Рассказы из убежища
Шрифт:
Никому не сказав ни слова, я отправила письмо, в котором писала, что мне очень понравились фотографии Присциллы и ее сестер. Я просила Присциллу ответить мне, потому что меня очень интересует она сама и вся их семья.
Прошло больше двух месяцев, и, не желая себе в этом признаться, я уже потеряла всякую надежду когда-либо получить ответ на свое письмо. Здесь не было ничего удивительного, ибо если бы сестры Лейн пространно отвечали всем своим почитателям и почитательницам и высылали им свои фотографии, то, пожалуй, через некоторое время они только тем бы и занимались, что писали письма.
Но… как
Присцилла писала, что не может выслать мне свою фотографию, пока не узнает обо мне побольше, и что она мне ответит, если я подробнее напишу ей о себе и о своей семье. Я искренне ответила Присцилле, что меня интересует не столько ее кинематографическое дарование, сколько она сама. Я хотела бы знать, часто ли она бывает где-нибудь по вечерам, снимается ли Розмари так же много, как и она, и т. д. и т. п. Через некоторое время она позволила мне называть ее просто Пэт. Присциллу, по-видимому, настолько заинтересовала моя манера писать — как она сама мне сказала, — что она отвечала мне подробно и с удовольствием.
Поскольку переписка, которая за этим последовала, велась по-английски, моим родителям трудно было бы иметь что-нибудь против, ибо она служила для меня неплохим упражнением. Присцилла рассказывала в своих письмах, что почти все дни проводит в киностудии, писала о том, как она распределяет свое время. В моих английских письмах она поправляла ошибки и посылала их мне, а я должна была отсылать их обратно. Кроме того, она прислала мне целую серию своих фотографий.
Присцилла не была замужем и даже не была обручена, хотя ей, конечно, было уже двадцать лет, что нисколько меня не смущало, и я невероятно гордилась своей подругой-кинозвездой.
И вот миновала зима, и, когда весна была уже в полном разгаре, от Присциллы пришло письмо, в котором она спрашивала, не хотела бы я летом прилететь к ним и провести с ними два месяца. Я чуть не до потолка подпрыгнула от радости, но не учла множества опасений моих родителей. Мне не следовало одной лететь в Америку, я не должна принимать ее приглашение, у меня недостаточно платьев, я не могу так долго отсутствовать — и все прочие опасения, которые озабоченные родители питают относительно своих отпрысков. Но я уже вбила себе в голову, что отправлюсь в Америку, и теперь во что бы то ни стало хотела это сделать.
Я написала Присцилле обо всех этих опасениях, и она все их отмела. Прежде всего, мне не нужно было лететь одной, потому что ее подруга должна лететь на четыре недели в Гаагу к своей семье, а потом она полетит обратно вместе со мной. Для возвращения можно будет также найти какую-нибудь попутчицу.
И конечно, я много чего повидаю в Калифорнии. Однако у моих родителей все еще оставались опасения: они не знали, что это за семья, и может случиться, что я буду чувствовать себя там неловко…
Меня это взбесило: получалось так, что они лишали меня этого неожиданного везения. Однако Присцилла проявила столько внимания и заботы, что родительскому брюзжанию был положен конец, и после проникновенного письма самой г-жи Лейн
У меня была куча дел весь май и июнь, и, когда Присцилла написала, что ее подруга прибывает в Амстердам восемнадцатого июля, приготовления к этому большому путешествию стали вполне серьезными.
Восемнадцатого июля мы с папой отправились на вокзал, чтобы встретить эту американскую барышню. Присцилла прислала мне ее фотографию, и я довольно быстро узнала ее среди множества пассажиров. Мисс Келвуд была небольшого роста, белокурая, она говорила много и быстро, выглядела симпатично и мило.
Папа, который уже раньше бывал в Америке и очень хорошо говорил по-английски, беседовал с мисс Келвуд, да и я время от времени вставляла словцо-другое.
Мы решили, что она поживет неделю у нас, а потом, уже вместе со мною, отправится дальше. Неделя быстро пролетела; и дня не прошло, а мы с этой маленькой мисс уже стали подругами. Двадцать пятого июля я была настолько взволнована, что за завтраком не могла проглотить ни кусочка. Мисс Келвуд же нисколько не волновалась, но это и не удивительно: ведь она уже однажды совершила такое же путешествие.
Вся семья проводила нас в Схипхол, и наконец мое путешествие в Америку началось.
Все наши перелеты заняли почти пять дней, и к вечеру пятого дня мы уже приближались к Голливуду. Присцилла и ее сестра Розмари встретили нас, и так как я была утомлена путешествием, то мы сразу же поехали на машине в отель неподалеку от аэропорта. На следующее утро мы прекрасно позавтракали и снова сели в машину, которую вела Розмари.
Часа через три мы подъехали к дому Лейнов, где нас ожидал сердечный прием. Г-жа Лейн сразу же показала мне чудесную комнату с балконом, которая должна была принадлежать мне в течение ближайших двух месяцев.
Каждый мог чувствовать себя легко и свободно в этом гостеприимном доме, где царило приятное оживление, где на каждом шагу натыкаешься на многочисленных кошек, где три знаменитых кинозвезды гораздо больше помогали своей матери, чем я, простая девчонка, у себя дома, и где было столько невероятно интересного. С английским дело пошло очень быстро, ведь он не был для меня чем-то совершенно новым.
Присцилла первые две недели моих американских каникул не была занята, и мы с ней многое посмотрели в окрестностях. Почти каждый день мы ходили на взморье, где я постепенно знакомилась с людьми, о которых раньше много слышала. Самой близкой подругой Присциллы была Мэдж Беллами, которая часто сопровождала нас в поездках.
Никто из знавших Присциллу не мог бы предположить, что она настолько старше меня. Мы общались друг с другом как настоящие подруги. По прошествии этих двух недель Присцилла должна была снова вернуться на студию «Уорнер бразерс», и — о чудо! — я могла поехать с ней вместе. Я пошла с нею в ее уборную и оставалась там, когда фотограф делал пробные снимки Присциллы.
В этот первый день она быстро освободилась и взяла меня с собой, чтобы показать мне всю студию.
— Знаешь, Анна, — сказала она мне как-то, — у меня возникла грандиозная идея. Завтра утром ты пойдешь в одно из бюро, куда приходят красивые девушки, которые хотят сниматься в кино, и спросишь, не сможешь ли ты понадобиться. В шутку, конечно!