Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
– Понятно. Скажите, Алена, как вы узнали об обнаружении тела в Тараще?
Затула посмотрела на Обнорского долгим-долгим взглядом. Андрей подумал, что она сейчас заплачет, но этого не произошло.
– Мне позвонил тамошний эксперт... Братынский, кажется?
– Боротынцев, - сказал Андрей.
– Когда это было?
– Четырнадцатого. Утром, часов в девять.
– Что он сказал?
– Сказал, что, видимо, найдено тело Георгия... неподалеку от Улашихи. Я сразу позвонила Лаврентию, и мы поехали туда.
– Минутку... Он сказал вам, почему он думает, что это тело Георгия?
–
– Понятно. И вы поехали с Лаврентием в Таращу.
– Да. Мы долго плутали, пока нашли эту самую Таращу. Потом искали морг и Братынского...
– Боротынцева.
– Господи! Какая разница: Братынский - Боротынцев. Мы его нашли, и он... и он...
И вот здесь Алена все-таки заплакала. Галина сразу придвинулась к ней, обняла. Алена всхлипывала по-детски и закусывала нижнюю губу тоже совершенно по-детски. Беспокойно мяукнул кот. На секунду Андрей ощутил себя скотиной. ...Скотиной, журналюгой-папарацци. Он даже вспомнил когда-то сказанные ему одной израильтянкой слова: "Тебе что, нравится в чужой беде ковыряться?"
Алена всхлипывала, Галина успокаивала ее, говорила какие-то соответствующие такому случаю банальные слова. Андрей курил. Начинала болеть голова, и он подумал: "Мне, что ли, начать принимать "таблетки успеха"?"
Понемногу Алена успокоилась, всхлипывания прекратились.
– Извините меня, - сказала она.
– Это ты нас, Алена, извини, - сказала Галина. Обнорский промолчал. Он сделал глоток остывшего кофе, вдавил в пепельницу сигарету, разогнал рукой дым.
– Что вы еще хотели узнать?
– спросила Алена.
– Алена, на какой руке Георгий носил перстень?
– На правой.
– Точно на правой?
– Иногда надевал на левую.
– Вы показали эксперту медицинские документы Георгия. Откуда они у вас?
– От Леси. От матери Георгия, - ответила Алена. Кажется, она успокоилась.
– Она дала их мне, когда я обращалась к экстрасенсу.
– Понятно. Потом эксперт сличил документы с рукой Георгия, и все совпало. Так?
– - Да. Это - Георгий. Сомнений у меня нет.
– Простите, Алена... Еще один вопрос... несколько... э-э...
– В холодильнике, - сказала Затула.
– Что?
– Вы хотели спросить: где рука Георгия? Я отвечаю: в холодильнике... в морозилке.
Обнорский видел, как изменилось лицо Галины. Жаль, что он не видел своего лица.
* * *
С утра Николай Повзло созвонился с помощником депутата Верховной Рады Леонида Матецкого. По мощник подробно расспросил Николая, кто он и на какую тему разговор... Коля представился, назвал тему разговора: Горделадзе. После этого помощник вежливо, но твердо Коле отказал, ссылаясь на высокую занятость народного избранника. Повзло не удивился и не расстроился: народных избранников (по крайней мере, питерских) он знал как облупленных, и стал прикидывать, как ему добраться до Матецкого с другой стороны. Он был уверен, что у него это получится...
Однако придумывать ничего не пришлось. Только Николай побрился, как ему перезвонил помощник Матецкого и очень любезно сообщил, что Леонид Семенович готов принять Николая Степановича сегодня, после четырнадцати... "Устроит вас, Николай Степанович?" - "Устроит", - ответил Коля.
До
Ровно в четырнадцать ноль-ноль Николай вошел в приемную члена Комитета Верховной Рады Украины по борьбе с организованной преступностью и коррупцией Леонида Семеновича Матецкого.
* * *
От шока Обнорский и Галина оправились не сразу.
– В холодильнике,- сказала Затула,- в морозилке. Андрей сидел, прислонившись затылком к боковой стене холодильника "Индезит". Голова находилась как раз на уровне морозилки... Он представил себе, что от черной, частично разложившейся кисти правой руки его отделяют всего несколько сантиметров. "На холодец", - сказал эксперт Боротынцев и захохотал... Обнорский оттолкнулся спиной от холодильника, ставшего вдруг филиалом таращанского морга. Он оттолкнулся, но все равно продолжал "видеть" полиэтиленовый пакет с отрубленной рукой Горделадзе... а рядом - пачку пельменей и пакет с сосисками.
– Ax!
– сказала Галина. Андрей повернулся к Алене:
– Как это понимать, Алена?
– А что тут понимать, Андрей? Эксперт отсек, кисть, чтобы сделать рентген... Рентген подтвердил - да, это рука Георгия. Мы с Лаврентием собрались забрать тело, но пока искали транспорт, тело исчезло, его увезли менты. Мне осталось только забрать кисть... и немного ТКАНИ с того картона, на котором в морге лежало тело Георгия.
Обнорский отдавал себе отчет в том, что ничего мистического, вампирского не произошло... Эксперт отсек кисть для исследования. Менты тоже забрали тело совершенно официально, скорее всего, по предписанию прокуратуры, а не для совершения сатанинских обрядов или черной магии. Но все равно тень мистера Стивена Кинга улыбалась из угла морга.
Галина покрылась нехорошей бледностью. А СТЕРИЛЬНАЯ, без личинок насекомых, рука Горделадзе все так же соседствовала с пачкой пельменей. Гаденько хихикал педагог Сливко.
– Покажите... руку, - наконец выдавил Обнорский.
– Хотите посмотреть?
– спросила Затула быстро нервно.
– Да, покажите, - сказал Андрей.
Алена положила ладонь на ручку холодильника. Галина еще раз сказала:
– Ax!
– сделалась совсем белой и вылетела из кухни. Шарахнулся в сторону кот, заорал.
* * *
– ...на холодец!
– сказал эксперт Боротынцев... с чувством юмора у мужика было все в порядке.
В полном порядке... На холодец! Веселенький юморок с запахом морга. Если бы сейчас этот самый эксперт оказался рядом, Андрей ткнул бы его мордой в морозилку: "На холодец? Жри! Кетчупу тебе дать? Остренького, с чесночком..."
Но эксперта рядом не было. А была Затула... Невозмутимая и спокойная. Настолько спокойная, что Обнорский не мог поверить: эта ли женщина плакала недавно?