Рассказы (-)
Шрифт:
– Смотри, князь, ведь это огороды, - сказал Штроле.
– Тут что деревня, что ли, близко? Вон и люди на них какие-то копошатся.
– Н-нет, - неуверенно промямлил князь.
– Деревня как будто далеко. За дюнами. Вон, вон, смотри! Вон где склад, повыше огородов, на склоне...
– Да ведь это целый редут!
– воскликнул Штроле.
– Вон на валу три пушки, флагшток с андреевским флагом, а под ним часовой. Князь, что же это такое?
– Чудеса, да и только, - смущенно сказал Борода-Капустин.
– Чудеса!
–
– "Матросишки разбежались, потому что-де им жрать нечего". А я-то дурак поверил! Как будто я русских не знаю!.. Черт возьми, они на одной траве могут жить! Ну, делать нечего. Возьмем их обманом. На радостях они нам сразу поверят, а там уж будет поздно.
Часовой у флага, видимо, заметил шлюпку, он подошел к колоколу и ударил тревогу. Несколько человек, работавших на грядках между дюнами и мысом, оставили свою работу и бегом бросились к "редуту" с лопатами в руках. Шлюпка между тем заскрипела дном по песку и остановилась.
– Братцы, братцы, мы свои, не полошитесь!
– закричал князь и, встав во весь рост, замахал треуголкою.
– Я ваш капитан, бра-атцы!
Штроле тоже поднялся и замахал шляпою.
Но русские матросы, бывшие уже на равном расстоянии и от редута и от шлюпки, и сами остановились, видимо заметив, что люди в шлюпке одеты по-русски. Они торопливо одернули рубахи, пригладили волосы и снова припустили во всю прыть - на этот раз к шлюпке.
Часовой у флагштока стойко оставался на своем посту. Напряженно вглядываясь из-под ладони, он так и вытягивался, отклоняясь то вправо, то влево, чтобы получше разглядеть, кто же это прибыл наконец к ним на остров Гоольс?
Четыре матроса с фрегата, бредя по колена, на руках вынесли Штроле и князя из шлюпки на берег, как раз к тому моменту, когда "островитяне" подбежали к самой воде.
– Эх, жалко, мало мы с собой прихватили народу!
– шепнул Штроле князю.
– Сейчас бы тут перевязать их, голубчиков, и конец делу...
– Ваше сиятельство, господин капитан!
– крикнул было Ермаков, подбежавший первым, но тут же спохватился и, оглянувшись на подбегающих товарищей, скомандовал: - Стройсь! Смирно!
– и затем, выпрямившись, рапортовал: - Старший по команде матрос первой статьи Ермаков. Честь имею доложить: в команде налицо семь человек. Больных нет. Особых происшествий не было.
– Спасибо, Ермаков, спасибо вам, братцы, - смятенным голосом сказал князь.
– Так... Вольно, братцы...
Матросы окружили мрачного Штроле и смущенного князя.
– Вот такие дела, братцы, - промямлил князь.
Штроле искоса, негодующе посмотрел на него, и князь, взяв себя в руки, продолжал:
– Мы за вами. Вот господин Штроле, капитан фрегата "Винд-Хунд", примет все имущество и отвезет вас в Кронштадт.
– Ну, слава богу, ваше сиятельство, - оказал Ермаков, - а то мы тут думали: забыли нас вовсе...
– Не забыли, - тускло улыбнулся князь, которому все время было сильно
– Дозвольте обратиться, ваше сиятельство, - сказал вдруг Петров, внимательно глядевший на фрегат, стоявший на якоре в полуверсте от берега.
– Говори, - отвечал ему князь.
– Ведь это, сударь, будто не "Винд-Хунд". "Винд-Хунд" я хорошо знаю.
– Это новый "Винд-Хунд", - резко оказал Штроле.
– Тот в прошлом году затонул подле Наргена.
Ермаков пристально посмотрел на судно, потом на Штроле, но ничего не оказал.
Трубач между тем подошел к четырем фрегатским матросам, стоявшим отдельной кучкой.
– Здорово, братцы!
– весело сказал трубач.
– Ну, как там у нас в Кронштадте - все на месте?
– Нитшего, нитшего, - торопливо отвечал один из фрегатских. Остальные молчали, напряженно улыбаясь.
Трубач недоуменно обвел их взглядом.
– Да вы что, братцы, не русские, что ли?
– спросил он.
– Чухна, чухна мы, - закивал головой тот, что говорил "нитшего".
– Ну, коли разговор у нас не получается, давайте закурим, - решил трубач.
– Угощайте, ребята. С табачком у нас плохо.
– А?
– недоуменно спросил "чухна", но тут же сообразил, в чем дело. Табачка, табачка, - и с готовностью полез в карман за кисетом.
Заметив этот жест, Маметкул, Нефедов и Петров тоже подошли к фрегатским.
– Мамет, дело сумнительное, - шепнул Урасову трубач.
– Матросы не русские...
– И фрегат не "Винд-Хунд", - шепотом же отвечал Урасов.
– Скажи Ермакову!
– Есть!
Штроле вдруг достал из-за пояса пистолет и, подняв руку, выстрелил в воздух. Русские матросы, схватясь за заступы, сдвинулись в кучку.
– Это что же, ваше благородие?
– строго спросил Ермаков.
– Сигнал на фрегат, чтобы посылали шлюпки с людьми на берег, объяснил Штроле, пряча за пояс дымящийся пистолет.
Действительно, стоявший на юте фрегата человек тоже поднял руку, белый дымок пыхнул над его пистолетом и растаял в воздухе. Через несколько секунд долетел до берега звук выстрела. Фрегат ожил, по палубе забегали матросы, заскрипели тали, и шлюпки, повиснув над бортами, стали опускаться на воду.
– Ну, ребята, - обратился к матросам князь, - поезжайте-ка на фрегат, к своим. Вас там угостят на славу. А ты, Ермаков, пойдешь с нами, показывай, где что.
– Да, да, надо спешить, - подтвердил Штроле.
– Стоянка здесь плохая, а погоде верить нельзя.
– Не обессудьте, ваше сиятельство, - выступил вперед Маметкул.
– Мы на радостях прибежали с работы в затрапезной одежонке. На фрегат нам так ехать совестно. Дозвольте сбегать в кубрик одеться по форме.
– Глупости!
– сказал Штроле.
– Не велика беда, езжайте так.
– Совестно, ваше благородие, мы порядок все время соблюдали. Неохота напоследок перед людьми срамиться, - поддержал Урасова Ермаков.