Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
– Господи!
– сказала она, поднеся руки к щекам.
– Господи... Я догадывалась, что он что-то подозревает... Господи! Какой ужас.
– Это не самый большой ужас, Алена... Что конкретно предложил вам господин Эстер?
– А?
– Она посмотрела на Обнорского непонимающим взглядом.
– Вы сказали, что господин Эстер предложил вам сыграть в спектакле "Жертва режима", что это значит?
– Он, конечно, сначала ничего не говорил про жертву. Напротив, он сказал мне, что хочет помочь Георгию, что Георгий - талантливый журналист и очень
– Он, - спросил Зверев, - разговаривал только с вами или с Георгием тоже?
– Только со мной, естественно... Он говорил, что Георгий - гордый человек и может отказаться принять что-либо из посторонних рук. А из моих возьмет... Дайте мне сигарету, Обнорский.
– Вы же не курите, Алена... Зачем вам?
– Все равно дайте. Теперь уже все равно. Андрей дал ей вторую сигарету. Она раскрошила ее пальцами, табак просыпался на пол. Алена посмотрела на табачные крошки с недоумением, бросила изувеченную сигарету в пепельницу, но новой не попросила, пробормотала:
– Теперь уже все равно. Кому это надо теперь?
– Когда у вас состоялся этот разговор с господином Эстером?
– В октябре прошлого года.
– Где?
– Мы встретились... мы чисто случайно встретились в Вашингтоне.
– Понятно... Чисто случайно встретились. И он стал давать вам материалы?
– Не сразу... До того, как пошли материалы, мы встречались еще дважды.
– В Вашингтоне? Случайно?
– В Киеве и не случайно... Он настойчиво предлагал мне компромат, но я отказывалась.
– Почему, Алена, вы отказывались?
– Потому что я слишком хорошо знаю этого человека. Как-никак я полтора года проработала у него пресс-секретарем. Он расчетлив, циничен и никогда ничего не делает просто так... Если он так настойчиво чего-то добивается, значит, видит выгоду для себя лично. Значит, что-то ему нужно. А если ему что-то нужно - он умеет этого добиваться. А Георгий - не умел. Слишком был мягкий.
Алена умолкла, потерла виски.
– А что было дальше, Алена?
– спросил Зверев.
– Дальше? Дальше много чего было... Странные : какие-то события за спиной Георгия. Слежка, что ли? Метания какие-то... Газета наша. А потом появился Вайс. Я сразу поняла, что Вайс появился не случайно. И говорила Георгию: не встречайся с ним. Но нет - Гия был как девушка: ему наговорят комплиментов - он млеет. А Вайс и подошел к нему с комплиментами: ах, вы такой талантливый! Ах, вы - звезда украинской журналистики... еще не первая по величине, но, несомненно, первая по яркости. И Гия "повелся" на эти разговоры... И начисто проигнорировал мое мнение о Вайсе. Впрочем, надо заметить, что Эдик Вайс далеко не глуп и до примитивной, прямолинейной лести не скатывается. У меня даже сложилось впечатление, что его обучали манипулировать людьми. В общем, так или иначе, но именно Вайс появился, как черт из табакерки,
– А на какие именно наркотики?
– спросил Зверев.
– Не знаю... какие-то таблетки. Они оказывали стимулирующее воздействие... в том числе, на сексуальное влечение. Георгий радовался, как ребенок: ой, ой, "таблетки успеха"! На Западе, дескать, все их принимают, это в порядке вещей. Он был даже благодарен Вайсу. Ему казалось сначала, что он видит свет в конце тоннеля. Он становился абсолютно некритичен к себе и к своим поступкам.
– Вайс сам снабжал его таблетками?
– спросил Андрей.
– Конечно. И делал это очень ловко, как дрессировщик.
– То есть?
– удивился Андрей.
– Очень просто, господин питерский расследователь: сначала он приучил Георгия к мысли, что Вайс - это здорово. Вайс - это приятное общение, в процессе которого тебя хвалят, тобой восхищаются. Разумеется, это приятно, это нравится... А Эдик Вайс появлялся всегда только в удобное время - как будто знал, когда уместно.
– Вполне вероятно, что действительно знал, --сказал Андрей
– Как это?
– спросила Алена.
– Очень просто: кто-нибудь из вашего замечательного редакционного коллектива снабжал его или его шефов информацией.
– Кто?
– подалась вперед Алена.
– Не знаю, - сказал Обнорский.
– Но это установить нетрудно. Так что там дальше относительно "дрессировщика"?
– Вайс вел себя как дрессировщик: сначала он приучил Георгия к себе, потом внушил ему мысль о необходимости глотать эти чумовые колеса. Но и колеса-то он давал Георгию тогда, когда Гия слушался. А если не слушался - Вайс "исчезал", на связь не выходил, и Гия сидел без таблеток. А без таблеток он уже не мог - его давил депрессняк, он кидался на людей по малейшему поводу. На меня ему было уже наплевать.
– Как быстро, Алена, все эти изменения происходили?
– На глазах... Другое дело, что многие не хотели ничего замечать. И понимать не хотели. Спроси в редакции про Вайса, ответят: "О, Эдик? Эдик отличный мужик..." Еще бы! Эдик всегда приходил со свежим анекдотом, угощал вином, пивом. А того, что он за полтора-два месяца сделал Георгия наркоманом, замечать не хотели. Но для меня тогда было главным другое - Георгий отдалился от меня. Из наших отношений как-то незаметно исчезло человеческое тепло... Секс? О да, секса стало больше, но человеческое постепенно сходило на нет.
– А что же вы... вы-то куда смотрели, Алена?
– спросил Обнорский.
– А что я могла сделать?
– пожала она плечами. Обнорскому хотелось вскочить, тряхнуть Алену за плечи и заорать на нее: "Ты что? Ты что несешь, дура?! Мужика на твоих глазах разводят, сажают на наркоту, а ты целку из себя корчишь: что я могла?.. Ты и есть самый настоящий соучастник".
Но он не закричал, он посмотрел на Зверева, и Сашка ответил ему понимающим взглядом. Ему тоже было очевидно, что Алена не так наивна, как хочет сейчас казаться.