Рассказы и повести
Шрифт:
– Бедовая бабенка,– охарактеризовал Рыбину участковый.– Закладывать любит.– Он выразительно щелкнул себя по воротнику.
Возвращаясь в прокуратуру, Кашелев размышлял о том, сколько еще дикости вокруг.
Взять хотя бы Мишину. Правда, было похоже, что она сама мало верила в свои «чудеса». Скорее всего дурачила простофиль и обывателей, выманивая у них деньги. Однако, как могли люди, подобные Велемировой, уповать на какие-то потусторонние силы?
Но дикость дикостью, а следователя в данном случае больше всего интересовало то, что Валентина Сергеевна
Пришел ответ на запрос из Пензы. Родная тетя Маргариты, Евгения Павловна Ланина, передала по просьбе прокуратуры письма, полученные в разное время от племянницы. Читать эти послания без волнения было невозможно.
«Дорогая тетя Женя! – писала Маргарита в 1950 году.– От всей души горячо благодарю за помощь, которой вы нас просто спасли. Мы дошли до того, что продали книгу «Поварское искусство» за пятьдесят рублей, потом Жора продал две своих стамески из набора за сорок пять рублей. Я-то знаю, как это было для него тяжело, потому что такой инструмент сейчас нигде не найти. К концу месяца у нас осталось всего два рубля 20 копеек. Вчера приехала с работы домой, а Жора сказал, что только что получил извещение о вашем переводе. Я в первую минуту даже расплакалась от радости…»
В этом же письме Маргарита, несмотря ни на что, вот так отзывается о муже:
«Мне говорят, что я неудачно вышла замуж, но я, тетя Женя, ни разу не пожалела об этом. Жора – прекрасный человек, лучшего друга не может быть. Не знаю, что будет дальше, а сейчас я счастлива с ним. Правда, милая тетя Женя, если бы вы его узнали, то сами бы сказали это же. Он очень способный, талантливый, я верю в него. Живем дружно, утешая и поддерживая друг друга…»
Другое письмо. И снова о том, какие испытания выпали на их долю: «Морозы стоят сильные, а у меня пальто на «рыбьем меху» и даже галош нет. Но о себе я не думаю. Главное, чтобы Жора не простудился и хорошо питался. Кроме него, нет рядом ни одной живой души…»
И еще в одном письме: «Задолжали за пять месяцев за квартиру. Но все это ерунда, конечно, явление временное. Было бы здоровье у Жоры. Когда мы вместе, нам никакие трудности нипочем…» Это письмо Маргарита заканчивала так: «Будет и на нашей улице праздник! Правда?»
Но праздник, увы, для них с Жорой так и не наступил. Хотя, судя по последующим письмам, Георгий, наконец, закончил учиться, пошел работать и стал приносить домой до трех тысяч рублей в месяц – по тем временам немалые деньги.
Виной тому – отношение к Маргарите Валентины Сергеевны.
«Свекровь у меня – страшный человек,– писала о Велемировой Маргарита.– Если даст кусок, так семь шкур сдерет за него. А я ведь когда-то мечтала, что она хоть отчасти заменит мне маму. Куда там! До сих пор кричит, что я женила Жору на себе, отняла его у нее. А мне так хотелось дружбы с ней. Ну, значит, не судьба».
В другом письме Маргарита выражается без обиняков: «Свекровь у меня ведьма. Я вам расскажу подробно, когда вы к нам приедете. Мне кажется, что сам факт моего существования
Это признание особенно взволновало Кашелева. Какую же надо было иметь ненависть к молодой женщине, чтобы заставить ее написать подобные слова!
Но, может быть, сама Маргарита разжигала в Велемировой это чувство? Следователь вспомнил показания Куреневой: «нашла коса на камень», «Валентина снохе слово, а Мара ей – два».
Для своего мужа она была идеалом. Любящая, преданная жена. Для его матери – заклятый враг. Две полярные оценки. А какой же была Маргарита на самом деле? Что за человек?
Соседи, с которыми беседовал Кашелев, знали ее в основном со слов Валентины Сергеевны. Велемирова постаралась создать о своей снохе, мягко выражаясь, неприятное впечатление. Чтобы разобраться в характере умершей, следователь решил поговорить с Аркадием, приятелем Георгия.
Когда Кашелев сошел с электрички в Малаховке, дачном месте под Москвой, его буквально накрыла тишина.
Он долго шел мимо огромных участков, огороженных заборами, с великолепными деревянными домами с балконами и застекленными верандами под вековыми соснами, уходящими высоко в хмурое небо.
Аркадий жил в небольшом флигельке, состоящем из двух комнат и кухоньки.
На художника он мало чем походил. Широкоскулый, с ежиком жестких волос, могучим торсом и крепкими руками, Аркадий двигался на протезах медленно и вразвалочку. Разговор состоялся в комнате, которая служила ему мастерской. Здесь находился верстак с разложенным на нем инструментом для гравирования. Все стены были увешаны картинами, в основном – пейзажами Малаховки. В углу стоял мольберт с завешенным тряпицей подрамником.
Аркадий очень сожалел, что молодые Велемировы не поехали на целину: по его мнению, тогда не произошло бы трагедии.
– Жили бы мы сейчас где-нибудь в вагончике,– мечтательно говорил он.– А вокруг – степь до самого горизонта…
– И вы бы отважились?– осторожно спросил Кашелев.
– Если у меня нет ног, значит, я уже не человек? – укоризненно покачал головой Аркадий и улыбнулся.– Зато главное на месте – душа.
Он буквально бредил целиной и целинниками. Для художника, по его словам, это непочатый край возможностей. Аркадий собирал вырезки из газет и журналов и хранил их в специальной папке.
– Может быть, еще уговорю Жору,– сказал он и подошел к мольберту.– Надо парня увезти отсюда. Мне кажется, он окончательно зациклился на своем горе… Смотрите.
Аркадий убрал тряпицу с подрамника. Это был неоконченный портрет молодой женщины, в которой следователь без труда узнал Маргариту.
Льву Александровичу трудно было оценить мастерство художника с профессиональной точки зрения. Зато чувства автор передал с предельной ясностью. Лицо женщины в обрамлении золотистых волос словно излучало внутренний свет. Мягкая улыбка напоминала улыбку Джоконды. А в глазах стояла такая печаль, что становилось не по себе.