«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Пока на февральской конференции 1917 г. в Петрограде журчали сладкие речи английских и французских генералов о готовности помочь союзнику, в хранилищах Государственного банка завершили формирование очередной партии золота: всего предстояло доставить во Владивосток 2442 ящика, средний вес каждого составлял 72 кг, т. е. около 176 т чистого золота должны были за один раз покинуть пределы России! [810]
Помощник военного министра, товарищ председателя Особого совещания по обороне государства генерал А. С. Лукомский [811] буквально в бешенстве потрясал перед лицом Барка телеграммой: «Вы это видели?!» В Персии от голода погибал сражавшийся против турок русский экспедиционный корпус. И все потому, что союзники, которые вели себя явно не по-союзнически, несмотря на обязательства, отказались выплатить войскам 4 млн ф. ст. в серебре. А Барк упорно настаивал на финансировании корпуса в бумажных рублях, платежеспособность которых на местном рынке стремительно падала. Население в Персии отказывалось принимать русские деньги. Купить что-либо из съестных припасов было невозможно. Ситуация в войсках приближалась к катастрофе. Но никакие мольбы не помогали: министр финансов оставался глух к просьбам военных. Пытаясь спасти положение, командование прибегло к товарной интервенции, увеличению поставки российских изделий, традиционно пользовавшихся высоким спросом у местных. Единственной действенной мерой, чтобы поднять курс рубля, представлялась отправка в пределы Персии достаточного
810
Ibid. Р. 102.
811
Лукомский Александр Сергеевич (1868–1939) — генерал-лейтенант, выпускник Полтавского кадетского корпуса, Николаевского инженерного училища и Николаевской академии Генерального штаба. Затем служил на штабных должностях. В июне 1915 г. назначен помощником военного министра. С апреля 1916 г. командир пехотной дивизии, в составе которой принял участие в знаменитом Брусиловском прорыве. Затем начальник штаба армии. Барк высоко оценивал личные качества этого военачальника: «Он был выдающийся знаток своего дела, очень энергичный и распорядительный, и был хорошо осведомлен о всех нуждах армии» (Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи: [в 2 т.] М., 2017. Т. 2. С. 187). В августе 1917 г. Лукомский как монархист заключен Временным правительством в тюрьму, откуда бежал 19 ноября 1917 г. Воевал в белой армии. Был арестован большевиками, но чудом спасся. С марта 1920 г. в эмиграции, где являлся помощником великого князя Николая Николаевича — бывшего верховного главнокомандующего. Умер во Франции.
812
Воспоминания генерала А. С. Лукомского. Берлин, 1922. Т. 1. С. 118–119.
Хотя существовала возможность выплатить серебро через Учетно-ссудный банк Персии, акции которого «всецело принадлежали русскому казначейству» [813] . Кстати, Барк являлся председателем правления Учетно-ссудного банка Персии и отлично знал, как это сделать. Но ему было наплевать на судьбы солдат. Однако он обеспечил поставку в 1916 г. через Архангельск 550 пудов серебра для Британского банка в Тегеране [814] . Эти деньги явно пошли на иные цели, что обрекло на страшные лишения русских солдат [815] .
813
Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. Т. 2. С. 122.
814
Трошина Т. И. Великая война… Забытая война… Архангельск в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.). Архангельск, 2008. С. 59.
815
Во время работы в Исламской Республике Иран мне неоднократно приходилось видеть по телевидению художественные фильмы местного производства, где смаковались детали развала и голода в частях русского корпуса в Персии в период Первой мировой войны. Показывались наши нищенствующие солдаты, что служило явным утешением самолюбию иранцев, хорошо помнящих о тех поражениях, которые потерпела Персия в многочисленных войнах XIX в. с Россией, связанных с огромными территориальными потерями для их страны. (Кого заинтересует эта тема, см.: Татаринов С. В. Россия, век ХIХ.)
Письмо британского Казначейства в Банк Англии об организации перевозки золота из Владивостока в США. 2 февраля 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Но, похоже, в Министерстве финансов России это уже никого не волновало. Барк своей готовностью верно служить англичанам настолько парализовал волю своих подчиненных, что чиновники интересовались исключительно техническими деталями организации ограбления собственной страны, например расходами по страхованию груза. Ибо по мере повышения активности на морских коммуникациях немецкого подводного флота рос и размер страховой премии, подскочившей к февралю 1917 г. с 1,3 до 3,61 % [816] .
816
Economic and Social History of the World War: War and Insurance. London, 1927. Р. 43–44.
11 января 1917 г. управляющий Банком Англии Канлифф обратился к Кэнго Мори с просьбой «еще раз помочь нам с транспортировкой другой, новой партии золота из Владивостока» [817] .
Но «Япония никогда не принимала доктрину альтруизма в политике…» [818] И в Токио на этот раз заартачились: ведь крейсеры «Ниссин», «Идзумо» и «Ивате» под командованием контр-адмирала Исаму Такэситы был еще где-то на просторах мирового океана. А тут новая просьба.
817
Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 70.
818
Dillon E. J. The Inside Story of the Peace Conference. London, 1920. P. 324.
Так как же обстояли дела у затерявшегося где-то на бескрайних водных просторах мирового океана отряда контр-адмирала Исаму Такэситы?
Глава 9. Самурай в роли кардинала…серого
Крейсеры «Идзумо», «Ивате» и «Ниссин» шли в кильватер. Каждую треть часа крейсеры меняли курс на 15 градусов, совершая противолодочный маневр… Вроде бы и открытый океан, и опасаться особо нечего, но слишком уж свежа в памяти трагическая судьба крейсеров «Абукир», «Хог» и «Кресси», которые английский флот потерял всего лишь в течение полутора часов от действий одной германской подводной лодки [819] .
819
HMS Aboukir, HMS Hogue, HMS Cressy.
Адмирал, почувствовав сквозь сон изменение курса больше интуитивно, чем это ощущалось на самом деле корпусом корабля, открыл глаза. Окинув взглядом, чтобы стряхнуть остатки дремоты, каюту флагмана отряда, в который раз для себя отметил, что она весьма просторная и уютная по масштабам боевого корабля этого класса, к тому же отделана, следует признать, с большим вкусом. Во всем чувствовались британская изысканная простота и рациональность.
В свои неполных 47 лет контр-адмирал японского Императорского флота Исаму Такэсита сохранял прекрасную физическую форму. Стройный и подтянутый; ни малейшего намека на брюшко, или, как иногда иронично говорили в русской армии, штабную грудь. Все выдавало в нем превосходного спортсмена: великолепная осанка, прямая спина, отлично развитая мускулатура.
Взгляд адмирала остановился на двух больших кожаных фельдъегерских сумках. Только вчера, когда отряд под его командованием в составе крейсеров «Идзумо», «Ивате» и «Ниссин» уже собирался выйти из военной гавани базы Майдзуру к берегам Канады, на борт флагмана с вооруженным конвоем доставили несколько объемистых фельдъегерских сумок, опечатанных, как и надлежало для сохранности конфиденциальных документов. Здесь были собраны многочисленные справки и секретные сообщения резидентур японской военной разведки за границей. Следуя своему хорошо отработанному правилу анализа материалов, адмирал начал с сортировки документов по их значимости. А что может быть важнее, чем хорошее знание своих, скажем, оппонентов: противниками русских ему именовать как-то неловко, ведь Россия и Япония в этой войне, в отличие от предыдущей, союзники. И все же…
Крейсер «Ивате». [Из открытых источников]
Адмирал начал систематизировать справки на всех, кто попадал в круг его интересов на данном этапе. Справа складывал персональные объективки на тех, кого знал персонально, слева — на лиц, ранее ему лично не известных. Соответствующий список он заранее подготовил собственноручно. Сотрудники японской военно-морской разведки, исходя уже из его указаний, направили запросы в резидентуры, а сами обратились к архивам и открытым источникам.
Итак, в стопке справа оказались досье на Шипова, Русина, Коростовца [820] … Слева — на Барка и Коковцова. Этих двоих он никогда не встречал, хотя, впрочем, личность Петра Львовича Барка занимала его куда больше, чем Коковцова. Тем более что последний к тому времени демонстративно самоустранился от политической жизни, однако продолжал поддерживать контакты с иностранными дипломатами, которые частенько ссылались на его мнение в своих донесениях [821] . Вместе с тем Такэсита как опытный разведчик прекрасно понимал, что многие люди, обязанные своей карьерой Коковцову, который к тому же регулярно виделся с японским послом в Петрограде, остаются важными фигурами в структурах российской власти.
820
Коростовец Иван Яковлевич (1862–1933) — из дворян Полтавской губернии, русский дипломат-востоковед. С 1899 г. чиновник по дипломатической части при главном начальнике Квантунской области, с декабря того же года в Порт-Артуре. Участвовал в военной операции во время боксерского восстания в Китае. С 1902 г. генконсул в Бушире. В 1905 г. секретарь Витте при заключении Портсмутского мира с Японией. Автор многих книг о Китае. К моменту описываемых событий завершил командировку в качестве посла России в Персии и был членом совета Министерства иностранных дел по июнь 1917 г. Отказался сотрудничать с советской властью и эмигрировал из страны. Жил в Берлине, Париже, совершил путешествие в Китай.
821
После отставки с поста председателя Совета министров и министра финансов в январе 1914 г. Коковцов хотя и был назначен членом Государственного совета, однако фактически оказался не у дел: «Меня никто ни о чем не спрашивал. Меня ни разу ни на какое совещание не приглашали. Министр финансов Барк, очевидно, под впечатлением нашей первой и последней беседы в день моего увольнения со мной вовсе не встречался» (Коковцов В. Н. Из моего прошлого [1903–1919]. Минск, 2004. С. 777). Министр земледелия А. В. Кривошеин в августе 1915 г. как-то даже заявил на заседании Совета министров, «что граф В. Н. Коковцов вообще держится в стороне и ни во что не вмешивается» (Яхонтов А. Н. Тяжелые дни // Архив русской революции. Т. 18. Берлин, 1926. С. 63).
Исаму Такэсита. [Из открытых источников]
И все же одну справку Такэсита невольно подольше задержал в руках, задумавшись, в какую стопку ее отправить. А затем отложил отдельно. Это была объективка на Сергея Юльевича Витте. Человека ему лично хорошо знакомого, но на тот момент — и Такэсита подумал об этом с некоторым облегчением — уже пребывавшего в лучшем мире. Хотя японец не был склонен переоценивать роль этого человека в российской политике последних лет, ибо пик его государственной карьеры уже миновал, но все же признавал в нем оппонента весьма сильного, и главное — опытного. К тому же в российском государственном аппарате оставалось еще немало людей, ему лично в прошлом весьма близких, как, например, управляющий Государственным банком Российской империи Шипов [822] . Такэсита припомнил свое первое знакомство с этим банкиром, будущим министром финансов России, в Портсмуте 5 августа 1905 г. на борту американской президентской яхты «Мэйфлауэр». Тогда лично президент США Теодор Рузвельт познакомил их, членов делегаций Японии и России [823] . Уж кого-кого, а Рузвельта военно-морской атташе капитан Такэсита к тому моменту изучил прекрасно и очень хорошо знал, на чьей стороне его симпатии: Япония не могла бы найти лучшего адвоката [824] . Исаму Такэсита просто очаровал Рузвельта-президента. И это влияние сохранилось на десятилетия [825] .
822
И. Я. Коростовец, личный секретарь С. Ю. Витте, писал: «Витте предпочитает Шипова и, видимо, питает к нему большое расположение, ценя его как добросовестного исполнителя и преданного человека» (Страница из истории русской дипломатии: Русско-японские переговоры в Портсмуте в 1905 г.: Дневник И. Я. Коростовец, секретаря графа Витте. Пекин, 1923. С. 12). Кстати, именно Шипову Витте поручил готовить и редактировать окончательные версии документов для передачи в качестве ответа на японские требования к России на переговорах в Портсмуте.
823
Сохранились фотографии, на которых Такэсита лично сопровождает Т. Рузвельта во время русско-японских переговоров в Портсмуте.
824
Сегодня это совершенно откровенно признается в Японии: «Хотя Рузвельт настоятельно внешне якобы придерживался нейтралитета и подчеркнуто не вставал ни на чью сторону, для японцев было совершенно очевидно, что он является другом Японии» (Minohara T. Consequences of the Russian-Japanese War in East Asia: The Portsmouth Conference and the Establishment of a New World Order // Issue & Insights. 2007. Vol. 7. No. 4. P. 92).
825
Как пишет современный австралийский историк Питер Камерон Мауч, характеризуя уровень контактов этого разведчика в Белом доме, для японской делегации, прибывшей в США в июне 1917 г. с целью переговоров о разделе сфер влияния в Китае и условиях вступления США в Первую мировую войну, «непредвиденным бонусом явился приезд в США Такэситы, ибо это предоставило шанс встретиться с бывшим президентом Теодором Рузвельтом. Исаму Такэсита служил в качестве [военно-морского] атташе в посольстве Японии в Вашингтоне большую часть срока пребывания Рузвельта на президентском посту. И у них сложились теснейшие отношения» (Mauch P. Sailor Diplomat: Nomura Kichisaburo and the Japanese-American War. London, 2011. P. 52).