Рассвет Четвёртый. Часть 1

АртЛайн Дракониан

Антэра, рыжего волчека с короткими, на военный манер остриженными светлыми волосами, почти всегда видели только в компании с Марком. Антэр едва ли уступал ему в острословии, но, надо отдать ему должное, был поспокойнее и сдерживал синеволосого волчека от совсем уж разрушительных проделок. Без Марка Антэр зачастую становился странно отрешённым и задумчивым; в такие минуты он разговаривал кратко и только по делу. Его единственным увлечением в свободное от дел мессейра и причуд Марка время было возиться с мобилями в гараже, и там он мог пропадать часами.

Дерека называли мастером на все руки. Хотя он гордо именовал себя электромехаником, по рассказам же за свою жизнь успел побывать и токарем, и грузчиком, и машинистом

поезда дальнего следования, был напичкан историями из жизни и всевозможными случайными фактами. Низкорослый коричневый волчек с растрёпанной чёрной гривкой единственный охотно говорил про то, кем был раньше, избегая разве что имён, названий и непосредственно причин, по которым оказался у Дракона. Иногда в его рассказах обнаруживались разные несоответствия, но на уточняющие вопросы Дерек обычно лишь возмущался и никак их не объяснял. Мы особо не настаивали, ведь рассказывал Дерек интересно и забавно, и этого нам было достаточно.

Если Марк, Антэр и Дерек ещё оставались для меня в рамках привычного и понятного, то киборг Расто на их фоне выделялся как Императорский дворец посреди Кест-Фернала. Этот поистине гигантский светло-серый волчек, спокойный и надёжный, как скала, внушал благоговейный трепет до той поры, пока не начинал говорить – от этого становилось уже страшно. И меня пугало не столько наличие протеза вместо утраченной руки и замена части черепа, а в том, что он был и волчеком, и машиной – грозной, но мыслящей сухими фактами. Никто из нас не видел Расто в ярости или радости, очень редко он бывал раздражён или недоволен; эмоции на его лице и в голосе мелькали бледными приглушёнными красками. Он не выполнял ничьи приказы, кроме как мессейра, и только его. Всё, что исходило от других, он воспринимал как просьбы и мог игнорировать. Он легко признался, что работал в Синих Доспехах, потерял часть тела при нейтрализации преступной группы много лет назад, а затем в связи с испытанием новых прототипов прошёл киборгизацию и вживление дополнительной компьютерной оболочки. Расто также признавал факт, что является уже порядком устаревшей моделью, но весомо показал металлический кулак Марку, который ляпнул что-то про ненадёжность старых компьютеров. Что послужило причиной ухода из Доспехов, Расто не стал говорить – зациклился на фразе «данные для личного пользования».

Одновременно обычной и загадочной для меня была маленькая палевая волчен Фелинн с изумрудными глазами. Пусть на ней всегда болталась какая-то несоразмерная одежда с закатанными рукавами и штанинами, подвязанная на поясе, чтобы не спадала, но это только придавало ей домашнего очарования. Она охотно поддерживала любой разговор, легко избегала неприятных тем, не задавала неприятных вопросов, но при этом искренне сопереживала. Её поведение и настроение настолько не соответствовали этому месту, что именно они обогащали его. Только благодаря усилиям Фелинн дом становился домом, она одним своим присутствием наполняла его уютом.

Как волчен очутилась в столь странном коллективе, можно было только гадать. Дерек сказал, что она будто жила с ними всегда, ещё до появления Антэра и Марка в группе.

Последним, кто жил под крышей вместе с Драконом, был Кларист, представитель первой встреченной волчеками чужой расы ситреков. Низенький и щуплый, покрытый кожей и чешуйками, ослепительно белый и такой непохожий на нас. Он любил поговорить с нами, удивлялся простым для нас вещам и спокойно относился к чудачествам Марка и Антэра. Вывести его из равновесия было столь же сложно, как и Расто, он почти всегда мягко улыбался и внимательно смотрел прямо в душу своими бездонными блюдцами глаз с огромной радужкой. Из разговоров я узнал, что Кларист уже довольно давно знаком с мессейром и по старой дружбе присоединился к нему. Но что именно связывало ситрека и тёмного волчека, никто в точности не знал или не распространялся об этом.

Сам

мессейр редко показывался нам на глаза. Как правило, лично он общался только с Расто, Марком и Кларистом, на долю остальных выпадали сообщения и скупые звонки по коммуникатору. Он не участвовал в посиделках, которые здесь было принято устраивать в те вечера, когда все или почти все собирались дома, он не интересовался нашими личными делами, пока они не касались его планов. Даже если мессейр разговаривал с кем-то из вышеупомянутой троицы, они редко при нас говорили о чём-то, кроме дела. Отстранённость, с которой Дракон держался с нами, не располагала к беседам с ним на пространные темы. В редких разговорах же с ним все замечали одну странность – мессейр то складно говорил длинные и сложные фразы, то внезапно искажал порядок и использование слов, забывал какие-то выражения и начинал перебирать похожие на них до тех пор, пока не найдёт нужные. Однако его все прекрасно понимали, неправильные фразы мессейра и длинные перечисления только добавляли больше смысла в сказанное, хотя поначалу это сильно сбивало меня с толку.

У Дракона без дела не сидел никто; у каждого хотя бы раз в день появлялось какое-то очередное задание, на которое они мчались с упорством священнослужителя, убеждающего паству пожертвовать средства на нужды храму.

Солидарности с ними я не испытывал по многим причинам.

Во-первых, столь же бессмысленные распоряжения, как и тестовое, мессейр стал давать мне с завидным постоянством, не позволяя расслабляться. Но уже после нескольких поручений из разряда «сбегай-принеси-понаблюдай» я понял, что мириться с этим сумею недолго.

Во-вторых, порой задания казались просто издевательскими. Как-то раз мне пришлось съездить в одиннадцать различных мест на разных концах города, проведя на ногах в общей сложности семнадцать часов без отдыха. Как-то само собой получилось, что я рассказал об этом Кларисту, на что он мне ответил, что мессейр, должно быть, не отследил этот момент... Но нет, я был абсолютно уверен, что мессейр ничего не перепутал и прекрасно всё помнил.

В-третьих, мессейр также не делал различий между днём и ночью. Однажды я едва успел заснуть, как получил по коммуникатору краткое поручение забрать из комнаты мессейра какой-то чип и немедленно передать Антэру, находившемуся где-то на границе Старого и Нового районов. Известных мне ругательств на тот момент уже не хватало, приходилось на ходу выдумывать новые, чтобы сбросить напряжение.

И, кстати говоря, комната Дракона стоила отдельного слова.

Там царил беспорядок. Нет, не так...

Там безраздельно властвовал хаос. Кипы распечаток, какое-то тряпьё, схемы и вырезки валялись на полу как попало, скрывая мелкий канцелярский мусор, металлическое барахло и комплектующие различных устройств, среди всего этого я заметил несколько чёрных перьев, которые потеряла птица Дракона. На столе свободного места не находилось вовсе, даже перед двумя мониторами были разбросаны неопознанные мной оружейные детали, куски пластика, части плат и накопителей.

Единственными местами, свободными от этого хлама, были кровать и стул, и то лишь потому, что кровать использовали по назначению, а стул прочно оккупировала сложенная одежда. Кровать мессейр, вероятно, не заправлял, чтобы она не сильно выбивалась из общего антуража комнаты. Что же творилось в шкафу, я даже не хотел знать. Мне достаточно было один раз заглянуть в эту комнату, чтобы понять – вряд ли состояние содержимого шкафа сильно отличалось от неё.

Когда же я хотел включить свет, чтобы найти тот злосчастный чип, то обнаружил, что в длинной лампе на потолке отсутствовала световая трубка. А вот в душевой комнате свет загорался, хоть и очень тускло, почти не рассеивая темноту. Единственным источником освещения было высокое, от пола до потолка окно, сквозь которое старый уличный фонарь создавал зловещий полумрак.