Рассказы (-)

Тренев Виталий Константинович

– Обморожена. Следовало бы ампутировать стопу.

Все молчали.

– Риск огромный, господин Мартынов слишком ослабел, - прибавил доктор.

– Надо все сделать, чтобы спасти его и сохранить ему ногу, - сказал Завойко.

Мартынова немедленно перенесли в лазарет. И, в то время как петропавловский врач и врач "Авроры" хлопотали над бесчувственным Мартыновым, в кабинете Завойко обсуждались практические мероприятия по эвакуации Петропавловска

Железный организм Мартынова благополучно вынес ампутацию. Уход за ним был самый тщательный. Жена Завойко и жены других офицеров поочередно дежурили у его постели. Кормили его

всем, что только можно было достать лучшего и питательного.

В то время как Мартынов медленно, но верно выздоравливал, Петропавловский гарнизон день и ночь работал, готовясь к походу. Снимали и срывали батареи, разгружали склады и грузили корабли. Во льду Авачинской губы прорубили канал и подвели суда ближе к выходу, чтобы при первой возможности выйти из бухты. Весна началась быстрая и дружная. Город опустел, все официальные лица и часть жителей перебрались на корабли. Остались только те, кто корнями прирос к камчатской суровой земле.

При первой же возможности, прорубаясь сквозь лед на чистую воду, корабли вышли в море и под носом эскадры неприятеля, во много раз сильнейшей, ушли к Амуру. Противнику случайно удалось захватить только шлюпку с несколькими матросами. В самом Петропавловске англо-французская эскадра нашла лишь пустые склады упраздненной крепости. Морская же сила России - корабли по-прежнему оставались угрозой врагу.

ЧЕТВЕРО МАТРОСОВ

1

Авачинская и Ключевская сопки сияли на закате своими розовыми снегами. Замершие воды Авачинской губы стекленели в неподвижности, отливая перламутром. Противоположный берег как бы висел в воздухе, отделившись от зеркальности вод.

На мысах и отмелях в окрестностях Петропавловска стучали топоры и звучали голоса. Всюду было необычное оживление. Желтела земля в только что отрытых насыпях, темнели плетеные туры батарей. Матросы с песней тянули по песку на батарею тяжелые корабельные пушки. На плацу перед губернаторским домом мичман флота обучал строевому шагу и ружейным приемам волонтеров из чиновников. В порту стояли фрегат "Аврора" и транспорт "Двина". На них было тихо и безлюдно. Все были на берегу, на работах по постройке укреплений, и только часовые каждые полчаса отбивали склянки да на мостиках виднелись скучающие фигуры вахтенных офицеров.

В ожидании нападения соединенной англо-французской эскадры гарнизон города, усиленный сибирским линейным полубатальоном, прибывшим на транспорте "Двина", деятельно готовился к обороне.

Положение было очень неясно. Могло прийти еще подкрепление - эскадра графа Путятина, состоявшая из парусных фрегатов, корветов и паровой шхуны, но вернее было, что неприятель опередит их и будет здесь раньше.

По бухте разносился равномерный стук уключин. Это бот № 3 шел на веслах к выходу в Авачинскую губу. Боцман Усов и три матроса Камчатской флотилии 47-го флотского экипажа были посланы на нем за кирпичом в Тарьинскую губу. Переночевав там, они должны были на рассвете идти обратно с полным грузом.

Боцман Усов, коренастый, могучий старик с седыми баками, перешибленным носом и острыми серыми глазами под лохматыми бровями, уже давно служил на флоте. Матросы Попов, Бледных и Удалов - много моложе. Удалов, румяный, с русым чубом и веселыми синими глазами, был общий любимец и баловень всего экипажа; даже суровый Усов снисходительно относился к шуткам, не щадившим и его почтенную особу. Старый боцман ценил в Удалове лихого моряка.

Сейчас Удалов испытывал терпение старого

служаки и свою собственную судьбу: он бился об заклад с Сидоренко, унтер-офицером с "Авроры", на штоф водки, что в течение трех дней будет величать старика "дядя Усов" вместо "господин боцман" и что тот не отвалит ему за это линьков.

2

Утренний ветерок тянул порывисто, но слабо. Тяжело груженный бот, кренясь под ветер, разваливая тупым носом гладкую воду, неторопливо бежал по спокойной воде Тарьинской бухты. Медленно отодвигались берега, и все шире и просторнее открывался проход на главный рейд.

– Смотри, ребята!
– сказал Бледных, сидевший на баке.

Из-за мыса один за другим открывались корабли. Они были еще далеко, почти на середине рейда; на белых бортах темнели шахматные квадраты закрытых пушечных портов. Неподвижно высились просушиваемые паруса, далеко отражаясь в зеркальной воде. Курс бота лежал прямо на эскадру, и громады белоснежных пирамид росли на глазах.

Изуродованное лицо Усова стало серьезным, и он, хмуря седые брови, внимательно вглядывался в силуэты судов, твердо сжимая румпель жилистой корявой рукой.

– Цельная эскадра, - продолжал Бледных.
– Вон корвет20. Вон еще корвет! А это фрегат, - здоровый, поболе нашей "Авроры" будет. А вон еще фрегат, поменьше... А тут, гляди, шхуна, барк...

– Бриг это, - поправил Удалов.

– Верно, бриг, - согласился Бледных.

– А вон еще корвет, - сказал Попов.
– Чего же это, неприятель, что ли, а?

– Может быть, - сказал Усов и до боли стиснул челюсти.

Матросы нахмурились.

На палубах брига и корвета можно было разглядеть людей, не спеша заканчивающих утреннюю уборку. Флагов еще не было ни на одном корабле.

– Нет, ребята, - уверенно сказал Удалов, - это нам подмога подошла. Гляди, все тихо да мирно. Ни пальбы, ни тревоги. Ишь паруса сушат. Наши корабли.

– А салюта почему не слыхать было?
– с сомнением сказал Усов.

– Эвона!
– засмеялся Удалов.
– Из-за сопки не доносит, звук стороной идет. Намедни, как мы за кирпичом ходили, на "Авроре" артиллерийское ученье было, а мы не слыхали...

– И то...
– кивнул головой Усов, не отрывая своих маленьких глаз от эскадры, которая действительно имела мирный вид.
– Однако надо круга дать, - сказал старик, отводя румпель.
– Не ровен час, неприятель.

– Дядя Усов, идем прямо! Охота взглянуть поближе - может, новости какие узнаем, дядя Усов, - улыбаясь, попросил Удалов.

– Я те не дядя, а господин боцман!
– обрезал его старик.
– И непрошеными соваться нечего, как раз под беду попадешь.

– Да нет, видать, верно наши. Вон, гляди, с русленей21 рыбу удят. Бледных указал на корвет, где действительно несколько человек удили, ловко выхватывая из воды сверкающую, как солнечный зайчик, рыбу.

Всем четверым это мирное занятие показалось на столько неестественным для неприятеля, пришедшего штурмовать крепость, что они переглянулись с облегченной улыбкой.

– А что будет?
– вкрадчиво сказал Удатов.
– Пройдем кабельтовых в трех, если наши - подойдем, а если чего другое - мы завсегда под парусом убежим, пока они спустят шлюпки.

– Да нет, какой неприятель, наши это!
– уверенно сказал Попов.

Усов, не глядя на товарищей, потянул румпель на себя, и суденышко легло на прежний курс. Все четверо молча смотрели на приближающиеся корабли.