Рассказы
Шрифт:
— Я не из этих убогих краев, — говорит он ей. — Я из Кентукки. У моей родни там четыре или пять плантаций. А интересуюсь я только скаковыми лошадьми и мятным джулепом.
И для виду называет пару кляч, на которых ставил по пятьдесят центов. В Чикаго он заехал уладить кое-какие мелочи в связи с открытием нового ипподрома во Флориде, и ему еще надо успеть на полуночный рейс, «а вот куда — сказать не могу».
— Стало быть, вам самое время поторопиться, — говорит Глэдис, взглянув на часы. — Как раз успеете.
— Ради вас я отложу поездку на завтра, — принимает он грандиозное
— Ради меня не стоит, — говорит она.
Он пропускает ее слова мимо ушей и начинает новую тему.
— Я выпускник Гарварда, — упорно гнет он свое. — Думаю, это сразу заметно.
— А! Так вы и в школе учились? — жизнерадостно спрашивает Глэдис. — Раз такое дело, может, посидим в китайском ресторанчике?
Не сказать, чтоб Глэдис разбиралась в китайской кухне, просто давала ему шанс пойти на попятный.
— В каком хотите, — уверяет он ее, имея сорок пять центов в кармане. — А потом сходим на шоу.
В наших краях с сорока пятью центами за душой ты — голодранец. А Соботник — голодранец даже с двумя долларами.
В китайском ресторанчике он заказывает все самое лучшее, оставляет двадцать центов на чай, так, чтобы Глэдис видела, и тащится за ней к двери как можно медленнее. Не хотел, чтоб она заблокировала ему единственный выход.
— Там на столе бумажка, Сэм, — негромко говорит он кассиру. — Сдачу оставь себе.
Кассир переглядывается с официантом, официант — китаец, метр с кепкой, — догоняет Соботника.
— На столе бумаска нету, — говорит он Соботнику.
— Не надо пускать клиентов, которые воруют деньги со стола, — отвечает Соботник и поворачивает к выходу.
— На столе бумаска нету, — китаец хватает Соботника за рукав.
— Ты что, Джек, хочешь заработать пару синяков?
Соботник снимает очки. В вопросах чести южане — народ щепетильный.
— Проваливай, пока не огреб, — добавляет он. — Я — Соботник.
— Хоть и Блинг Клосби [2] . На столе бумаска нету.
— А ну, повтори! Я тебе мозги вышибу!
— На столе бумаска нету.
И тут Глэдис, которая, по его разумению, должна бы его удерживать, помогает ему снять пальто.
Чтобы оттянуть время, он и жилетку снял. Пока закатывал левый рукав, собралась небольшая толпа. Китаец спокойно ждет. Как только Соботник закатал правый рукав, китаец одним движением схватил его за грудки, рванул на себя и сбил с ног ударом в зубы.
2
Бинг Кросби (1903–1977) — американский актер и певец.
Соботник распростерся на снегу. Глэдис подсунула ему под голову пальто и жилетку, вместо подушки, и расплатилась с официантом из собственного кошелька.
Как только опасность миновала, он встал, полный достоинства, но не благодарности.
— Видишь человека первый раз в жизни — и такие шуточки! — набросился он на нее. — Забрать доллар, который я оставил официанту, чтоб он меня по твоей милости чуть не убил!
— Тебе нечего
Вот такая девушка. А могла выбрать себе любого нормального парня из дюжины соседских парней, она и сама вполне нормальная. Так нет, взялась исправлять чванливого голодранца и лечить его уязвленную гордость всякий раз, как он сядет в лужу по собственной дурости.
Она выручила его, когда ему дали условный срок только за то, что он выпил в кабаке две кружки пива. Зашел неизвестный тип, прикинулся пьяным, два раза заплатил Соботнику за выпивку. Соботник испугался, что какой-нибудь прохвост обчистит его захмелевшего приятеля, поэтому согласился взять у него на хранение часы и положил себе в карман. Потом они выпили еще, и тут, конечно, подонок начал голосить, что у него украли часы.
— Лишний раз понимаешь: не делай людям добра, если не хочешь вляпаться сам, — сказал он Глэдис в тот раз. — Делать людям добро — это моя слабость.
Она оберегала его от неприятностей до конца условного срока. Как-то вечером он поскользнулся, и статья на этот раз выходила серьезная. Тротуар был скользкий, как паркет в танцзале, любой мог упасть. И, падая, разбить локтем витрину. В темноте такое с каждым может случиться. Витрину ювелирного магазина. Но попробуй что-нибудь объяснить полицейским!
Она добилась замены статьи на другую: «Нарушение общественного порядка в состоянии алкогольного опьянения», он получил еще два года условно. За эти два года полиция задержала его один-единственный раз, когда он срезал путь, чтобы положить цветок на могилу матери. Он шел дворами в цветочную лавку, никого не трогал, около трех часов ночи, когда его остановила полиция. Соботник затруднился объяснить, какое отношение цветочная лавка имеет к ванне, которую он тащил на плечах, потому что — этого он не стал отрицать — нести одновременно букетик фиалок было бы несподручно. Но оказалось, что ванну кто-то бросил на дороге, а он, будучи добропорядочным гражданином, просто исполнил свой долг и убрал ее с дороги, ведь впотьмах на нее могла налететь и сломать себе ногу лошадь какого-нибудь молочника. У водопроводчика пропало кое-что еще, по мелочи, например, электрический фонарик и ломик, но он забрал заявление, когда этим занялась Глэдис, и суд квалифицировал дело как «Умышленное нанесение вреда чужому имуществу».
Соботник отсидел девяносто дней, а когда вышел, они с Глэдис объявили помолвку в местном танцзале. Пили много, и в какой-то момент Глэдис потеряла его из виду. Она даже не знала, что он ушел, пока не увидела в дверях полицейского. Соботника взяли на станции Расин-стрит, в двух кварталах от танцзала, и кое-кто из нас отправился туда вместе с Глэдис.
Ну, ясное дело, в отделении он угрожал подать иск на сто тысяч долларов к компании «Роял кэб» и ее водителю, написавшему заявление. Как Руди объяснил Глэдис, вся его вина состояла в том, что он нажал на клаксон, вызывая отлучившегося водителя такси, потому что собирался куда-то ехать. Но водитель утверждал, что Руди сидел в машине, за рулем, а на клаксон нажал случайно.