Расстрельное время
Шрифт:
Ах, как хорошо говорит комиссар! Соловей! Но он-то уедет, а нам оставаться здесь и почти каждый день заполнять страницы амбарной книги, а потом выслушивать гневные упреки Розалии Самойловны: «Вырождаетесь, братцы! Вам бы — в попы. Те всем грехи отпускают, кто не попросит».
— Между прочим, Розалия Самойловна, она тоже…
— Что, поддерживает эти внесудебные приговоры?
— Я не о том. Она хвалила вас как убежденного большевика и даже советовала включить вас в «тройку», — попытался польстить Кольцову Зотов. —
Зотов не соврал: такое действительно было. Всего пару дней назад. Интересуясь, чем там, в Феодосии, занят Кольцов, Землячка вскользь посоветовала Зотову:
— Вы бы подпрягли его к какой-нибудь работе. Что, не понимаете? Чтоб он был занят и не совал свой нос не в свои дела. В конце концов включите его в «тройку». Он — дотошный, быстро по уши увязнет.
— Четвертым, что ли: — в ответ на предложение Зотова, язвительно усмехнулся Кольцов.
— Нет. Товарища Данишевского отзывают в Симферополь. Вместо него.
— Благодарю за предложение. Но я не слишком подхожу для этой должности, — сухо сказал Кольцов.
Он силился вспомнить, что ещё хотел выяснить у Зотова. С трибуналом, тут всё понятно. Надо что-то предпринимать, не откладывая в долгий ящик. Уже сегодня же необходимо сообщить Менжинскому и Фрунзе, а возможно, и самому Ленину об этом палаческом конвейере. Что если такое же происходит и в других местах? И ещё? Что-то ещё очень важное он хотел выяснить у Зотова?
Вспомнил: о Жихареве. Сказал Красильникову:
— Сходи в гостиницу.
— Он здесь. Прихватил на всякий случай.
С той недавней встречи с Жихаревым в тюрьме Кольцову не давали покоя его глумливые слова о том, что они еще встретятся, и даже выпьют по чарке доброго вина. Либо это была ни на чем не основанная бравада, эдакий фанфаронский блеф, либо… Либо Жихарев знал нечто такое, чего не мог знать Кольцов, и был уверен, что не надолго задержится в Феодосийской тюрьме. В таком случае, на чью помощь он мог рассчитывать? Только на Зотова? Потому что тюрьмой, как и концлагерем, ведал главным образом он.
Кольцов решил проверить свое предположение. Для этого надо было еще раз встретиться с Жихаревым. Если он по-прежнему в тюрьме, значит, все те его слова были блефом. А, если — нет и Зотов подтвердит исполнение приговора, значит за Жихаревым шхуна направлялась в Нижнее Джемете. Отсюда следует только одно: Зотов покрывал бандита, пытавшегося вывезти в Турцию награбленное. Он с Жихаревым заодно. И у него далекие планы. Не альтруист же он, не станет, рискуя жизнью, помогать бандиту просто так, за красивые глаза. При разговоре об этом вполне может понадобиться Андрей Лагода.
— Я хотел бы посетить еще и тюрьму, — сказал Кольцов Зотову.
— А что там? Одни мародеры. С ними приказано не церемониться. По законам военного времени… — как-то очень суетливо произнес Зотов.
— Ну, положим, уже
— Для них нет мирного времени, — не согласился Зотов. — У нас они больше суток не живут.
— Одного из них я все же хотел увидеть. — Кольцов поднял глаза на Зотова: — Жихарева!
Зотов, похоже, заранее знал, о ком пойдет речь, и был готов к этому.
— Жихарева? — равнодушно переспросил Зотов. — Опоздали. Он уже расстрелян.
— Откупился? — в лоб спросил Кольцов.
Пушистый херувим Зотов вдруг побагровел, все настороженное спокойствие сплыло с его лица.
— Под трибунал хотите меня подвести, комиссар? — И, повысив голос, он угрожающе добавил: — Я буду жаловаться! За меня есть кому постоять! К Розалии Самойловне обращусь! До Льва Давыдовича дойду!
— Под трибунал вы сами себя подвели, Зотов, — спокойно сказал Кольцов. Он был уверен, что попал в десятку. Но как это доказать? У него никаких фактов, он ничего не может выставить против Зотова, лишь одни слова. Единственное, что он может сделать, это сблефовать, нагнать на Зотова страха. Если он правильно вычислил, Зотов может с испуга нечаянно раскрыться.
И Кольцов продолжил:
— Насколько я знаю, Жихарев жив и здоров.
— Он расстрелян.
— Нет. Он сейчас, в это самое время, находится в Джемете. Не дождавшись шхуны, он отправится в Батум.
— Какое Джемете? Какой Батум? О чем вы, комиссар?
— У меня есть свидетели, Зотов, — спокойно сказал Кольцов и, глядя ему в лицо, жестко добавил: — Те трое жихаревских бандитов, которых вчера привезли из Судака к вам. Думаю, им уже нет смысла что-либо скрывать.
Лицо Зотова слегка изменилось, исчез страх. Он постепенно брал себя в руки
— Я же сказал: бандитов мы долго в тюрьме не держим. С ними было все ясно, и ночью их расстреляли.
— Хорошо прячете концы в воду, Зотов. Но остался ещё один свидетель.
— Блефуете, комиссар.
— Нет. Вы забыли про рулевого.
— Мне ваши выдумки не интересны, — равнодушно ответил Зотов.
— Семен Алексеевич, — обернулся Кольцов к Красильникову. — Пригласите товарища, которого сейчас очень не хотел бы видеть господин Зотов.
— Никакой я вам не господин, — обозлился Зотов.
— Извините, но и товарищем называть вас у меня не поворачивается язык, — сказал Кольцов.
В коридоре, куда вышел Красильников, под охраной двух особистов из команды Кольцова сидел Лагода. Вид у него был довольно испуганный. Как его не уговаривали, что ему не сулили, он продолжал бояться.
— Ну, пожалуйста, не бойся, — попытался приободрить его Красильников. — Это они должны тебя бояться.
— Постараюсь, — кивнул Лагода и встал.
Зотов с деланным равнодушием перебирал на столе бумаги, но время от времени бросал короткий беспокойный взгляд на дверь.