Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные
Шрифт:
– Что, Сашок, хочешь, как в прошлый раз, поиграть в насильника и девственницу? Хорошо, давай поиграем.
С этими словами он легко оторвал меня от пола и бросил вниз животом на стоящий рядом стол. Прижимая одной рукой мою спину, другой он начал расстегивать на мне брюки. Я попробовал приподняться, но рука директора вдавливала меня в стол подобно бетонной плите. Штаны мои, тем временем, очутились уже у колен. Я попытался лягаться, но, видимо, для гиганта мои пинки были не страшнее ударов трехлетнего ребенка. Тут я почувствовал, как нечто твердое и упругое начинает раздвигать мои ягодицы.
– Помогите!
– завопил я во весь голос.
– Не переигрывай, Сашок, услышать могут, - урезонил меня хозяин кабинета и прикрыл
..................................................................................................................................................................
Из Дома кино я выходил черным ходом. Вновь поймав частника, я через четверть часа был у своего дома. В кухонном окне моей квартиры горел свет. В несколько секунд я взлетел на свой этаж, открыл дверь и ринулся на кухню. Седовлас сидел на прежнем месте и, как ни в чем не бывало, потягивал из чашки чай. Я с разбега рухнул перед ним на колени.
– Не хочу быть похожим на Вишнякова!
– со слезами в голосе провыл я.
– А на кого ты хочешь походить?
– оторвался от чая старик.
– Ни на кого. Хочу быть самим собой.
– Хорошо. Быть по сему, - Седовлас хлопнул в ладоши и, как и в первый раз, тут же исчез.
Я бросился к зеркалу и... чуть не расплакался, увидев в нем свое отражение. Предо мной стоял жалкий, трясущийся, толстый коротышка с испуганными глазами и взлахмоченной головой. Я почувствовал, что силы покидают меня, и едва сумел добраться до кресла. Несколько минут я просидел без движения, тупо уставясь в одну точку. Неожиданно мое внимание привлек красный, мигающий огонек на телефонном автоответчике. Я нажал на кнопку.
– Ты идиот!
– раздался Димкин сердитый голос, - ты идиот, каких свет не видывал. Лида всю дорогу только о тебе и говорила. Ты ей нравишься. Единственное, что ее раздражает, это твоя нерешительность. Поэтому я повторяю: ты - идиот! Идиот и тупица! Позвони ей немедленно! Она ждет твоего звонка. Понял?!
Я посмотрел на часы. Было половина двенадцатаго.
– Наверное, уже поздно, - подумал я, но рука уже тянулась к телефонной трубке.
– Алло, - услышал я Лидин голос.
– Это я.
– Гена! Как ты вовремя позвонил! У меня на кухне кран сломался. Вода как из брандспойта хлещет. Ты не мог бы сейчас приехать?
Чудаки.
Обычно по вечерам я не работаю. Опасно. Криминальная ситуация в Алма-Ате сложная. Общаясь со своими коллегами-водителями, я часто слышу рассказы об ограблениях и даже убийствах частных извозчиков. Поэтому работаю я лишь в дневное время. Тем не менее, пассажира, рассказавшего мне очередную байку, я встретил вечером. Я возвращался из дома моей первой жены, куда ездил на встречу с дочерью. Она заканчивала школу и собиралась поступать в московский институт иностранных языков. Встал вопрос о финансировании ее учебы в Москве. Я обещал помочь, хотя не знал, как отнесутся к этому Даша и Зоя. В тяжких раздумьях ехал я по вечернему городу, когда заметил у обочины дороги голосующего мужчину. Я сразу обратил внимание на его дорогую одежду, поэтому, не смотря на поздний час, направил к нему машину.
От моего пассажира исходил резкий водочный запах, и в другой раз я бы непременно попытался выудить из него сюжет для моей коллекции. Но в тот вечер настроение мое не располагало к беседе с посторонним человеком, и я старался не вступать в разговор. Клиент же мой, напротив, был весьма словоохотлив. Постепенно ему удалось растормошить меня, и я поделился с ним моими проблемами.
– Не принимай близко к сердцу! Плюнь и разотри!
– заявил мой новый знакомый, - вся наша жизнь представляет собой череду радостей и невзгод. Главное, верить, что на смену пасмурным дням
Я согласился со справедливостью его слов, и наша беседа потекла в другом русле. Я рассказал о своем хобби и похвастался, что в моей коллекции уже около десятка интересных сюжетов.
– Я помогу тебе расширить твою коллекцию, - широко улыбнулся мой пассажир. И он тут же рассказал мне историю, которая приключилась с ним несколько лет тому назад.
– Ну и как?
– спросил он, закончив повествование, - годится этот рассказ для твоей коллекции?
Я смущенно улыбнулся.
– История, конечно, интересная, но сюжет не нов. По схожему сюжету уже и фильм поставлен.
– Ну и что?!
– возмутился мой собеседник, - разве мало в литературе примеров сходных сюжетных решений?! Взять, к примеру, самоубийства героинь от несчастной любви. Одна с обрыва в реку кидается, другая под поезд сигает, третья яд принимает. И что? От этих сюжетных совпадений произведения хуже стали? Нисколько! Люди сотни лет их читали и будут читать!
– Пожалуй, ты прав, - вынужден был снова согласиться я с моим пассажиром, - в конце концов, читательский успех произведения зависит не от новизны сюжета, а от злободневности темы. От того, сумеет ли это произведение вызвать отклик в душе читателя, задеть его за живое.
Расставаясь, я пообещал моему новому знакомому включить его рассказ в свой сборник и ниже привожу свое обещание в исполнение.
* * *
Если остались на всем пространстве бывшего Союза чудаки, так это мы с Вовкой. Других, во всяком случае, я не знаю. Правда, до недавнего времени к этой категории граждан я относил и мою жену. Но, как-то вернувшись с работы, я обнаружил на столе записку: Прости, но так жить больше не могу. Ухожу к маме. Прощай!
Честно говоря, такому повороту событий я не удивился. Вовка со своей женой расстался еще год назад. Только, в отличие от меня, ему самому пришлось переезжать к маме. А причиной наших семейных драм явилась она, Проблема. Первым с ней три года назад столкнулся Вовка, когда трудился над своей кандидатской диссертацией. Каким-то образом ему удалось этой идеей увлечь меня, хотя на тот момент в моем столе лежала почти готовая докторская. С той поры все житейское отошло на второй план, стало мелким, ненужным. Мимо нас почти незамеченными проносились эпохальные события: крушение коммунистической идеи, развал великой страны, передел собственности. Что уж тут говорить о бытовых неурядицах! Их для нас просто не существовало. Мы не замечали нашей нищенской зарплаты, которую к тому же постоянно задерживали. Мы не обращали внимание на то, что штат нашего института сократился вдвое. Те, кому повезло, уехали работать по контракту за границу. Другие ушли в бизнес, а, проще говоря, торговать на рынке. Ничего этого мы с Вовкой не замечали. Днями напролет мы просиживали в библиотеках и у пультов ЭВМ. Мы подводили теоретическую базу под решение нашей Проблемы. И, наконец, наступил день, когда эта база была выстроена. Наблюдая стройные ряды цифр и букв, мы ощущали себя полководцами на праздничном параде в День Победы. (И даже уход от меня жены не омрачил этого праздника.) Это была победа, наша победа!
Но праздники длятся недолго. Мы хорошо помнили слова классиков философии о том, что любая, даже самая замечательная, теория должна подкрепляться практикой. Это означало, что нам нужна была экспериментальная установка. И тут, наверное, впервые за последние три года мы с Вовкой столкнулись с финансовым вопросом. По самым скромным подсчетам сооружение установки тянуло на астрономическую для нас сумму в двадцать тысяч баксов. Что делать? Денег таких у нас, естественно, не было. Продать свою однокомнатную квартиру я не мог - жена оттуда не выписалась. Подумав, мы решили, первым делом, обратиться к руководству института. Выслушав нас, директор задал странный вопрос: