Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
Улыбнулся Нушке. Улыбнулись свидетели.
И вдруг просвистело над Волгой что-то. И в ту же секунду — бух!
Отбежали свидетели. Глянули на то место, где стоял Нушке. Был. Стоял. И нет
Нушке. Воронка на этом месте.
Нет Нушке, зато сохранились свидетели. Напишут в Бремен они письмо.
Узнает отец и дед, невеста, отец невесты, сосед, соседка, сослуживцы по части,
командир части, швейцар, почтальон, лифтер, узнает родимый дом, что выполнил
клятву Нушке —
Только решили свидетели, как вдруг вновь просвистело над Волгой что-то. И в ту
же секунду — бух!
Стояли свидетели. Были. И нет. Воронка на этом месте.
Ждут в Бремене вестей от Нушке. Ждут вестей от Шольца, от Шульца, от
Штольца. Ждут вестей и в других городах, от тысяч других немецких солдат.
Что-то молчат солдаты...
ОСТРОВ ЛЮДНИКОВА
Прорвались фашисты к Волге в районе завода «Баррикады», отрезали от других
138-ю стрелковую дивизию. Командовал дивизией полковник Людников. Занимала
дивизия очень небольшую территорию у волжского берега. С севера, с запада,
с юга — фашисты, с четвертой, с восточной, стороны — Волга. Островом Людникова
назвали солдаты эту часть сталинградской земли.
Всюду было трудно защитникам Сталинграда. А здесь, на острове Людникова,
и того труднее. Стояла середина ноября. Ни зима, ни осень. Волга еще не замерзла,
но уже шел по ней лед — шуга. И на лодках в такое время года не переправишься,
и по льду не перейдешь. Трудно было сюда доставлять продовольствие и боеприпасы.
Бойцы получали по 25 граммов сухарей и по 5 граммов сахара в день. Но держались.
Здесь же, на острове Людникова, оказалось много раненых. Собралось их около
четырехсот человек. И их переправить нельзя на левый берег. Укрыли раненых
в землянках, которые были вырыты в отвесных волжских кручах. Назвали землянки
госпиталем.
И вот как-то к полковнику Людникову прибегают врачи:
— Товарищ полковник, бунтуют раненые.
— Как бунтуют?!
— Не слушаются, не подчиняются, — уточняют медики.
— Чему не подчиняются?
— Лечебному режиму, — сказали врачи.
Оказывается, не хотят раненые оставаться в госпитале. Знают они, что их
товарищи по дивизии там наверху, на кручах, ведут тяжелые бои с фашистами, просят,
чтобы и им разрешили принять участие в этих боях.
— Не подчиняются, — повторяют врачи. — Не выполняют раненые наших
распоряжений, товарищ полковник.
Собрался Людников, пошел вместе с врачами к раненым. Вошел в одну из
землянок. Узнали солдаты полковника Людникова:
— Товарищ полковник, несправедливо.
— Что несправедливо?
—
наших товарищей один против пяти фашистов сражается.
— Так ведь вы раненые. Так ведь здесь госпиталь. Так ведь медицинский
порядок такой, — пытается объяснить солдатам полковник Людников.
Объясняет, но видит, что солдаты не воспринимают его слова. Понимает
Людников — не переубедить ему бойцов. Отошел, посоветовался с врачами. Разрешили
врачи, чтобы легкораненые вернулись в строй.
— Только легкораненые, — повторили они.
— Только легкораненые, — повторил и полковник Людников.
Вот тут-то началось самое главное. Каждый стал утверждать, что он
легкораненый. Стали легкораненые отходить к выходу из землянки. Смотрит Людников —
пожилой солдат вместе с другими двинулся. Плечо у солдата туго перебинтовано.
Кровь сквозь бинты проступила. Ясно: ранение тяжелое.
— Куда же вы, папаша? — обращается к нему Людников.
— В строй, товарищ полковник, — отвечает солдат.
— Да как же вы с таким-то плечом — и в строй?!
— А мне тяжести не грузить. Я минометчик, — отвечает солдат.
Видит Людников — за этим пожилым молодой тянется. Костыль под мышкой,
нога волочится.
— А куда же вы, товарищ боец, с костылем? — говорит ему Людников.
— Так я пулеметчик, — отвечает боец. — Для меня нога не самое главное.
Вернул полковник бойцов назад, и молодого и старого. Многих задержал
Людников.
Утром те, кто был отпущен из госпиталя, составили пополнение и вместе с
другими бойцами вступили в бой с фашистами. И вот зоркий глаз Людникова заметил,
что бойцов, пришедших из госпиталя, оказалось намного больше того числа,
которым вчера разрешили вернуться в строй. Заметил командир дивизии и тех двух —
пожилого с тяжелым ранением в плечо и молодого бойца-пулеметчика.
Подошел Людников к солдатам. Готов разозлиться, повысил голос:
— А вы почему здесь, товарищи бойцы?!
Ухватился пожилой за последнее слово — бойцы.
— Оттого и здесь, что бойцы, — ответил.
Поставил в тупик он Людникова. Заговорил Людников о тяжелых ранениях
у солдат, о том, что просто трудно с такими ранениями быть в бою.
— А ему что — легко? — опять не сдается пожилой. — А он что — не раненый?
Да он нас посильнее раненный. Однако стоит и держится.
— Кто — он? — не понял Людников.
— Сталинград, — сказали бойцы, молодой и старый.
Сорок пять дней, до самой нашей сталинградской победы, удерживали советские