Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
– Он позвонил, предложил встретиться, - солгал Обнорский.
– Когда? Кому? Что конкретно говорил?
Обнорский рассказал о звонке Николая... Выглядело правдоподобно, но полной гарантии, что матерый аген-турист принял его слова за чистую монету, не было.
– Чем занимался Заец после увольнения из КГБ?
– спросил Обнорский. Ответ на этот вопрос представлял немалый интерес.
– Весь его героический путь я вам сегодня осветить не смогу - из конторы Заец ушел аж при Советском Союзе, в девяносто первом. Знаю, что подвизался в каких-то охранных структурах. Их тогда расплодилось как собак
– А почему не чекисты?
– поинтересовался Обнорский.
– Я вам уже говорил: в ГБ у Зайца не очень хорошая репутация. В таких делах они бывают весьма щепетильны.
– Понятно, Василь Василич... дальше.
– Дальше так: через год, в конце девяносто шестого, Заец "законтачил" с Эстером. И с тех пор фактически постоянно работает с ним. Формально "Гарант" самостоятельная структура, никак не связанная с Эстером и его командой. На деле, как говорят люди знающие, "Гарант" давно стал одним из отделов команды... Матвей Иванович Эстер - руководитель аппарата кабинета министров. Фигура далеко не самого крупного калибра, но его влияние определяется не должностью... В общем, это очень серьезный человек.
– Вот так?
– спросил Обнорский механически. Собственно, нечто подобное он и предполагал. Даже при беглом знакомстве с Зайцем было очевидно, что на самостоятельную фигуру он не тянет. Он, разумеется, не пешка, но и не ферзь. При блиц-допросе в салоне "девятки" Заец не назвал ни одной фамилии... Однако намекнул, что знает эти фамилии...
– Вот так, - кивнул полковник. Помолчал, потом добавил: - Раз уж ты знаешь, кто тебе звонил с той таксофонной карты, то скажу... Не хотел говорить. Более того, не имею права. Но раз уж сам знаешь, скажу: эта карта еще раз "выходила в эфир". В день смерти Зайца с нее звонили одному высокопоставленному чиновнику.
– А фамилия?
– Вы меня удивляете...
– Понятно. Есть еще один щекотливый вопрос, Василий Василич.
– Щекотливый? Ваша щекотка может довести до инфаркта, - сказал полковник.
– Что за вопрос?
– Василий Василич, вы слушали "кассеты Стужи"?
– осторожно спросил Обнорский.
– Допустим...
– Ваш министр прямым текстом говорит о том, что за Горделадзе ходила наружка... Это так?
– До инсульта, Обнорский.
– Не понял.
– Ваша щекотка может довести не только до инфаркта, но и до инсульта, Андрей Викторович... Почему бы вам прямо у министра не спросить?
– Мне очень важно понять, кто реально следил за Горделадзе.
– Ты хоть понимаешь, о чем ты просишь?
– Да, я понимаю...
Перемежко долго молчал. Так долго, что Обнорский уже решил, что ответа на его вопрос не будет... Перемежко вдруг сказал:
– В общем, так. Учти, что я от своих слов всегда откажусь... Я не только ничего тебе не говорил, но даже ни разу с тобой не встречался... Понял?
– Обнорский кивнул.
– В июне или июле - сейчас уже не помню - вызвал меня замминистра... Вздрюченный весь, красный... Я его никогда таким не видел.
"Есть" - и поставил наружку. А поскольку мне этот журналист на хер не нужен, я поставил стажеров... Понял?
– Понял, - быстро сказал Андрей. Он действительно все понял: стажеры! За Горделадзе ходили стажеры. Это многое объясняло.
– Что-то интересное они зафиксировали?
– А может, вам отчеты наружного наблюдения показать?
– с интересом глядя на Обнорского, спросил Перемежко.
– Заманчивое предложение, - сказал Андрей.
– Но я, пожалуй, откажусь.
Полковник хмыкнул. Видимо, это должно было означать: ну ты наглец... таких-еще поискать.
– Горделадзе, - сказал он, - наблюдение засек... стажеры!.. Засек и написал заявление в Генпрокуратуру. Конечно, мы немедленно сняли наружку... Всего наилучшего, Андрей Викторович. Моя остановка... И запомните: я вам ничего не говорил.
Дверь раскрылась, полковник вышел из вагона, Андрей поехал дальше. После признания полковника Перемежко ему стало ясно: МВД к исчезновению Георгия Горделадзе не причастно... Если бы они всерьез разрабатывали журналиста, то поставили бы за ним спецов, а не стажеров.
* * *
Разговаривать по сотовому, когда под рукой есть обычный телефон глупо. Вдвойне глупо, если звонить приходится из Киева в Санкт-Петербург. Все разговоры с Питером, в которых речь шла о скором возвращении домой, Каширин вел с квартирного телефона - пусть слушают. А Звереву позвонил с "трубы".
В Агентстве Сашки не оказалось - Оксана сказала, что Зверев приболел и отлеживается дома. Родион позвонил домой - мать Зверева сообщила, что Александр уехал в командировку. Куда? Кажется, в Выборг. Вы, Родион, позвоните ему на мобильный телефон.
"Ну шустрила, - сказал сам себе Родя.
– Не иначе к какой-то телке завалился... Отлеживается он, видите ли. Чудовищное падение нравов и дисциплины в Агентстве в наше с Обнорским отсутствие".
Порассуждав о падении нравов, Родион позвонил Звереву на "трубу". Сашка отозвался сразу же:
– Ау!
– Приветствую тебя, учитель, - сказал Родя.
– А-а, да никак это мой первый зам Родион Каширин?
– Он и есть, о великий! Уделишь ли ты минуту своего драгоценного времени, чтобы поговорить со мной, недостойным?
– Говори.
– Ты где, наставник? Давай я тебе перезвоню.
– Я в дороге, Родя. Говори прямо на "трубу": что у тебя?
– Краюха.
– А что Краюха?
– Можно ему верить?
– У-у, какой вопрос интересный, Родион Андреич. Это смотря в чем.
– Долго объяснять... Ты когда будешь в Выборге?
Зверев сказал:
– Еще не скоро. Говори сейчас.
– По телефону не в жилу. Ты, наставник, просто скажи мне: Краюхе можно доверять?
– Родя, ты же не пацан и все просекаешь: Краюха - вор. Жизнью битый... Он тебе таких головоломок накрутит - век не разберешь. Сам решай - можно верить вору или нет. Но!.. Но если ты хочешь услышать мое мнение...