Распутник и чопорная красавица
Шрифт:
— Наклонись вперед, — посоветовал он, приподнимаясь.
Она впустила его в себя глубже, и от новых ощущений у нее захватило дух.
— Не останавливайся, — прошептал он, удерживая ее левой рукой, а правой лаская ее упругую грудь.
Затем он прильнул к ее груди губами, и она обезумела. Желание подхлестывало ее, подводило к новой, неизведанной радости.
Из горла Куинна вырвался хриплый крик. В этот раз они испытали наслаждение одновременно. Эзме закрыла глаза. Ее
Он крепко прижимал ее к себе, целуя покрытое испариной плечо. Наконец, она отстранилась и пытливо посмотрела ему в лицо.
— Неужели снова кровь? — испугался он.
— Нет, — с облегчением ответила она.
— А ты? Как ты себя, чувствуешь?
— Чудесно! — ответила Эзме, но тут же поморщилась.
— Значит, не совсем, — хмурясь, ответил он. — Ты двигаться можешь?
— Да, — ответила она, высвобождаясь. — Через какое-то время я совсем оправлюсь.
— Надеюсь, ты скоро придешь в себя… А пока отдыхай… рядом со мной, — добавил он, кивком указывая на кровать.
Эзме очень устала и внутри у нее все горело, но она чувствовала себя совершенно счастливой. В конце концов, все окружающие считают их мужем и женой… И совсем скоро они в самом деле соединятся по закону!
Она прижалась к нему, испытывая неземное блаженство и спокойствие.
— Я люблю тебя, Куинн! — прошептала она.
— Я люблю тебя, Эзме, — ответил он, нежно целуя ее.
Они заснули в объятиях друг друга.
Они мирно спали, сплетясь в тесном объятии, как вдруг на лестнице загрохотали шаги.
В спальню ворвался Джейми Маккалан — бледный, растрепанный, в темно-синем дорожном плаще и шляпе. Он смотрел на открывшуюся перед ним картину, как будто Эзме и Куинн стояли над трупом с руками, по локоть обагренными кровью.
— Джейми! Что ты здесь делаешь? — взвизгнула Эзме, поспешно закрываясь простыней.
Куинн выскочил из постели и обернул талию покрывалом.
Джейми отвернулся от сестры, как будто ему невыносимо было смотреть на нее.
— Я тебе доверял! — воскликнул он, обращаясь к Куинну. — Я поручил тебе заботиться о ней, а не…
— Во всем виновата я, а не он, — перебила его Эзме, заворачиваясь в простыню, как в тогу.
Джейми смерил ее суровым взглядом, и Эзме невольно осеклась. Неужели он считает ее глупышкой, способной прыгнуть в постель к любому, кто завлечет ее?
— Я-то думал, кто-кто, но не ты…
Снова послышались шаги, и на пороге показался ошеломленный, запыхавшийся Максуини.
— Извините, милорд! Этот джентльмен не пожелал ждать.
— Вижу. Кем вы себя возомнили, Маккалан, что по-варварски врываетесь в нашу спальню? Вы
Эзме поняла, что им с Джейми тоже следует вновь вспомнить о своих ролях. В конце концов, поездку в Эдинбург предложил именно Джейми. Так что пусть пеняет на себя…
— Я привез важные новости для его светлости, — объявил Джейми. — Очень важные!
Вдруг Эзме заметила, как бледен брат и какие темные круги у него под глазами, как будто он не спал несколько дней. Или примчался сюда из Лондона с нечеловеческой скоростью.
На пороге показалась ее горничная; она принесла Эзме халат. На ее лице застыло очень удивленное выражение.
Куинн взял у горничной халат, сухо приказал ей удалиться и повернулся к Максуини:
— Это мой лондонский поверенный. Проследите за тем, чтобы нам никто не помешал!
— Слушаю, милорд, — ответил Максуини, выходя и закрывая за собой дверь.
Глава 19
Куинну часто приходилось раскаиваться, но никогда еще ему не было так плохо, как теперь. Он смотрел в лицо разгневанному Джейми и не знал, как оправдаться. Да, он любит Эзме, но должен был держать себя в руках и подождать до тех пор, пока их не обвенчают!
Неожиданно он понял, что Джейми больше не злится. Лицо у него было расстроенное и грустное.
— В чем дело? — осведомился Куинн. — Что случилось?
Глядя ему в глаза, Джейми ответил прямо и сочувственно:
— Твой брат и его жена месяц назад умерли на Ямайке от малярии. Теперь граф Дубхейген — ты!
В первый миг Куинн не почувствовал ничего. Ни сожаления, ни радости. Как будто слова Джейми относились к кому-то другому, к совершенно постороннему человеку. Но потом Эзме сжала ему руку своей теплой, мягкой рукой.
— Я получил письмо, от своего помощника, который служит в конторе на Ямайке, — объяснил Джейми. — Письмо эдинбургскому поверенному Огастеса уже послано; я решил поспешить, чтобы опередить письмо и вместе сообразить, что делать дальше.
— Но я не могу быть графом, — возразил Куинн. — Отец лишил меня наследства!
— Возможно, твой отец угрожал и даже собирался лишить тебя наследства, но не лишил. По закону ничто не мешает тебе принять титул… А поскольку Огастес умер, не оставив наследников, тебе переходит все: и титул, и поместье, и доход. Ты богат, Куинн! Может быть, теперь мне правильнее обращаться к тебе «милорд»?
Его не лишили наследства?! Куинн не верил собственным ушам, но раз Джейми говорит, что это так…