Рассказы
Шрифт:
— Молокососы, — закричали сзади, — об деле не думают… только страну разорить… и так нищие.
— Пиши резолюцию, — сказал директор.
«В виду невозможности быстрой отвычки от употребления необходимых в обиходе… технических слов, считать принятую культотделом меру преждевременной и слишком болезненной, вредно влияющей на самочувствие и производительность». Какую меру — в протоколе упоминать не будем. Так ладно будет?
— В лучшем виде! Завтра же на полтораста процентов нагоним! —
А старший мастер повернулся к заведующему культотделом, посмотрел на него и, засучив рукава, сказал:
— Ну-ка, господи благослови — бесплатно!
Значок
На улице, около дверей домового комитета, уже с шести часов утра толпился народ. Какой-то человек стоял с листом и вписывал туда фамилии подходивших людей.
Проходивший мимо милиционер с револьвером на ходу крикнул:
— Вы своих гоните на площадь, а там укажут. После работы всем работавшим будут выданы значки. — И ушел.
— Зачем-то, миленькие, народ-то собирают? — спросила, подходя, старушка лет семидесяти.
— Ай ты не записывалась еще? — сказал малый в сапогах бутылками, в двухбортном пиджаке.
— Нет, батюшка…
— Что ж ты зеваешь! Сейчас уж погонят. Записывайся скорей.
— Господи, чуть-чуть не опоздала, — говорила старушка, отходя после записи, — голова, как в тумане, совсем заторкали.
— Скоро ли погоните-то? — кричали нетерпеливые голоса.
— А куда итить-то?
— Чума их знает. Таскают, таскают народ…
— Не таскают и не чума их знает, — сказал бритый человек в солдатской шинели, — а предлагают всем сознательным гражданам идти на праздник труда.
На него все испуганно оглянулись и замолчали. Только какая-то торговка, в ситцевом платье, с платочком на шее, сказала:
— Взять бы сговориться всем и не ходить, что это за право такое выдумали.
— А добровольно идти или обязательно?
— Добровольно, — отвечал человек с листом: — с квартиры по одному человеку.
— А ежели не пойдешь, что за это будет?
— Черт ее знает… Говорят, значок какой-то выдавать будут.
— А у кого не будет значка, тому что?
— А я почем знаю, что ты ко мне привязалась, у коммунистов спрашивай. Гоняй их, чертей, да еще объясняй все. И так голова кругом идет, — проворчал человек с листом.
Торговка в ситцевом платье задумалась, а потом сказала:
— Взять бы сговориться всем да не ходить.
— Ты тут сговоришься, а на другой улице не сговорятся, вот и попала, сказал бывший лавочник в старых лаковых сапогах.
— А тут значок еще, — говорили в толпе. — Черт его знает, может быть, он ничего не значит, а может, без него никакого ходу тебе не будет. Вот теперь калоши,
— Это-то еще ничего: а как вовсе тебя вычеркнут? — сказал кто-то.
— Откуда?
— Там, брат, найдут откуда.
— Ну, кончайте разговоры и айда на площадь. — В ряды стройся!
— Чисто как на параде, — сказал чей-то насмешливый голос.
— Это еще что… А в прошлый раз нас коммунист гонял, так песни петь заставляли, вот мука-то.
— Равняйся! — крикнул человек с листом, задом отходя на середину улицы, как отходит командир, готовящийся вести свой полк на парад.
— Старуха, что ты тыкаешься то туда, то сюда! Раз командует равняйся, значит, должна становиться. По улице идите, куда на тротуар залезли?
— О господи батюшка!..
— Шагом!.. Марш!.. Куда опять на тротуар полезли? Что за оглашенные такие!..
— Да я беременная…
— Так что ж ты затесалась сюда. Усердны, когда не надо. С квартиры по одному человеку сказано, а их набилась чертова тьма.
— Без калош-то оставаться никому не хочется, — сказал чей-то негромкий голос.
— Домой иди, ведь сказано тебе… — говорили беременной.
— Значка, боюсь, не дадут.
— Вот окаянные, разум помутили этим значком. Бабка, не отставай!
Когда подходили к площади, навстречу показался еще отряд с оркестром музыки и с красными знаменами. Встречные шли, переговариваясь, с веселыми лицами и даже приветственно помахали платками и шапками.
— Этих уже окрестили, — сказал бывший лавочник.
Вдруг передние остановились.
— Чего стали? — кричали задние, поднимаясь на цыпочки.
— Не знают, куда дальше гнать. Пошли спрашивать.
— Тут бы лопаток с вечера наготовить, работу загодя придумать, и отделались бы все в два часа, — проговорил какой-то волосатый человек. — А теперь жди, стой.
— Пусть руки отсохнут, ежели лопатку возьму, — сказала торговка в ситцевом платье.
— Знаем мы, как они лопатки выдают, — привезут по одной лопатке на пятерых и ладно.
— И слава богу, по крайней мере руки не поганить об такую работу.
— Не очень-то слава богу. Скажут, не работала — без значка и останешься.
Торговка сердито замолчала, потом, немного погодя, сказала:
— Я не виновата, что у них лопаток нету, а раз я была, значит, должны значок дать.
— С ними пойди потолкуй. Скажут: в очередь бы работала.
— Лопатки везут. Разбирай, не зевай, — торопливо крикнул кто-то.
Все бросились к телеге. А впереди торговка в ситцевом платье. Она схватила за конец метелки, которую держала другая женщина.