Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
в штыковую атаку. Ученье прошло хорошо. Однако, когда солдаты построились,
Петр посмотрел и ахнул. Оборвались совсем солдаты. У одного пола отвалилась,
у другого дыра через всю спину, у третьего вместе с пуговицей клок выдран.
Подбежал Петр к солдатам, схватил первого попавшегося за мундир, дернул —
сукно, словно вата, так и поползло. Подбежал к другому — то же самое. Сукно
на мундирах оказалось гнилое.
Налились кровью Петровы
из солдат кафтан, подбежал к генералу, в нос тычет, кричит:
— Кто сукно поставлял?..
Растерялся генерал, захлопал глазами, еле проговорил:
— Александр Данилович Меншиков.
А в это время Меншиков принимал иностранных послов. Ходил Александр
Данилович важный, как попугай наряженный: в кафтане желтого цвета, в белых
чулках, в башмаках с золотыми пряжками, в парике, словно львиная грива.
Ходит Меншиков по залу, беседует с послами, а сам нет-нет да и в зеркало
взглянет. Нравился себе Меншиков.
Послы интересовались хозяином дома, спрашивали, древнего ли рода Меншиков,
кто его предки. Меншиков врал, что еще при Александре Невском его род на
всю Русь славился.
И вдруг слышит Меншиков на лестнице страшный грохот. Потом удар в дверь,
словно ядром из пушки, и в комнату влетает Петр. Посмотрел Меншиков — в
руках у Петра солдатский мундир. Понял Александр Данилович — недоброе,
прикусил губу.
— Такое твое суконце? — еще с порога комнаты закричал Петр. — Гниль
подсунул, обманул!
Подлетел Петр к Меншикову — и со всего размаха по лицу кулаком. Раз, два —
слева, справа.
— Заелся, — кричит, — зажирел! Вором у государства стал! Прогоню, сгною,
пирогами вновь торговать заставлю!
Укрывается от увесистых ударов Меншиков рукой, размазывает шелковым
кафтаном кровь по лицу, а сам причитает:
— За что, государь, за что? Видит бог, вины моей тут нет!
— И бога еще приплел! — кричит Петр. — Вины, говоришь, нет? Вот я те
покажу «вины нет»! — и снова бьет Меншикова наотмашь, во всю силу.
Выбрал Меншиков удобный момент, глазами Петру на послов показывает: мол,
неудобно.
— Пусть смотрят, — говорит Петр, — пусть знают, какой ты есть вор! — и
продолжает бить.
— Прости, государь! — наконец взмолился Меншиков. — Видать, дьявол
попутал, недоглядел.
Петр бросил бить Меншикова, отошел в угол, сел на лавку, тяжело дышит.
Меншиков между тем поднялся и куда-то исчез. Выскользнули из комнаты
потихоньку и послы. А через несколько минут Меншиков
на голове у Меншикова мужицкая шапка, в руках — лоток с пирогами.
— Пироги подовые, пироги подовые! — закричал Меншиков. — Кому подовые,
кому подовые!
Посмотрел Петр, рассмеялся. Прошел царский гнев.
— Садись, ладно, — сказал Меншикову.
— Это ты зря, — стал опять оправдываться Александр Данилыч, — ни за что.
— Но, но! — повысил голос Петр.
Меншиков замолчал.
— Государь, — наконец заговорил он, — а как же с послами быть? Теперь ведь
по всему свету разнесут. Престижу моего не будет.
— Ну и пусть разнесут, — ответил Петр. — Пусть и в других странах знают,
что есть на Руси такой вор Алексашка Меншиков. Да за такие дела на дыбу тебя,
на Лобное место! Коли прока бы от тебя государству в других делах не было, не
сносить бы тебе головы. А сукно смотри поставь другое. Проверю.
«РАДУЙСЯ МАЛОМУ, ТОГДА И БОЛЬШОЕ ПРИДЕТ»
— Пора бы нам и свою газету иметь, — не раз говорил Петр своим
приближенным. — От газеты и купцу, и боярину, и горожанину — всем польза.
И вот Петр как-то исчез из дворца. Не появлялся до самого вечера, и многие
уже подумали, не случилось ли с царем чего дурного.
А Петр был на Печатном дворе, вместе с печатным мастером Федором
Поликарповым отбирал материалы к первому номеру русской газеты.
Поликарпов, высокий, худой как жердь, с очками на самом конце носа, стоит
перед царем навытяжку, словно солдат, читает:
— Государь, с Урала, из Верхотурска, сообщают," что тамошними мастерами
отлито немало пушек.
— Пиши, — говорит Петр, — пусть все знают, что потеря под Нарвой есть
ничто с тем, что желаючи можно сделать.
— А еще, государь, сообщают, — продолжал Поликарпов, — что в Москве
отлито из колокольного чугуна четыреста пушек.
— И это пиши, — говорит Петр, — пусть знают, что Петр снимал колокола
не зря.
— Ас Невьянского завода, от Никиты Демидова, пишут, — сообщает
Поликарпов, — что заводские мужики бунт учинили, убежали в леса и теперь боярам и
купцам от них житья нет.
— А сие не пиши, — говорит Петр. — Распорядись лучше послать солдат да за
такие дела мужикам всыпать.
— А из Казани, государь, пишут, — продолжает Поликарпов, — что нашли там
немало нефти и медной руды.
— А сие пиши, — говорит Петр, — пусть знают, что на Руси богатств край