Расплата за наивность
Шрифт:
— Увидишь, — обронила Надька и больше не раскрывала рта всю дорогу.
Минут через двадцать они подъехали к одноэтажному зданию в каком-то населенном пункте. Большими буквами над входом значилось «Больница». Надька вышла из машины и скрылась за покосившимися дверями.
«Да! Тут спасут… Здесь наоборот угробят», — с тоской глядя на царившее запустение, думала она. Но выбирать не приходилось.
Вскоре появилась Надежда, но не одна, а со здоровенным мужиком, который вез каталку, и маленьким сухоньким старичком, семенившим рядом с этой крупной парой, как воробышек. Они аккуратно положили Кольку на каталку
— Здесь ждать будем!
— А чего ждать-то?
— Не знаю, — пряча глаза, она уселась в машину и устало опустила голову на руль. — Сейчас Иван Иванович его осмотрит, выйдет и все скажет.
Иван Иванович появился минут через пятнадцать и озабоченно засопел:
— Необходимо оперировать!
Надежда вцепилась в его сухонькую ручку:
— Я знаю, что вы сможете! Спасите его, Иван Иванович, миленький!
— Муж, что ли, твой? — он с уважением воззрился на нее. — Я не господь бог, милочка. Крови он много потерял. Одна надежда на сердце — оно у него крепкое. Вот так-то, девоньки…
Потоптавшись, он, пряча глаза, промолвил:
— Ты это… Надежда… Сама понимаешь, неприятности мне ни к чему… Я, конечно, помогу, сделаю все, что в моих силах. Потом не обессудь… Заберешь его отсюда. Лекарства и рекомендации я тебе дам. Заезжать буду. Но оставить его здесь не могу.
Он виновато развел руками и, все так же не глядя, удалился в свою цитадель.
Операция шла часа три. За это время подруги почти не разговаривали друг с другом, только время от времени поглядывали на часы и горестно вздыхали. Алка ненадолго задремала. Проснулась оттого, что Надежда, положив ее голову себе на грудь, гладила по волосам и тихонько плакала.
— Надь, ты чего? — хриплым спросонья голосом спросила Алка.
— Ничего, — она хлюпнула носом. — Натерпелась ты! На пять жизней хватит. Ты хоть ела что вчера?
— Не-а.
— Эх, наказать бы тебя. — Отстранив от себя и внимательно вглядываясь в ее лицо, Надежда строго молвила: — Никуда больше тебя не отпущу! Поняла?
Алка согласно закивала головой, но знала, что врет. Как бы не так! Если в этом пакете то, о чем она думает, то все только начинается! А за Кольку эти суки ей ответят сполна…
Иван Иванович появился вновь, когда стало светать. Его тщедушная фигурка появилась на пороге и медленно двинулась к машине.
Подруги замерли, боясь обронить хоть слово. Он постучал костлявым пальцем по стеклу и поманил их выйти.
— Жить будет! — Он устало потер глаза. — Сердце у него бычье! Да и все остальное, я скажу….
Иван Иванович захихикал, поглядывая на покрасневшую вдруг Надежду.
— Сейчас идемте со мной, научу капельницы ставить. Митрофаныч довезет его на «Скорой». Я к вечеру подъеду, когда стемнеет. Рисоваться каждый день тоже не след, сами понимаете…
Надежда согласно закивала и не заметила, как подруга ее вдруг стала заваливаться на бок — еле успели подхватить.
Очнулась Алка от того, что кто-то совал ей в нос вату с нашатырем и ворчал:
— Нервные все стали — спасу нет. Сидят на диетах-то, а потом в обморок падают.
Митрофаныч — а это был он, — увидев, что Алка открыла глаза, подхватил ее как ребенка под коленки и понес к машине «Скорой
— Садись. Учить буду! Надежде я все уже рассказал, она на своей машине поедет, дорогу показывать будет.
Доктор не смолкал во время езды, подробно описывая, каким должен быть уход. Алка внимательно слушала, время от времени переспрашивая.
Подъехав к дому, Надежда метнулась в дверь, приказав им знаками не выходить пока из машины. Через несколько минут она вышла с заспанной соседкой и, обхватив ту за плечи, повела провожать.
На устройство Николая в Надькиной спальне ушло еще добрых полчаса. Когда все было закончено, Алка буквально валилась с ног, поэтому вполуха слушала, о чем беседовала подруга с Иваном Ивановичем.
А прислушаться-то надо было, ох как надо!..
Последующие дни проходили в бесконечных хлопотах. Подруги меняли друг друга у постели раненого, попутно занимаясь воспитанием Стасика и поддержанием порядка в доме. Вернее, последним все больше занималась хозяйка дома, потому как Алка почти все время после дежурства спала. Сначала она считала это нормальным, объясняя сильным нервным перенапряжением, но потом стала замечать за подругой странные вещи…
Однажды, после перевязки, Алка влетела в кухню и только раскрыла рот, чтоб спросить про мазь для Колькиных синяков, как заметила, что Надежда, отколов какую-то ампулу, вылила ее содержимое в тарелку, из которой обычно Алка ела. Был у нее такой бзик: любимая ложка, тарелка и т. д. Затем сразу же бухнула туда половник борща. Повернулась и уставилась на Алку заискивающим взглядом:
— Тебе чего, Ал? Перевязку сделала? Как он?
— Сделала я перевязку, — девушка устало опустилась на стул, решив не обнародовать пока свое открытие. — Колька уснул. А где мазь? Желтая такая, в баночке? Хотела смазать синяки, да не нашла.
Она притворно зевнула. Подруга засуетилась:
— Я сама намажу. Ты поешь да отдыхать ложись. А я Стасика накормлю да гулять с ним уйдем, чтобы вам покой дать.
«Ну, коварная! Ну, Надежда! Вот, значит, как ты меня решила держать при себе! — Потом, смягчившись, подумала: — Для меня же старается. Любит потому что».
Но с беспределом этим решила покончить. Дождавшись, когда подруга выпорхнула из кухни, резким движением выплеснула содержимое тарелки в раковину, а себе налила вновь. После обеда, как водится, Алка захотела спать. Надежда, заботливо укрыв ее одеялом, на цыпочках вышла из комнаты и начала собираться со Стасиком на прогулку. Гуляли они обычно часа полтора. «Успею», — закрыв глаза, думала Алка.
Как только дверь за ними закрылась, она выскочила из постели и поспешила на кухню. Обыск увенчался успехом почти сразу. Видимо, Надежда не считала действа свои криминальными. Ампулы с названием «Реланиум» лежали в ящике для фруктов на дне холодильника. В коробке их заметно поубавилось. Следующим этапом поисков был тот сверток, который Алка нашла на кладбище. Подруга запрятала его так, что на поиски ушло добрых полчаса. Наконец до нее дошло, что единственным местом может быть только то, где Надежда проводит больше всего времени.