Рассказы о золоте

Кравков Максимилиан Алексеевич

— Что же тут делать? — заинтересованно бормотал он. — Первое — воду отлить. Потом, если шурф обвалился — крепи менять... Но надо успеть! Ведь те-то копают!

— Не отступлюсь я, Федя, — вдруг выговорил Кузнецов, и закатное солнце метнулось в его глазах.

Мельгунов лихо прищурился и, глядя куда-то на лес, предложил:

— Васька! Алданец лежит и нескоро встанет. Бери-ка меня в свою бригаду?

Василий затрепетал, но не поверил.

—

Бери, — повторил Мельгунов и хищный блеск его глаз обострился. — Когда по большой играют — в стороне не стою! Махнем по банку!

* * *

Вечером при коптевшей лампе писали письмо инженеру, группкому и партийной организации главного стана.

Начали словами:

— Наша бригада объявляет себя ударной.

— Так, ребята? — спросил Василий.

— Так! — единогласно грохнули все.

— Было худо, — ослабевшим голосом отозвался алданец. — Тогда боялись. Теперь еще трудней, — и некого нам стесняться! Пиши: по приметам моим, в этой россыпи золото будет!

— Народ волнуется, — писал от себя Василий, — и ужасается. А за кем пойти — не знает...

— Еще пиши! — вскочила Маринка. — Золоту старика мы не верим! Не верим ему, врагу, перевернувшемуся на нашу гибель. Так и пиши — врагу!

— Написал, — говорил Василий. — Дальше!

Откашлялся Мельгунов.

— Просим приехать инженера. Просим на неделю остановить работу на плотине. Обязуемся за неделю выявить россыпь.

Охлопков глянул на лист.

— Есть еще место? Добавь: если взаправду потонем, то, товарищи, после нас на Пудовом копайте. Все!

— Ох, батюшки! — застонала Варвара Ивановна.

В тот же вечер письмо было отдано почтарю, а копию получил Макеев. Даже затрясся:

— Всех людей взбаламутят! Какое мое положение!

Герасим казался довольным:

— Пущай, пущай! Кто кого перегонит!

9

— Проснись! — теребила Маринка. — Скорей!

Василий вскочил. Федька сунулся к его лицу ополоумевшими глазами.

— Шурф обсох. Нет в нем воды!

Все побежали к работе. Шурф и взаправду зиял пустотой. Бросили камень в черную его ;пасть, камень глухо шлепнулся в землю.

— Нет воды! — истошно заорал Охлопков и запрыгал теленком.

Василий метнулся к вороту. Торопился скорее залезть в бадью.

— Я за тобой, — предупредил Мельгунов.

— Туча идет! — испугалась Маринка. — Неужели опять разольется река?

Василий взглянул на небо. Так и унес с собой в шурф угрозу свинцовой тучи.

Спускался и мысль о новом разливе воды зловещей тоской перебила радость...

Внизу был тот же зеленый песок, только более отсыревший.

Спустился и Мельгунов. Василий шагнул к углу и начал лопатой пробовать грунт.

— Куда же вода-то девалась? — повторял Мельгунов, обшаривая фонарем забой. Василий хотел ответить и дико вскрикнул, проваливаясь в бездну...

Ухнуло. Огонь фонаря мигнул и шурф вздрогнул.

Не сразу опомнился Федька, вцепившийся в крепи. Провалом у ног его растворилась земля.

— Спускайся сюда! — задушенным голосом звал Василий.

— Цел? — завопил Мельгунов, и сунул в провал фонарь.

— Давай кайлу, давай огня!

Ого! Что-то есть! Федька ощупал в кармане спички и, очертя голову, прыгнул.

Упал на носки, вскочил и ударился головой о бревенчатый потолок. Раскинул руками и пальцы достали стену. Василий махнул фонарем вперед и назад.

— Штольня! — узнал Мельгунов.

Пристально посмотрели один на другого.

Было темно, глухо и сыро, где-то звонко падали капли.

— Пойдем? — предложил Василий.

— Пойдем! — сказал, держа кайлу наготове, Федька.

Хлюпая в липкой грязи, шагали по узкому коридору. От сырости крепь обросла паутиной плесени.

Слишком были потрясены, чтобы говорить, слишком захвачены, чтобы остановиться. И, все-таки, встали около свеже раскопанной стенки.

Василий поднес фонарь, а Федька схватился за голову...

В мокрых песках сверкало богатое золото! Федька цапнул рукой...

— Глянь! — оторвал его Кузнецов. В темноте подземелья голубела полоска гневного света.

Вода, натекшая из шурфа, поднялась до колен, когда они подошли к крутой и короткой лестнице. Над головами был люк.

— Жми! — скомандовал Мельгунов и с треском выдавил крышку. Хлынул свет и таежный воздух.

Разбросали навоз, прикрывавший люк, и, жмурясь, вылезли в пустой сарайчик.

Василий первым выскочил из ворот. И запнулся. Перед ним расстилался Пудовый Разрез и кумачный платок Маринки алел у шурфа.

Федор медленно разжимал ладонь. Смотрел то на круглые, как горох, золотинки, то на изгородь, мельницы, окружавшую их.

— Ну, Герасим, — сказал он смешливо, — потчуй гостей!

Навстречу свинцовыми тучами над тайгой торжественно восходило солнце. Василий сорвал шапку и, махая к шурфу, закричал о своем завоевании и прекрасном счастье!