Рассказы и сказки(сборник)

Ушинский Константин Дмитриевич

– Без меня, – сказала вода, – земля была бы глыбою бездушного камня, сколько бы ни жег ее огонь.

– Довольно, – решил ветер, – теперь дело ясное: поодиночке вы оба можете приносить только вред и оба одинаково бессильны на доброе дело. Силен же только тот, кто заставил вас да и меня также повсюду бороться друг с другом и в этой борьбе служить великому делу жизни.

Утренние лучи

Выплыло на небо красное солнышко и стало рассылать повсюду свои золотые лучи – будить землю.

Первый луч полетел и попал на жаворонка.

Встрепенулся жаворонок, выпорхнул из гнездышка, поднялся высоко-высоко и запел свою серебряную песенку: «Ах, как хорошо в свежем утреннем воздухе! Как хорошо! Как привольно!»

Второй луч попал на зайчика. Передернул ушами зайчик и весело запрыгал по росистому лугу: побежал он добывать себе сочной травки на завтрак.

Третий луч попал в курятник. Петух захлопал крыльями и запел: «Ку-ку-реку!» Куры слетели с нашестей, закудахтали, стали разгребать сор и червяков искать.

Четвертый луч попал в улей. Выползла пчелка из восковой кельи, села на окошечко, расправила крылья и – зум-зум-зум! Полетела собирать медок с душистых цветов.

Пятый луч попал в детскую, на постельку к маленькому лентяю: режет ему прямо в глаза, а он повернулся на другой бок и опять заснул.

Ручей

Много я слышал уже о журчащих ручьях, но никто мне еще не говорил, что такое они журчат. Вот светлый источник, пробивающийся из-под большого камня; усядусь-ка возле него и послушаю, что такое он болтает. Бесчисленные маленькие волны, перегоняя друг друга и журча, пробиваются между каменьями и песком, подымая и крутя его белые зернышки.

– Послушайте-ка, вы, маленькие резвые волны, расскажите мне: зачем вы так торопитесь, куда и откуда бежите, почему так суетливо толкаете друг друга?

– О! – залепетали волны. – Нас много, и очень много: там, в горе, нас еще столько, что и счесть невозможно; мы все хотим выйти на божий свет, а ворота узки; вот почему мы так толкаем друг друга, как школьники, когда учитель скажет им: класс кончен!

– Где же вы были до сих пор и что вы делали? Не сидели ли вы в горе с того самого дня, как голубь принес Ною масличную ветвь [7] , как знак, что воды снова скрылись в землю.

– О нет, нет, нет! – залепетали волны, перебивая друг друга, и каждая из них так спешила рассказать свою историю, что я не мог разобрать ни слова.

7

Бог в наказание за грехи людей послал на землю потоп, при котором погибло все живое, кроме семьи лишь одного человека – праведника Ноя и по паре каждого вида животных. Извещая Ноя об окончании потопа, Бог послал к нему голубя с масличной ветвью, считающейся теперь символом мира (библ.).

Я наклонился к источнику, зачерпнул горсть чистой, холодной воды и, пропуская ее сквозь пальцы каплю за каплей, выслушивал их поодиночке. Какие дивные историйки они порассказали мне!

– Мы, – сказали мне две капли, – были снежинками в прошедшую зиму и, лежа там на горе, весело сверкали на солнце, пока оно весною не растопило нас.

– Мы были двумя градинками, – залепетали другие капли, – и, увы, согрешили: положили на землю тяжелый колос.

– А мы были двумя росинками и напоили жаждущий ландыш, – сказали две новые капли.

– Мы носили корабли на море; мы утолили жажду жаждущего и спасли ему жизнь; мы вертели мельничное колесо; нас вспенивал пароход, мы были сладким соком в вишнях, мы – вкусным вином, мы – лекарством, мы – ядом, мы – молоком… – звенели одна за другой прозрачные капли, скатываясь, как перлы [8] ,

с моих пальцев.

Одна светлая капелька повисла у меня на пальце.

– Я была когда-то слезою, – прошептала она.

8

Перлы – жемчуга (устар.).

– Я – каплею пота, – сказала вслед за ней другая, падая на землю.

– А я уже была в твоем сердце, – прозвенела третья, – была теплой капелькой крови, а потом, когда ты дохнул, я вы летела паром и понеслась к облакам.

Я видел, что этим историям конца не будет, и стряхнул обратно в реку остальные капли, не слушая их болтовни.

Мне хотелось пристыдить хвастливый ручей, и я сказал ему:

– Расскажи-ка лучше, что ты видел нового в своей горе?

«Чему там быть новому? – думал я про себя. – Камни лежат неподвижно от создания мира и будут лежать там вечно, разве человек выкопает их и построит из них дома». Но как же я удивился, когда ручей стал мне говорить самые диковинные вещи.

– Каждая капелька, – говорит он, – побывши дождем или снегом, градом или росою, проникает в землю и работает в ней изо всех сил, не хуже ваших рудокопов: роет для себя самые затейливые ходы и переходы. Если тебе в детстве рассказывали сказки о подземных горных духах и карлах, которые будто бы живут внутри гор и охраняют там металлы и камни, прилежно работая над ними день и ночь, то знай, что эти карлы и духи – мы, маленькие капли воды. Мы кажемся тебе малы и бессильны; но ты видишь, как нас много, и, верно, слыхал, что капля, падая за каплей, пробивает и твердый камень. Пробегая между каменными слоями гор, каждая из нас уносит неприметную для твоих глаз частичку той или другой каменной породы. Скоро тяжелая ноша становится не под силу маленькой капле, и она оставляет свой кусочек камня или металла где-нибудь совсем в другом месте. Так строим мы из извести и гипса блестящие красивые кристаллы. Так же мы заносим с собой то красный кусочек железной охры, то зеленый и голубой кусочек медного купороса и раскрашиваем ими другие каменья. Иногда доберутся капли воды внутри горы до большой, просторной пещеры… О, да и пещеру-то эту сделали мы же! Она прежде вся была набита солью; но миллионы водяных капель выпили эту соль и унесли ее куда-нибудь в другое место, может быть, в море, где вода, как ты знаешь, такая соленая. В такой пещере нам привольно работать: звучно падаем мы с потолка и, оставляя на нем приносимые нами кусочки камня, строим самые диковинные вещи, похожие на ваши церкви и башни. Ты видел, вероятно, как зимою, растаивая на солнышке и стекая с крыши, превращаемся мы от холода в длинные прозрачные сосульки. Наша подземная работа немножко похожа на эту; только там мы работаем сосульки не из воды, а из известки (сталактиты); сами же уходим дальше. На дне пещер собираются капли в подземные озера; потом выбегают оттуда в расселины скал и прыгают шумными водопадами со скалы на скалу. К нам прибегает иногда напиться горная саламандра, небольшое длинненькое животное, бледное и слепое; вам скучно в этих пещерах без солнца, а оно боится, как смерти, солнечных лучей. Если на дороге попадается на горе кусок дерева, мы начнем хлопотать изо всех сил: каждую клеточку наполним кремнем или известкой, древесину же разломаем и унесем прочь – словом, сделаем то, что вы называете окаменелым деревом, но называете совершенно несправедливо, потому что там дерева нет ни крошки, а все один чистый камень: от дерева осталась одна только форма. И сколько нам было хлопот, чтобы выделать из камня каждую жилку, каждую ячейку!

В это самое время набежала новая волна и начала мне рассказывать другую историю: она говорила, как водяные капли мало-помалу подрывали целую гору в Швейцарии, так что она со всеми своими тяжелыми камнями, с землею, покрывавшей эти камни, и с деревьями, которые росли на земле, рухнула в долину и засыпала четыре деревни с людьми и животными. Но я прервал печальный рассказ и сказал волнам, что не люблю слушать о делах разрушений и гибели.