Рассказы из сборника 'Отступление'
Шрифт:
– Да, - ядовито произнес редактор, проведя три жирных синих линии на листе бумаги.
– Почему бы тебе, Макомбер, сейчас не вернуться на службу и не приступить к выполнению обязанностей третьего помощником шерифа? По-моему - самое время.
– Вы - партийная газета - язвительно произнес Макомбер, - и в этом все дело. Вы - Демократы, и не вякните даже тогда, когда ваши демократические политиканы умыкнут на грузовиках весь городской центр. А газетка ваша продажный листок!
– Это точно, - сказал редактор, продолжая хладнокровно линовать бумагу.
–
– О...
– протянул Макобер, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Ради всего святого...
– Знаешь, Макомбер, какая у тебя главная беда?
– спросил редактор, и тут же сам ответил: - Твоя главная беда состоит в том, что ты не получаешь достаточного питания. Тебе надо лучше питаться.
Чтобы придать больше значимости своим словам, редактор поднял карандаш, направил его кончик на Макомбера и держал его так до тез пор, пока третий помощник шерифа не выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью.
Макомбер уныло брел по улице, не обращая внимания на обжигающее солнце.
По пути на службу он прошел мимо своего дома. Жена по-прежнему сидела у окна и смотрела на вечно пустынную улицу, и оживляющуюся лишь субботними вечерами.
Макомбер посмотрел на неё с противоположной стороны улицы и громко спросил:
– Неужели тебе за весь день нечем заняться, кроме как торчать у окна?
Она подняла глаза на супруга, и, не снизойдя до ответа, вновь устремила взгляд вдоль улицы.
Макомбер вошел в офис шерифа и тяжело опустился на стул, Его босс сидел все в той же позе, закинув ноги на стол.
– Ну и как?
– поинтересовался босс.
– Пошли они все к дьяволу!
– сказал Макомбер, стирая пот с лица цветистым носовым платком.
– Разве мне больше всех надо?
Он нагнулся, развязал шнурки на ботинках и снова уселся, привалившись к спинке стула. Шериф, тем временем, связывался с Лос-Анджелесом.
– Суонсон?
– произнес он в трубку.
– Говорит шериф Хэдли из округа Гатлин. Отправляйтесь к Брисбейну и сообщите ему, что он может больше не рыдать. Выпускайте его. Мы за ним не явимся. Можете не беспокоиться. Благодарю.
– Он повесил трубку и вздохнул так, как вздыхает человек в конце трудового дня.
– Время к ужину, и я иду домой, - произнес шериф и вышел.
– Я побуду здесь, пока ты будешь питаться, - сказал второй помощник, обращаясь к Макомберу.
– Не беспокойся, - ответил тот, - я не голоден.
– О'кей, - сказал второй помощник, поднялся и направился к двери. С порога он бросил: - Будь здоров, Бэрримур1, - и вышел посвистывая.
Макомбер проковылял в расшнурованных ботинках к вращающемуся креслу шефа, опустился в него, откинулся на спинку и уставился на плакат. На слова "За совершение убийства разыскивается... Четыреста долларов" теперь, ближе к вечеру, косо падали солнечные лучи. Макомбер возложил ноги на корзину для мусора и произнес:
– Будь ты проклят, Уолтер Купер.
ГРЕЧЕСКИЙ ГЕНЕРАЛ
– Я сделал это, - продолжал твердить Алекс.
– Клянусь, что сделал.
–
– Обожаю слушать сказки.
– Богом клянусь, - произнес Алекс, начиная испытывать страх.
– Давай, двигай!
– Фланаган рывком поднял Алекса на ноги.
– Мы собираемся в Нью-Джерси. Хоти вернуться на место преступления, которого так и не произошло.
– Ничего не понимаю, - тараторил Алекс. Он поспешно влез в пальто и, оставив дверь открытой, заторопился вниз по лестнице следом за Фланаганом и Сэмом.
– Совершенно не понимаю.
Сэм вел машину по пустынным ночным улицам, а Фланаган с Алексом разместились на заднем сиденье.
– Я делал все как надо и очень внимательно, - рассказывал тревожно Алекс.
– Насквозь пропитал этот проклятый дом лигроином. Ничего не забыл. Ты же знаешь меня Фланаган. Я умею делать дело...
– Даа...
– протянул Фланаган. Эксперт мирового класса Александр! В любой ситуации действует не менее эффективно, чем великий греческий полководец. Только дом почему-то не загорелся. Всё. Конец сказки.
– Нет, честно, я ничего не понимаю, - Алекс недоуменно покачал головой, - Я положил фитиль в кучу тряпья, пропитанного таким количеством лигроина, что в нем можно было бы искупать слона. Богом клянусь.
– Но дом почему-то не загорелся, - упрямо твердил Фланаган.
– Всё было сделано классно, только дом не пожелал гореть. Ой, как мне хочется двинуть тебя в брюхо!
– Послушай, Фланаган, - возмутился Алекс, - почему тебе вдруг захотелось двинуть меня в брюхо? Я старался изо всех сил. Сэм, - обратился он к водителю, - скажи ему... Ведь ты меня знаешь. Разве у меня плохая репутация?
– Нормальная, - буркнул Сэм, не отрывая взгляда от идущих впереди машин.
– Господи, Фаланган, скажи, с какой стати, по-твоему, я мог захотеть отвалить? Какая мне от этого польза? Ответь мне на этот очень простой вопрос.
– Меня, Алекс, начинает от тебя тошнить. Тошнить, и очень сильно, сказал Фланаган, достал пачку сигарет и не предложив Алексу, закурил, после чего принялся следить за тем, как полицейский взимает с Сэма плату за проезд через Холланд-Туннель.
Через туннель они ехали молча, и лишь Сэм один раз нарушил тишину.
– Классный туннель, - сказал он.
– Великое достижение инженерной мысли. Посмотрите, они расставили копов через каждые сто ярдов.
– От тебя меня тоже воротит, - сказал Фланаган, и дальше они молчали до тех пор, пока не оказались на скоростной магистрали. Вид чистого, усыпанного звездами неба, по-видимому, чуть успокоил Фланагана, и он, сняв котелок, нервным движением провел ладонью по своим светлым, песочного цвета волосам.
– У меня, наверное, помутился разум, когда я согласился связаться с тобой, - сказал Фаланган Алексу.
– Незамысловатый поджог дома ты превратил в липкую бумагу для ловли мух, а в качестве липучки использовал двадцать пять тысяч долларов, подвесив их передом мной на нитке. Нет, мне следовало тебя сразу пристрелить.