«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
А вот сами союзники вели себя по отношению к России куда как более эгоистично и явно не торопились выполнять свои обязательства. Так, по состоянию на 20 января 1917 г., из 3,3 млн русских трехлинейных винтовок, заказанных в США, было поставлено только 75 620 стволов. Еще около 79 тыс. находились в пути, часть из них погибла, а 18 тыс. застряли в портах. В войска удалось отправить только 30 тыс. винтовок [783] . Но, как говорится, обещать — не значит жениться.
783
Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. М., 1937. С. 695.
Ллойд-Джорджа как премьер-министра крайне волновал только один вопрос — возможность выхода России из войны. Именно поэтому он выступил инициатором февральской (1–20 февраля 1917 г.) конференции союзников в Петрограде. Акция эта задумывалась западными странами как «удар кнута», который должен заставить российскую сторону активизировать наступательные действия на фронте. Ибо к январю 1917 г., как позже отмечал в своих воспоминаниях Ллойд-Джордж, «почва в России
784
Ллойд Джордж Д. Военные мемуары: [в 6 т.] М., 1934–1938. Т. 3. С. 348.
785
Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. С. 416.
Для нас очень важно ознакомиться с ходом переговоров на конференции, чтобы понять, как проявил себя в тот момент Барк. Ему, как и многим другим высокопоставленным сановникам, уже было очевидно, что положение монархии крайне шаткое. Положение самого Барка в административной иерархии к началу 1917 г., напротив, очень укрепилось. С политической арены исчезли его основные оппоненты из числа генералов. Его влияние на Николая II усилилось настолько, что в регулярных докладах императору «перед конференцией Барк выходил в своих суждениях за рамки чисто финансовых проблем». Правительство же не направляло финансовую политику страны, а безропотно «штамповало представления министра» [786] .
786
Там же. С. 427.
Союзные делегации, кстати, прибывшие через Мурманск, на британском пароходе в сопровождении крейсера «Герцог Эдинбург» (Duke of Edinburg) (уж больно боялись повторить судьбу крейсера «Хэмпшир»), формально возглавлял член военного кабинета лорд Мильнер. Но вскоре выяснилось, что он фигура чисто номинальная — основным действующим лицом был лорд Ревелсток, в итоге подмявший под себя и главного военного представителя генерала Генри Вильсона [787] , и начальника британской военной миссии связи при русской ставке генерал-майора Хэнбери-Уильямса, и посла Бьюкенена, да и самого Мильнера. Во главе французской делегации стоял министр колоний Гастон Думерг [788] , известный политик, но, как тогда считалось, уже в основном в прошлом, с приставкой бывший: бывший премьер-министр и бывший министр иностранных дел. Персональный состав итальянской и японской делегаций нам мало-интересен.
787
Вильсон Генри Хьюз (Henry Hughes Wilson, Sir; 1864–1922) — британский военачальник, начальник Генерального штаба (1918–1922), фельдмаршал (1919). Посещал Россию еще до войны и лично знал русскую императрицу до ее замужества.
788
Думерг Гастон (Gaston Doumergue; 1863–1937) — министр колоний (1902–1905, 1914–1917), премьер-министр, министр иностранных дел (1913–1914, 1934), президент Франции (1924–1931).
Аналогично выглядела ситуация и с российской стороны. Формально делегацию возглавлял министр иностранных дел Н. Покровский, но главная роль в обсуждении военных вопросов отводилась начальнику штаба ставки генералу В. Гурко и начальнику Морского штаба, хорошо известному нам адмиралу Русину. Военный министр Беляев [789] находился полностью под влиянием Барка и в основном поддакивал. И в такой ситуации уже мало кто ставил под сомнение неофициальный титул «Непотопляемый», который все чаще употреблялся в отношении Барка. Итак, действительно — «Непотопляемый Барк».
789
М. А. Беляев (см. примеч. 153 к гл. 6), напомню, назначен военным министром только 3 января 1917 г.
Понятно, что первоначально рассматривались вопросы военного взаимодействия. Но вскоре стало ясно, что западные делегаты не имеют полномочий принимать решения, а могут только рекомендовать принятые заключения своим правительствам [790] . Поэтому все быстро свелось к обсуждению проблем снабжения.
Но и в этой ситуации Барк умудрился повести себя так, что полностью обнулил позицию русских военных и заведомо уничтожил все их аргументы. По мнению министра финансов, проблема снабжения русской армии заключалась не в наличии достаточных финансовых средств на приобретение вооружения и боеприпасов, а в крайне ограниченной пропускной способности национальных железных дорог и внутренних водных путей для доставки уже полученных военных грузов к местам назначения. Отсюда следовало, что Россия не в состоянии разумно распорядиться теми военными ресурсами, которые ей предоставлены с использованием кредитов союзных стран и, несмотря на острую нехватку морского тоннажа, уже доставлены в российские порты. Все это сразу же дало основания западным представителям заговорить о «неумеренных запросах России».
790
Сидоров А. Л.
Что и говорить, удобно вести переговоры с таким оппонентом. «Малоискушенный в большой политике В. Гурко» не смог добиться от союзников даже твердых обещаний постараться удовлетворить заявки российских военных [791] .
Но самое интересное стало происходить с началом переговоров в «узком кругу», когда с 7 февраля 1917 г. в Петрограде приступила к работе союзная финансовая группа. За столом оказались два главных игрока — лорд Ревелсток и Барк. Кроме Замена практически никто с российской стороны больше допущен не был. Разговор шел за закрытыми дверями. При этом лорд Ревелсток сразу подчеркнул, что задача встречи ознакомительная и он не уполномочен «принимать на британское правительство какие-либо окончательные обязательства». Так и указано в меморандуме по итогам переговоров. Барк заявил, что если «императорское правительство не сможет внушить доверие к рублю путем установления устойчивости его курса за границей», то это «грозит катастрофой не только в финансовом, но и в военном и политическом отношениях». При этом Барк, не называя каких-либо конкретных цифр в отношении кредитов, сосредоточился на необходимости поддержки курса рубля на зарубежных биржах. Так, по его словам, русская валюта обесценилась на 41,9 % в Лондоне и на 37,5 % в Париже. Барк заговорил о необходимости обеспечить поддержку курса рубля не ниже 140 руб. за 10 ф. ст. На эти цели он попросил у англичан по 12 млн ф. ст. в квартал до конца 1917 г. [792] Понятно, что после подобных заявлений у британцев появились веские стимулы ускорить выкачивание золота из России. Они фактически разоружили русскую делегацию во время переговоров с англичанами о размере кредитов. Смутно чувствуя это, Барк, по-видимому, сознательно не называл ни месячной, ни годовой нормы кредитов [793] .
791
Гринхал Э. Альбер Тома и координация союзниками производства вооружений // Порох, золото и сталь. С. 59.
792
Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции: в 3 ч. М.; Л., 1957–1967. Ч. 2. С. 451.
793
Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. С. 423.
Я бы еще многое мог написать о ходе тех переговоров по финансовым вопросам в февральском Петрограде. Но ограничусь этим. Мне совершенно понятна подчеркнутая корректность советского историка в его оценке поведения Барка, учитывая эпоху и служебное положение А. Л. Сидорова. Но лично для меня очевидно, что позиция Барка не просто была заранее «известна англичанам», а полностью ими сформулирована и передана конфиденту Ллойд-Джорджа для исполнения. Вся линия поведения Барка отвечает тому, чего ждут хозяева от агента влияния в нужный для них момент. И Барк не «смутно чувствовал» что-то, он точно знал, чего от него ожидают и как он должен себя вести. Он изо всех сил отрабатывал свое безопасное, безбедное будущее существование.
Конечно, на словах и лорд Мильнер, и сам Ллойд-Джордж были готовы рубаху на себе рвать, говоря о помощи России. Но на самом деле их пугало только одно — лишиться возможности распоряжаться жизнями русских солдат и остаться в одиночестве перед лицом германской военной колесницы. Они начали понимать, что в пренебрежении к нуждам русского фронта перегнули палку. Так, русские имели одно орудие на километр фронта, в то время как англичане 13, а французы — 10 [794] .
794
Айрапетов О. Р. Генералы, либералы и предприниматели: Работа на фронт и на революцию (1907–1917). М., 2003. С. 214.
Однако решения февральской конференции союзников в Петрограде по финансовым вопросам западные союзники так и не утвердили.
«Удар кнута, которым была конференция союзников для русской администрации или, по крайней мере, для петроградских канцелярий, уже больше не дает себя чувствовать», — с грустью отметил Палеолог 2 марта 1917 г. [795] Оставалось только одно: спешить урвать у России то, что еще можно.
Следует отметить, что, когда знакомишься с архивными документами того периода, то, помимо нескрываемой жадности, впечатляет наличие многочисленных примеров несогласованности действий различных британских ведомств, настолько явной, что порой это вызывает оторопь. Так, в Банк Англии внезапно обращается первый помощник лорда Адмиралтейства В. У. Баддели [796] с просьбой пояснить, о чем идет речь в срочной секретной телеграмме командования военно-морских сил Канады, которая поступила из Оттавы. Флот Канады интересуется: «Предназначается ли золото, которое в данный момент перевозится японскими крейсерами в Эскуаймолт, для передачи в Оттаву министру финансов?» [797]
795
Палеолог М. Дневник посла. С. 724.
796
Баддели Винсент Уилберфорс (Vincent Wilberforce Baddeley; 1874–1961) — с 1901 г. личный секретарь первых лордов Адмиралтейства, а затем первый помощник секретаря и заместитель секретаря Адмиралтейства (1921–1935). С 1935 по 1953 г. директор одной из крупнейших страховых компаний «Алайенс ашуранс компани» (Alliance Assurance Company).
797
Телеграмма № 849 от 30 января 1917 г. (Bank of England Archive. C 5/180, 4718. Account Russian Gold to Ottawa via Vladivostok. Р. 86).