Рассказы, не вошедшие в сборники
Шрифт:
— Где ты надыбал индейку? — спросил сплюнувший.
— В лесу, — ответил Мэнли. — Я загнал ее до смерти. Видите, она подстрелена. — Он снял индейку с плеча и развернул таким образом, чтобы показать пулевое отверстие под крылом. — Думаю, в нее попали дважды, — возбужденно сказал он. — Я гнался за ней минут двадцать пя…
— Дай позырить, — сказал сплюнувший. Мэнли протянул ему птицу.
— Видишь пулевое отверстие? — спросил он. — По-моему, в нее стреляли дважды, и обе пули вошли в одно и то же место. По-моему…
Голова индейки шлепнула
Они уже миновали перекресток и оказались в следующем квартале, когда к Мэнли вернулась способность двигаться. Он наконец осознал, что уже не видит их, так далеко они ушли. Он повернулся и двинулся домой, нога за ногу. Он прошел четыре квартала, а потом — внезапно заметив, что уже смеркается, — бросился бегом. Он бежал все быстрее и быстрее, и, когда свернул на свою улицу, сердце у него колотилось так же часто, как переступали ноги, и он точно знал, что Нечто Ужасное несется за ним по пятам, вытянув руки и растопырив пальцы, чтобы схватить.
ДИКАЯ КОШКА
I
Старик Габриэл прошаркал через всю комнату, потихоньку ощупывая своей палкой дорогу впереди.
— Кто это? — прошептал он, возникая в дверном проеме. — Чую, негритянским духом пахнет.
Их тихий минорный смех поднялся над лягушачьим гамом и разделился на голоса:
— Ну чего, Гейб, дальше совсем никак?
— Пойдешь с нами, дед?
— Уж с твоим-то чутьем мог бы и имена наши разнюхать.
Старик Габриэл немного продвинулся по крыльцу.
— Тут Мэтью, и Джордж, и Вилли Майрик. А кто еще?
— Это Бун Вильямс, дед.
Габриэл нащупал палкой, где заканчивается крыльцо.
— Куда это вы намылились? Погодите чуток.
— Ждем Моза и Люка.
— Поохотимся за этой кошкой.
— Ну и с чем вы на нее охотиться будете? Вам даже взять нечего, чтобы можно было убить дикую кошку. — Он уселся на самом краю крылечка, свесив ноги. — Я уж говорил об этом Мозу с Люком.
— А сколько диких кошек ты убил, Габрик? — В их голосах, всплывавших к нему из темноты, сквозила незлобивая насмешка.
— Когда я еще был пацаном, появилась одна кошка, — начал он. — Она тут все рыскала, искала себе крови. Однажды ночью залезла в хижину через окно, прыгнула на кровать к одному негру и горло ему перегрызла, он даже крикнуть «боже мой» не успел.
— Это кошка в лесу, дед. Она больше по коровам. Юп Вильям ее видел, когда шел на лесопилку.
— И что он?
— Сделал ноги. — Их смех опять перекрыл звучание ночи. — Он думал, она за ним пришла.
— За ним и пришла.
— А она за коровами. Габриэл фыркнул.
— Она приходит из лесу кой за чем побольше, чем просто коровы. Ей человеческой крови
— А почем знаешь, что это ее унюхал?
— Дикую кошку я ни с чем не спутаю. С тех пор как я был мальцом, тут ни одной не бывало. Может, здесь покараулите?
— Ты ведь не боишься оставаться тут один, правда, дед? Старик Габриэл словно одеревенел. Он нащупал перила, чтоб удобней было подниматься.
— Если вы ждете Моза и Люка, то лучше идите: они уже вышли час назад.
II
— Иди сюда, говорю! Быстро зайди сюда!
Слепой мальчик одиноко сидел на ступеньках, глядя прямо перед собой.
— Что, все мужчины ушли? — спросил он.
— Все, кроме старого Езу. Ну иди же! Ему было противно сидеть среди женщин.
— Я чувствую ее запах.
— Иди сюда, кому сказано.
Он вошел и направился туда, где было окно. Женщины шептали ему:
— Сиди тут, парень.
— Не высовывайся, кошку приманишь.
Окно совсем не пропускало воздуха, и он стал дергать задвижку щеколды, та заскрипела.
— Не открывай окно! Хочешь, чтобы кошка прямо сюда прыгнула?
— Я мог бы пойти с ними, — угрюмо проговорил он. — Вынюхал бы, где ее логово. Я не боюсь.
Заперли его с бабами, как будто он и сам баба.
— Реба говорит, она тоже ее чует. В углу заохала старуха.
— Ничего не выйдет из их охоты, — простонала она. — Тварь здесь. Бродит неподалеку. Если заберется в комнату, сначала меня сцапает, потом этого мальчишку, а потом…
— Прикрой рот, Реба,— услышал он голос матери.— Я сама присмотрю за своим.
Он и сам мог присмотреть за собой. Ему не страшно. Он мог ее почуять, так же как и Реба. Сначала она прыгнула бы на них, первым делом на Ребу, потом на него. Она выглядела так же, как обычная кошка, только побольше; так сказала мать. И там, где вы чувствуете острые точки на лапах обычной домашней кошки, у дикой — когти, словно большие ножи, и зубы тоже как ножи. Она выдыхает жар и фыркает гашеной известью. Габриэл почти ощущал ее когти на своих плечах, а зубы на горле. Но он не даст им там задержаться. Он сдавит ее крепко-крепко и нащупает шею, и отдернет ее голову, и покатится с ней по полу, чтоб она убрала наконец когти с его плеч. Бах, бах, бах по голове, бах, бах, бах…
— Кто остался со стариком Езу? — спросила одна женщина.
— Только Нэнси.
— Надо было кого другого, — тихо заметила его мать. Реба все ныла:
— Если кто выйдет, она сразу набросится, эти даже не успеют. Она тут, говорю же вам. Она все ближе и ближе. Точно меня сцапает.
Он чуял ее сильнее и сильнее.
— Как она может сюда попасть? Не волнуйтесь вы почем зря.
Это сказала Худышка Минни. Ее-то никто не сцапает. Ее одна колдунья заговорила, еще в детстве.
— Она запросто зайдет, если захочет,— фыркнула Реба. — Разроет кошачий лаз и проберется.