Расплата
Шрифт:
Вскоре старший лейтенант Сидорин, вернувшись в гостиницу, положил передо мною на стол старый конверт с обратным адресом Ули: «Хабаровский край, станция Хор, железнодорожный поселок, 2, квартира 7. Зимина Ульяна Леоновна».
К чести деда Евсея, он выполнил все, о чем просил его старший лейтенант Сидорин, побывал в доме, на который указывал. В нем действительно жила Мирониха.
Но что же с Миронихой? Оказывается, в прошлый раз, когда Сидорин шел по двору ее дома, отбиваясь от злой цепной собаки, остроглазая старуха, поглядывая в окно, приметила на незваном госте хромовые сапоги и галифе с голубым кантом. Подумала, что это «замаскированный» милиционер пришел штрафовать ее и изымать самогон, первач, который только что
Мы решили: нужно, не мешкая, найти Ульяну. Когда я стал собираться в Хор, старший лейтенант Сидорин изъявил желание поехать со мной, заявляя, что ему тоже небесполезно знать, что расскажет Ульяна. Я не возражал, понимая, что ему после моего возвращения в Хабаровск предстоит здесь, в Бикине, заниматься делами, связанными с предстоящим мероприятием.
На станцию Хор наш поезд пришел часов в семь утра. Мы разыскали контору «Заготзерно», в которой Ульяна работала счетоводом, — здесь мы и беседовали.
Муж Ульяны — шофер, сынишка учится в 5 классе. Ей едва перевалило за тридцать, и она выглядела по-девичьи стройной и энергичной. Во всю щеку ее сиял румянец, глаза были цепкие, проницательные.
«Ульяна Леоновна, нами, сотрудниками госбезопасности, задержан человек, пробравшийся в Приморье из-за границы. Он утверждает, что ваш отец когда-то помог ему уйти в Маньчжурию. Поэтому мы хотели бы поговорить о вашем отце».
Ульяна, напряженно выслушав меня, еще более разрумянилась и с досадой воскликнула: «Ну что тем людям нужно!.. Уже десять лет прошло, как умер папа, а они не дают покоя и мертвому!» — «Ульяна Леоновна, мы понимаем, что вам тяжело говорить, но это необходимо». — «О чем я должна говорить?» — «Расскажите, пожалуйста, о жизни вашего отца». — «Теперь я знаю!.. Нет, это я сама во всем виновата, нужно было давно мне заявить, — нервничала Ульяна, еще больше краснея. — Ну да ладно… Расскажу…»
Ее отец, Горбыль Леон, родился в 1878 году в верховьях реки Бикин, в деревне Грачевке. Он долго промышлял, охотясь в тайге, и только в тридцать лет стал плотничать в Бикине, где женился. Жена вскоре умерла. На руках у вдовца осталась малолетняя дочь — Ульяна. Горбыль еще охотничал временами, и тогда его дочь жила у своей крестной матери — у Миронихи. Ульяна уже вышла замуж, переехав на станцию Хор к мужу, когда тяжело захворал отец. Перед смертью он вызвал ее в Бикин и сделал странное признание.
«Отец признался, — нервничая, рассказывала нам Ульяна, — будто в молодости он шалил трошки, занимался контрабандой. Но после того жил честным трудом. А вот теперь вроде бы возле него какой-то часовщик крутится. Мол, он, шельма, шукает пролаз на ту сторону. После этих слов отец помер. А случилось это 27 августа 1939 года. Да еще он просил, чтоб я заявила о том часовщике куда следует». — «И что же?» — «Понимаете, до меня не сразу дошло, о чем говорил отец. Ведь он был при смерти, тяжело умирал. Я совсем ошалела от горя. И про отцовский наказ не сразу вспомнила. А вскоре тот часовщик, наверное, приходил…»
После похорон Горбыля Ульяна, по ее словам, еще недели две-три жила в его домике — хлопотала по хозяйству, в огороде ковырялась. В том году был урожай на картошку.
«И вот однажды, — рассказывала Ульяна, — я так ухропалась в огороде, спать легла засветло. Уснула как убитая. Но после полуночи меня будто током ударило: проснулась и слышу — калитка скрипнула. Вспомнила — сени не заперла, и в исподнем туда метнулась. Только успела дверь на засов запереть, слышу: ее уже кто-то дергает. Напужалась страсть как, думала, покойник-отец пришел. Он после смерти так все у меня в глазах и стоял. И тот пришелец, видно, слышал, как железным засовом звякнула. Да и шепотом так говорит, дескать, что же ты, Леон, не открываешь. Это же, мол, я, часовщик, приехал из Уссурийска. Я затаилась. И вдруг вспомнила: отец, умирая, про какого-то часовщика говорил, шельмой его обзывал. Еще сильнее перепужалась.
Мы распрощались с Ульяной и в тот же день я уехал в Хабаровск, чтобы срочно доложить своему руководству о важных, как мне казалось, сведениях. Перед отъездом дал поручение старшему лейтенанту Сидорину непременно «помириться» с Миронихой и побеседовать с ней обстоятельно о Горбыле.
«Петр Петрович, вы мне преподали хороший урок. О таком не прочитаешь ни в каком учебнике, — говорил мне Сидорин на перроне Бикинского вокзала перед отправлением. — Я понял, что и малая зацепка может дать неплохой результат». — «А как вы считаете, что необходимо теперь предпринять в деле Дрозда-Терещенко?» — «Надо как можно скорее найти «часовщика».
Наши мнения совпадали.
Итоги моей поездки в Бикин заинтересовали следователя подполковника Мазаловича и генерала Шишлина, который, хитровато улыбаясь, спросил меня: «Кто, по-вашему, этот «часовщик»?» — «Кто бы он ни был, — ответил я, — но, полагаю, совсем не случайно пересеклись пути его и Назара в Бикине».
А подполковник Мазалович как бы слегка конкретизировал мои предположения, заявив, что «часовщик» не зря искал какой-то пролаз в Маньчжурию: это или шпион, или другой серьезный преступник, которого надо обязательно найти до окончания следствия по делу Дрозда.
«Согласен с вами. Где и как вы намерены искать его?» — спросил генерал.
Я ответил, что искать надо прежде всего среди часовых мастеров в Ворошилове-Уссурийском.
«Ну хорошо, давайте так и сделаем, — согласился генерал. — Но имейте в виду, что «часовщик», возможно, живет в другом городе, а слово «Уссурийск» использовал как пароль. Поэтому, вполне вероятно, придется его поискать и в других городах Приморья».
Генерал опять хитровато улыбнулся, сказав, что мне надо выехать в Ворошилов-Уссурийский…
Улицы этого города, раскинувшиеся на огромной равнине и словно вычерченные по линейке, были беззащитны перед сильными ветрами. Город круглый год насквозь продувался ими. И в этот мой приезд гуляла по улицам колючая метелица…
Вскоре нам стали известны имена нескольких десятков часовых дел мастеров, работавших в этом городе накануне войны. Среди них и стали искать «часовщика».
Старый мастер Кузьмич рассказал нам, что в часовой мастерской промкомбината в интересующее нас время работал мастер по имени Егор, он вроде бы похож на разыскиваемого. Мы навели справки. Действительно, в 1939–1944 годах там работал Моргун Егор Фролович, 1916 года рождения, уроженец города Барнаула, прописанный по одногодичному паспорту у гражданки Шевелевой по улице Трудовой, дом 33. Но в учетных данных паспортного стола и в домовой книге не оказалось сведений, кем и когда Моргуну был выдан паспорт.