Рассказы об Африке
Шрифт:
Потрясенный этой сценой, Тейлор, бросив свое ружье, помчался по высокой траве в нашу сторону, перепрыгивая через камни и отчаянно крича.
Заметив беглеца, разъяренный зверь с ревом устремился за ним и настиг его в несколько прыжков. В то же мгновение Ненов вскинул винтовку и выстрелил. Хищник вздрогнул на лету и упал, сбив американца с ног. Ни человек, ни зверь не проявляли никаких признаков жизни. Обождав несколько секунд, мы спустились на землю и, держа ружья наготове, осторожно подошли к пантере. Зверь был мертв. Услышав рядом с собой голоса, Тейлор осторожно приоткрыл один глаз и сел.
У него был растерянный и виноватый
Оставив его, мы побежали к Сомани. Негр лежал на спине неподвижно. На груди его зияли кровавые раны, щека была ободрана, на плече - следы могучих клыков. Ненов быстро осмотрел Сомани и облегченно сообщил:
– Жив…
Такли исчез в кустах и через несколько минут вернулся с пучком целебных трав. Мы перевязали пострадавшего, и вскоре он тяжело вздохнул и открыл глаза.
– Ты что же это так, с пантерой не мог справиться?
– попытался пошутить Ненов.
Но негр грустно взглянул на него и отвернулся.
Мы осторожно перенесли его к скале.
– Посмотрите-ка на этого молодца.-Ненов тронул меня локтем и кивнул головой в сторону Тейлора.
Я посмотрел на американца. Забыв о своих страхах, красный от напряжения, он тащил тяжелую пантеру к своему камню.
Ненов покачал головой и что-то зло проворчал про себя.
Охота кончилась. Час спустя, заплатив загонщикам, мы расстались с американцем и его слугой, которого негры на носилках понесли в деревню.
Наша маленькая группа направилась в противоположную сторону. Мы спешили до темноты выйти из леса.
БИТВА НА ОЗЕРЕ
После долгих, утомительных поисков в первобытном, почти непроходимом лесу мы наткнулись наконец на звериную тропу, по которой животные ходили к озеру на водопой. Тропы, собственно, никакой не было. Были лишь едва заметные следы, видимые только опытному глазу. Несмотря на то что Ненов показывал мне их, я долго не видел перед собой ничего, кроме густой, буйной зелени. Присмотревшись, я заметил сбитые желтые плоды мыльного дерева - эндот, из надломленной ветки которого сочился прозрачный сок, помятую траву и колеблемый легким ветром клочок серой шерсти, оставленный каким-то животным на острой черной колючке мимозы.
Мы долго шли по невидимой дорожке. Следы то исчезали, то вновь появлялись. Тропа огибала островки растущего сплошной стеной бамбука, проникнуть в которые можно было только с помощью топора. Она извивалась между кустами и банановыми пальмами с огромными яркозелеными листьями, проходила сквозь заросли ядовитого колкуала, мягкие зеленые ветви которого соприкасались так плотно, что растения эти были похожи на огромные кочаны цветной капусты, насаженные на колючий зеленый ствол.
Кофейные деревья с цветами, похожими на жасмин, роняли на тропу свои белые лепестки. На других деревьях среди темнозеленых листьев уже гнездились маленькими группками красные плоды кофе. Почти весь год непрерывно цветут и плодоносят эти деревья.
Я сорвал один плод, походивший на крупную продолговатую
Было уже позднее утро. Солнце поднялось высоко, но здесь, под густым покровом зелени, царил полумрак. Еще чувствовалась сырость после только что закончившегося периода дождей. Мы шли по траве, местами поднимавшейся выше человеческого роста и затруднявшей движение. По мере того как мы приближались к озеру, растительность становилась все гуще и зеленее.
Неожиданно рядом со мной упал небольшой плод, брошенный чьей-то рукой. Я быстро взглянул вверх и увидел большую группу обезьян, расположившихся на ветвях дикой смоквы. Обезьяны имели очень достойный, несколько чопорный вид. Они уже заметили нас и с любопытством смотрели в нашу сторону, не переставая жевать.
Это были гурезы - «обезьяны-монахи». Эфиопы клянутся, что гурезы постятся по средам и пятницам и что они - одичавшие люди. Гурезы никогда не трогают посевов, и местное население не охотится на них.
– Посмотрите скорее сюда!
– воскликнул вдруг Ненов. Он указал на огромную сикомору с густым куполом листьев.
– Смотрите правее.
Меж нижних ветвей медленно скользила вниз черная живая лента, испещренная светложелтыми иероглифами, что делало ее почти незаметной на фоне светлых солнечных пятен. Огромный питон был не менее четырех метров в длину и толщиной в руку.
Я взялся было за винтовку, но питон спустился по ветви вниз и исчез в высокой траве.
Наконец сквозь заросли впереди засверкала вода, и через несколько минут мы вышли на берег озера. Ослепительный солнечный свет ударил в глаза. После мягкого полумрака леса в первую минуту было больно смотреть на сверкающую водную поверхность, и мы невольно щурились и закрывали глаза ладонью. На другом берегу темнел лес,
Блестящая гладь озера вытянулась влево и вправо на много километров. Около берега на мелких местах росли густые тем- нокоричневые водоросли. От легких волн они слегка шевелились, словно живые. Между ними сновали быстрые водяные жучки, оставляя за собой расходящиеся следы. Белые лилии величиной с человеческую голову качались около огромных круглых ярко- зеленых листьев. Внутри распустившихся белых лепестков лилий виднелись желтые пестики, по которым суетливо ползали разноцветные мухи.
Большая стая диких уток медленно плыла вдоль берега. Утки ныряли и резвились, ничуть не обеспокоенные нашим появлением. Они совсем не боялись человека. У эфиопов почти нет ружей, да и патрон стоит в два раза дороже утки. У нас в лагере было свежее мясо, и мы не стали стрелять птиц. Нас интересовали крупные звери.
Мы решили устроить здесь засаду и выбрали для этого большой камень, стоявший наполовину в воде под сенью огромного баобаба, недалеко от тропинки, по которой животные проходили на водопой. На одной трети своей высоты баобаб разделялся на несколько огромных ветвей, имевших форму круто изогнутых рогов. Среди лапчатых листьев висели веретенообразные плоды -.«обезьяний хлеб». Баобаб - великан растительного мира - имел в окружности метров двадцать - двадцать пять. В стволе его было огромное дупло, в котором вполне могло бы поместиться человек десять-пятнадцать. Влево от баобаба начиналась плотная стена камыша высотой метра в четыре. Между высокими стеблями не смогло бы проникнуть ни одно животное, за исключением, может быть, мыши.