Расписанная красками

МакДональд Донна

— Дрейк, убери от меня свою свинцовую задницу и иди спать. Твоя проблема утихнет, когда ты это сделаешь, — заявила Брук.

— Ты когда-нибудь слышала о тантрическом сексе? — спросил Дрейк, понизив голос и поцеловав ее в горло. Его рот путешествовал, пока не нашел идеальное место. Она пахла просто божественно.

Брук начала отталкивать Дрейка… но остановилась, чтобы посмотреть на него, когда он перестал ее мучить. Только он не смотрел в ответ. Дрейк тихо похрапывал у ее подбородка.

— Ради всего святого —

заявила она, скатывая его с себя. Было немного удивительно, насколько тяжелым он был на самом деле. Его одежда точно не выдавала его настоящего размера. Но это определенно были больше мышцы, а не что-то другое.

Перекатившись, он приземлился на спину с открытым ртом.

Покачав головой, Брук начала подниматься с кровати, но снова почувствовала железную хватку на своем запястье.

— Не уходи… пожалуйста.

Брук вздохнула.

— Тогда перекатись на свою сторону.

— А ты меня обнимешь?

Несмотря на свое волнение, Брук громко рассмеялась, звук ее веселья эхом разнесся по комнате.

— Ты не можешь пить. Так что больше не напивайтесь, доктор Берримор.

Когда его хватка не ослабла, она подползла к нему.

— Переворачивайся. Я прижмусь к тебе сзади… жалкий пьяный поэтический ублюдок.

— Видишь? Вот если бы ты научилась говорить «секс» и «член»… или, черт возьми, хотя бы «пенис»… мы смогли бы по-настоящему поговорить.

— Заткнись, или я уйду, — приказала Брук, но улыбнулась ему в затылок, когда он обнял ее за руку. Каким-то образом Дрейку также удалось удержать ее, освободив одеяло достаточно, чтобы натянуть на них обоих.

— Спасибо, что осталась, Красавица Брук. Я устал спать без тебя здесь, видя только во сне.

Его признание стерло ее улыбку. Когда дыхание Дрейка выровнялось, его хватка ослабла, но она обнаружила, что сжимает крепче, вместо того, чтобы отстраниться.

Глава 9

Брук лицом вперед рухнула на кухонную барную стойку. Утро никогда не было ее лучшим временем. Она благодарно улыбнулась мужчине, который поставил перед ней дымящуюся чашку кофе.

— Спасибо, сэр, — сказала она, сделав первый прекрасный глоток, который вернул ее мозг в полное сознание. — Ты настоящий герой, Брэндон. Шейн должен сделать тебя героем сериала «Крылатый защитник».

— Только одна проблема, у них у всех есть татуировки или пирсинг. У меня нет татуировок… или пирсинга. И поскольку моя специализация бизнес, вероятно, ни того ни другого у меня никогда не будет.

— Почему нет? — спросила Брук, ее глаза заблестели от его зрелых рассуждений. — Бизнес-костюмы и классические рубашки скрывают практически все. Посмотри, что твой отец носит на работу.

Брэндон рассмеялся.

— Это его профессорская одежда. Но у него есть и другая,

которую он носит на художественные выставки… ну, по крайней мере, раньше носил. И хотя на открытие картинной галереи он действительно оделся очень консервативно. У него в шкафу прячется много художественной одежды.

Брук хихикнула и поставила чашку с кофе на столешницу.

— Очаровательно… что например? Моя мать на художественные выставки носит короткие юбки и крестьянские блузки. Ей нравится выглядеть богемно и бедно.

Брэндон усмехнулся и прежде чем ответить взглянул на дверь спальни, чтобы убедиться, что она все еще плотно закрыта.

— У папы есть тонны рубашек с воротником Неру и текстурированных шелковых жилетов, которые он носит поверх них. Он носит их поверх джинсов или брюк, а не заправляет внутрь. Иногда он также носит сандалии. Он говорит, что люди ожидают, что артисты будут выглядеть именно так. Хихиканье Брук стоило того, чтобы сдать отца.

— Так… вы с папой помирились? — спросил он, радуясь, что наконец нашел для этого возможность.

Брук вздохнула и отхлебнула кофе, чтобы выиграть время для размышлений. Ничто не сравнится с прямым вопросом, чтобы окунуться в реальность на следующее утро.

Они с Дрейком помирились? Если да, то после чего?

После ее плачевного разговора в постели? После его пьяных подкатов?

После того, как он умолял ее остаться и обнимал за плечи?

Не похоже, что у них была настоящая ссора. О, может быть, она все еще немного злилась из-за того, что прошлой ночью ее швырнули на кровать и на нее напал пьяный язычник. Считалось ли это проступком, достойным примирения?

— Вы не обязаны мне говорить, если не хотите. Я просто знаю, что папа был расстроен вашим… свиданием, — осторожно сказал Брэндон.

— Дело не в том, что я не хочу говорить о моих отношениях с твоим отцом… если у нас вообще есть отношения. Я сама этого не знаю. В то же время мы ни на что не злились. Он очень… сбивает с толку.

Брэндон кивнул, переворачивая блины.

— Я знаю, что вы имеете в виду. Папа очень… — он замолчал, подыскивая нужное слово.

— Страстный? — предложила Брук, потягивая кофе.

Брэндон рассмеялся.

— Я хотел сказать «напряженно переживающий», но, думаю, это более поэтичное слово.

Брук снова рассмеялась, по-настоящему очарованная.

— Ты такой же впечатлительный, как и твой отец?

Вопрос вызвал громкий смех в ответ.

— Нет. У меня легкий характер. Я типа Алекса П. Китона (прим пер. персонаж американского сериала «Семейные узы», его родители хиппи, а он сторонник республиканцев)… очень консервативный… очень спокойный… и невероятно средний. Я смотрю новости и слежу за биржевыми отчетами. Папа взял меня голосовать с ним, когда мне было семнадцать, и позволил мне сделать выбор. Он ответственный, а я…