего родственника» [770] , —
770
Public Record Office (Государственный архив, Великобритания). Бальфур — Ллойд-Джорджу, 16 января 1917 г.
Но выбор кандидата вопросов не вызывал. Да, это был отец того самого молодого офицера с крейсера «Нью Зиланд», принца Джорджа Баттенберга, которого царь с дочерьми лично встречали на пирсе.
Луис Баттенберг с женой, принцессой Викторией Гессенской (старшая сестра императрицы Александры Федоровны). [Из открытых источников]
Луису (Людвигу) Маунтбеттену, тогда еще носившему фамилию Баттенберг, уже приходилось выполнять специальные поручения британской короны по налаживанию отношений с Николаем II. Еще в 1896 г., направляясь на церемонию коронации императора в Москву, он, тогда капитан британского флота, получил задание неформально обговорить с царем важные для обеих империй вопросы (в то время отношения между Россией и Англией обострились до предела). И Баттенберг сумел его выполнить. Беседы Луиса и Никки на политические темы протекали в столь дружеской атмосфере, что определенно вывели бы из себя «свирепого», по убеждению британцев, отца царя — Александра III (для русских же он был царем-миротворцем). Но тень родителя не тяготела над Никки. Все свободное время они проводили вместе: катались на лодках, рыбачили, купались, расслаблялись и танцевали вечерами [771] .
771
Hough R. Louis & Victoria: The First Mountbattens. London, 1974. P. 183.
Более того, Луису после отъезда из расслабляющей атмосферы Ильинского и Усова [772] удалось встретиться в Санкт-Петербурге с министром иностранных дел князем А. Б. Лобановым-Ростовским [773] и обсудить с ним ключевые вопросы, в первую очередь опасения России по поводу возможного закрытия для прохода ее кораблей Суэцкого канала. Разговор вышел очень обстоятельным и долгим. Но его результаты превзошли все ожидания и оказались настолько положительными для обеих сторон, что премьер-министр лорд Солсбери [774] пришел в восторг от доклада молодого офицера. И это стало началом их многолетней дружбы. А королева Виктория даже пригласила Луиса на ужин вдвоем, где он проинформировал ее в деталях о переговорах с царем и Лобановым-Ростовским. И вот теперь А. Бальфур, возможно, ориентируясь на высокое мнение о дипломатических способностях лорда Маунтбеттена, сложившееся у лорда Солсбери, который к тому же приходился ему дядей, жаждал повторить этот успех в критический для обеих стран момент войны. Не будем также забывать, что Бальфур в качестве первого лорда Адмиралтейства прекрасно знал адмирала и по его профессиональным качествам.
772
В дневнике Николая II за этот период неоднократно упоминаются Виктория и Людвиг Баттенберги, причем имя супруги из этой четы царь пишет всегда по-русски, а мужа — неизменно как Ludwig (Дневники императора Николая II [1894–1918]: в 2 т. М., 2011–2013. Т. 1. С. 271–278).
773
Лобанов-Ростовский Алексей Борисович (1824–1896) — русский дипломат, действительный тайный советник, министр иностранных дел (1895–1896). До назначения министром работал в Австрии и, по признаниям современников, совершенно не стремился занять этот пост, опасаясь быть вовлеченным в придворные интриги. К сожалению, плохие предчувствия князя подтвердились: у него не сложились отношения со многими вельможами, в частности с министром финансов С. Ю. Витте. В силу характера Алексей Борисович тяжело переносил их стычки. Находясь на посту министра, внезапно скончался накануне важного визита императора за рубеж. «Князь Лобанов считался трудно заменимым. За него говорил его большой служебный опыт. Он был и дипломатом, и одно время губернатором, и товарищем министра внутренних дел, и опять дипломатом, в последнее время — послом в Вене. Импонировали его широкий ум, большая самостоятельность и независимость богатого человека и большое барство» (Лопухин В. Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел. СПб., 2008. С. 71).
774
Солсбери Роберт (Robert Gascoyne-Cecil, Lord Salisbury, 3rd Marquess of Salisbury; 1830–1903) — британский политик-консерватор, трижды занимавший пост премьер-министра страны, в том числе с 1895 по 1902 г. В качестве министра иностранных дел (1878–1880) принимал участие в Берлинском конгрессе, где сделал все, чтобы минимизировать успехи России после победы в русско-турецкой войне 1877–1878 гг.
Конечно, в Лондоне многие считали, что в столь критический момент лучше всего подходит для выполнения подобной миссии сам Ллойд-Джордж. Но тот, когда за завтраком его об этом спросил близкий друг лорд Ридделл, не стал кривить душой и прямо заявил, что ему уж очень не хочется брать на себя такую ответственность [775] . Да, Ллойд-Джордж был прежде всего политиком и, естественно, думал в первую очередь о своем имидже в глазах прессы и общественности и перспективах продления карьеры.
775
Lord Riddell’s War Diary, 1914–1918. London, 1933. P. 226.
Возможно, именно по этой причине
776
Hough R. Louis & Victoria. P. 324.
Мог бы спасти ситуацию Луис Маунтбеттен? Вряд ли. Но для нас важна позиция Ллойд-Джорджа по этому вопросу. Именно он, как никто другой, выигрывал лично от краха российской монархии, которую даже и не пытался спасать. Ибо русское золото, на которое к тому моменту Ллойд-Джордж уверенно наложил руки, оставалось беспризорным. И решать его судьбу теперь мог исключительно он лично.
Ну, а пока в Банке Англии слегка поразмыслили над тем, как обосновать, вопреки всем зафиксированным на бумаге договоренностям, необходимость дальнейшего вывоза золота из России, и, не став ничего отрицать, нашли элегантный, с их точки зрения, вариант решения проблемы, естественно, секретный. «Любые сложности в этом вопросе могут быть решены Банком Англии путем продажи части золотых слитков, которые находятся в Оттаве, правительству е. в.», — именно так сформулировал Нэйрн подход Треднидл-стрит к камню преткновения в 85 млн фунтов [777] .
777
Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 84.
Вот, оказывается, как все просто. Банк Англии не государственное учреждение, а потому, продав, фактически фиктивно, на бумаге, своему правительству «излишек» золота, тут же предоставляет тому же британскому правительству основание требовать поставки физического золота из России на 20 млн ф. ст. для восполнения внезапно рухнувших ниже 85 млн ф. ст. резервов. Элегантно и в соответствии с договором. Гоните золото, господа. Мог ли этого не понимать Барк, имевший значительный банковский опыт работы?
Конечно же, Барк все прекрасно понимал. Но он уже сделал свой выбор. К тому же на него постоянно давили британские представители в самой России, в том числе посол. Бьюкенена, как и всех западников, не только волновала проблема сохранения для союзников России как источника человеческих ресурсов, т. е. русского мужика в качестве пушечного мяса, но и занимал вопрос «правильной эксплуатации» ее «минерального богатства». Описывая свою последнюю встречу с императором 3 февраля 1917 г. во время ужина в Царском Селе в честь делегаций союзников, приехавших на переговоры в Петроград, он отметил, что в качестве дуайена дипкорпуса [778] сидел по правую руку от царя. «Россия далеко не использовала свой огромный человеческий потенциал», — совершенно не утруждая себя необходимостью быть вежливым с монархом, бесцеремонно заявил он Николаю II. А затем добавил: равно как и богатства недр [779] .
778
Напомню, Бьюкенен занимал должность посла Великобритании в России с 1910 г.
779
Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories. 2 vols. London, 1923. Vol. 2. Р. 53.
Не понять этот намек было невозможно: Россия пока еще не всех мужиков погнала в окопы. А тем более не использовала в плане военной мобилизации природные ресурсы. Более того, Бьюкенен привел в качестве примера в данном вопросе Германию. Судя по всему, Николай II ответил ему довольно уклончиво, пообещав подумать над этим.
Да, Бьюкенен прямо не пишет о золоте России, но, даже судя по его выхолощенным и тщательно отредактированным в Форин-офисе воспоминаниям (факт цензуры подтверждает и его дочь), он имеет в виду именно его… И Бьюкенена мало волнует заявление генерала В. Гурко [780] , что Россия уже мобилизовала 14 млн чел., потеряв два миллиона убитыми и ранеными и столько же пленными. Лондону всего этого явно недостаточно [781] . А ведь народ России с самого начала войны проявил готовность сражаться с врагом. Повсеместно отмечались высокая дисциплина и ответственность: 96 % подлежащих призыву явились к воинским начальникам. Уклонений от мобилизации почти не было [782] .
780
Гурко Василий Иосифович (1864–1937) — генерал от кавалерии, сын известного русского военачальника, героя русско-турецкой войны 1877–1878 гг. генерал-фельдмаршала Иосифа Владимировича Гурко (1828–1901), выпускник Пажеского корпуса, во время англо-бурской войны 1899–1900 гг. военный агент при войсках буров, затем военный агент в Берлине, участник русско-японской войны. Первую мировую войну встретил в должности командира кавалерийской дивизии. Затем командовал корпусом, армией. С 11 ноября 1916 по 17 февраля 1917 г. исполнял обязанности начальника штаба верховного главнокомандующего. После Февральской революции командовал Западным фронтом, пытался восстановить порядок и дисциплину в войсках. В апреле 1917 г. арестован как убежденный монархист. После амнистии получил разрешение эмигрировать в Англию, куда прибыл 15 октября 1917 г. Автор воспоминаний «Война и революция в России: Мемуары командующего Западным фронтом, 1914–1917».
781
Генерал Гурко заявил также на переговорах с союзниками в феврале 1917 г., что 7,5 млн из числа мобилизованных составляют действующую армию, а 2,5 млн чел. состоят в запасных частях (Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories. Vol. 2. Р. 53–54).
782
Головин Н. Н. Военные усилия России в Мировой войне: в 2 т. Париж, 1939. Т. 2. С. 120.