Расссказы разных лет
Шрифт:
Молчание.
— Ну, так как, Люся? — настаивает Петр.
— Не знаю, — говорит она, — подумаю.
— Подумай, — говорит Петр и уходит на свою половину.
Склонясь над чертежом, он насвистывает военный марш.
5
Превосходящий блеснам снег и иной
Под утро она спала беспокойно, — всё боялась проспать. И всё же проспала. Но Петр, перед тем как уйти на работу, постучал в перегородку:
— Люся, пора!
Она быстро вскочила.
За торопливым утренним чаем она бегло
Было девять часов, когда Люся вышла из дому, но ей казалось, что еще совсем рано. Она не привыкла бывать в такую пору на улице. Между тем люди шли торопливо и устремленно, переполняли трамваи, автобусы, и ей пришлось добыть место в трамвае с бою. Она еле сдерживала себя, чтоб не огрызаться на ядовитые реплики трамвайных ораторов. Она разглядывала непривычных ей утренних пассажиров, словно чужестранка.
Трамвай уходил в глубь заводского района. На остановках небольшими группами выходили люди, спешили к воротам заводов и фабрик. Трамвай пустел. Люся прошла на площадку. Она впервые была в этом районе, ей приятно было смотреть, как несутся навстречу незнакомые ей места. Она замечталась. Трамвай долго вез ее вдоль реки, скованной льдом и щедро покрытой снегом; лишь изредка небольшие серые проталины говорили о приближающейся весне.
— Вам выходить! — вывела Люсю из задумчивости кондукторша.
Выйдя, Люся увидела длинное красное здание. Будто боясь остаться одна в незнакомом месте, она тотчас примкнула к группе людей, направлявшихся к проходным воротам. Деревянная калитка и тесная проходная будка показались ей неприветливыми. Входившие быстрым привычным движением показывали пропуск и исчезали в низкой двери, ведущей во двор.
Люся замешкалась с пропуском. Человек в пожарной форме внимательно оглядел ее шубку. Ей стало неловко.
Во дворе, по пути в художественную лабораторию (там находился Волков), Люся увидела вагонетки, наполненные густой глиняной массой и мелкими черепками. Ей встречались рабочие, переносившие на длинных полках грубую глиняную утварь. Заводской двор был грязен — тающий снег смешивался с отходами глины, — и приходилось ступать осмотрительно, чтобы не запачкать новые ботинки.
Она думала: каков он, этот Волков? Старый, молодой? Интеллигентный? Как он отнесется к ней? Да и сможет ли она работать на этом заводе?..
Здание управления было большое, и Люся долго бродила по коридорам в поисках комнаты Волкова. По пути Люсе встречались люди в халатах, несшие незаконченные фарфоровые изделия. Всё здание было насыщено мелкой фарфоровой пылью. Наконец на одной из дверей Люся увидела надпись «Художественная лаборатория» и робко взялась за ручку.
— Товарищ Боргман? — спросил ее человек, вынимавший из шкафа с фарфором синюю вазу. Очевидно, это был Волков. — Елена Августовна? — спросил он, пристально взглянув Люсе в лицо и жестом указав на табуретку.
На вид Волкову было
— Захватили рисунки? — спросил он.
Люся подала папку. Некоторые рисунки Волков просматривал бегло, один за другим, будто перелистывая страницы наскучившей книги; на других подолгу задерживал свое внимание. Люся старалась угадать его мысли. Но лицо Волкова было замкнуто, невыразительно.
«Не понравилось», — решила Люся.
— Так-так... — сказал неопределенно Волков, откладывая рисунки в сторону и на мгновение задумываясь. — Мы вас устроим пока ученицей в художественную лабораторию. Захотите, сможете работать, ну и станете художницей. Мы будем рады, нам нужны художники. А если покажется трудным, найдем вам работу полегче, в копировальном цехе, копировальщицей.
«Копировальщицей?» — поморщилась про себя Люся: она полагала, что ей предложат место художницы, а не копировальщицы.
— Это тоже не так просто, как вам представляется, — сказал Волков, чуть улыбаясь, точно в ответ ее мыслям.
Люсе стало неловко: она ведь и кисть-то не умеет держать так, как полагается при фарфоровой росписи (она слышала, что здесь нужен особый навык).
— Благодарю вас, — сказала она, смутившись. — Как вы найдете нужным...
— Я сейчас в отпуске, — сказал Волков, — и на заводе нахожусь, так сказать, в гостях. Но сейчас я иду по разным делам по цехам. Думаю, вам будет полезно пойти со мной: познакомитесь со всем процессом.
Он собрался идти, но какой-то человек отозвал его от Люси.
— Одну минуту, простите... — сказал Волков.
Люся прислушалась к их разговору. Он показался ей незначительным.
«Вроде Петра, — подумала Люся про Волкова: — в отпуске, а всё торчит на заводе».
Ее раздражала эта привязанность к месту работы. Было, по мнению Люси, что-то чиновничье, ограниченное в такой привязанности.
«Всё дела да дела! — злилась сна, — а жизнь?.. Акакии Акакиевичи! Сидят по своим департаментам и судачат». О, если она поступит на работу, с ней ничего подобного никогда не произойдет.
— В шубе вам будет жарко, — услышала Люся голос Волкова. Она не заметила, как он отпустил собеседника и снова стоял возле нее, пальцем указывая на шубу. — Если не боитесь простуды (придется пройти через двор), снимите шубку и наденьте халат. Мы все здесь так бегаем, без пальто... ничего.
В халатах, быстрым шагом они прошли через двор в другое здание.
Затем они прошли через длинные теплые помещения, где фарфоровая пыль была гуще, чем в управлении. Люся видела деревянные чаны, дробилки, станки. Рабочие были в белых халатах, работницы почти все носили косынки — от пыли. Люся видела мощные мялки, где тяжелые металлические конусы без устали бежали по кругу, разминая податливо-мягкую глину. И еще Люся видела неустанную жизнь гончарных станков, где неуклюжие комья, в движении, перерождались в точные, тонкие формы.