Рассвет мертвых

Райтерман Лана

— Вам и со мной скучно? — выглянул Тельман с кухни с чайником в руках.

— Сколько мы с тобой знакомы? Я по этим рассказам знаю всю твою жизнь.

— Вообще-то, не всю. Некоторые истории я выдумал.

— Я подозревала, врунишка косоглазый.

— У меня нет косоглазия.

— Сейчас плюну, будет.

— Скоро чай будет готов. Грета, пройди к столу. Оставь Истомину в одиночестве, она ведет себя безобразно, — сдержанно произнес Тельман и скрылся.

— Вы с ним по злому, — тихо сказала я Истомине.

— От скуки, милая. Грыземся как

волки. Разве что посуду не бьем. Да и деревянная она.

— Если вам скучно, я могу принести вам табак.

— Занятно узнать, что за табак.

— Вы точно не пробовали.

— Меня радует все новое. С удовольствием приму твой подарок. Ну, идем к столу?

Смешно было наблюдать, как Тельман ухаживал за Истоминой. Он разрезал пирог и разложил на тарелочки. Наливал чай, разворачивал бабушке конфеты и закидывал в чай ягоды из варенья.

— Кипяточку! Чай остыл.

— Я только согрел.

— Мне нужен такой чай, чтоб подтоварник жгло.

— Бабушка, ну, у вас и выражения.

— Как мне с ним по другому, Грета? Он меня постоянно ругает, попрекает. Чертыхаться запрещает. Я прожила столько лет, чтобы перед смертью выслушивать сопливых?

— Бабушка, я вас не учу. Но у людей греховно ругаться на старости лет.

— То у людей, мы разве люди?

Я присмотрелась к Тельману. Он пил из большой кружки. К сладкому он не притронулся и из чайника воды себе не подливал.

— Бабушка, Роберта, говорят, замуж выходит.

— Выходит. Тебе-то какое дело?

— Просто поддержать разговор.

— А тебя пригласили? — набралась смелости и спросила я его.

— Пригласили, но там будут волки. А с ними я не дружу. Маленькая Грета собирается идти?

— Конечно, я ее подруга.

— Грета, он говорит не о свадьбе. За тобой пришли волки. Они стоят у нашего дома.

Я посмотрела на Тельмана. Он не был похож на вампира. Облизнув красные губы, он встал и предложил проводить.

Недалеко от дома, спрятавшись за деревьями, находилась стая волков. Нестора я узнала сразу. Он был единственный со светлой шерстью. Тельман недовольно скрестил руки на груди и наблюдал за ними. Я спустилась к ним, и один волк сразу подошел ко мне. Он повернулся спиной и я села на него.

Волк бежал стремительно быстро. Перескакивая через лежащие стволов деревьев, задевая пушистые ветки елок, он летел, но остальная стая не отставала. Другие волки сначала преследовала нас, а потом исчезли. Ролан бежал долго без остановки. Когда мы достигли небольшой опушки, волк сменил бег на шаг. Он остановился, и я слезла с него.

— Это было нечто! Я еле держалась на тебе!

Волк принялся обнюхивать меня. Он облизывал мне руки и лез мокрым носом в лицо. Я смеялась и закрывалась от него. Он прекратил, когда услышал вой. Ролан потребовал сесть на него, и мы рванули в ту сторону, откуда услышали призыв.

Ролан бежал медленнее, чем до этого. Он почти остановился и что-то вынюхивал на земле. Напал на след. Он шел по запаху и вышел на толстого зайца. Заяц, тихо шурша, обгладывал ветку куста. Неожиданно

Ролан выскочил из засады и схватил добычу. Я не знала, что зайцы умеют кричать. Добыча сопротивлялась, но волк сомкнул челюсти и заяц успокоился.

Опять послышался вой. Он был со стороны деревни. Ролан неторопливо бежал. Я его гладила и хвалила за удачную охоту. Мы вышли с ним к дому Роберты. На месте встречи уже все собрались. Каждый волк что-то поймал. Маленький волк Герман забавлялся с живой птицей, прижав ее лапами к земле и зубами вырывая перья. Мстислав рычал на него, но волчонок не обращал внимания.

Я слезла с Ролана. Он подошел ко мне и бросил к ногам зайца. Добычу я взяла за уши.

— Я отнесу Роберте, если ты не возражаешь. Я не умею готовить, правда.

Ролан, кажется, был согласен. Он развернулся и убежал обратно в лес. За ним потянулись все остальные.

У меня не было платья. Я их не любила и не носила. Но на свадьбу Роберта требовала, чтобы я была в юбке. Покопавшись в ее вещах, я нашла подходящее платье, но его нужно было исправлять. Любившая всякие оборочки Роберта пришивала их ко всему, не жалея материала. Пока она украшала свое платье, я портила свое. То есть, по ее мнению я портила, но на самом деле освобождала его от ненужных деталей. Избавившись от лишнего, я получила платье классического фасона с короткими рукавами и без декольте. Мои мучения продолжились, когда пришлось надевать туфли.

Роберта выглядела прекрасно. Маленькое детское личико довольно светилось перед венчанием. Она прыгала и танцевала. Целовала все, что попадалось ей под руку. Она говорила, что любит всех. Одна только Арина плакала, не переставая.

— Мама, опять вы за свое! — грозно говорила Роберта, обращаясь к ней на «вы». Это значило, что девушка злится.

— Я не могу не плакать. Моя дочь выходит замуж... — плакала Арина, утираясь платком. Ее красное лицо пропадало в больших ладонях.

— Мама, вы меня злите! Я не возьму вас с собой в церковь. Вы меня опозорите.

Эти слезы будут литься вечность. Арина не могла успокоиться. Она приставала к дочери, поправляла ее платье и волосы, что-то хотела сказать, но из-за всхлипываний мы не расслышали слов.

Арину вскоре увела Злата, и мы остались в тишине. Роберта вновь стала счастливой и кружила в платье по комнате.

— Ты даже не сомневаешься перед свадьбой?

— Нет!

— Тот ли он? Будете вы счастливы вместе?

— Будем.

— Всегда? До конца своих лет?

Роберта упала на кровать, и я села рядом с ней. Я обняла ее. Для меня ее свадьба казалось необычной. Она хотела замуж и воспринимала будущее замужество как новую жизнь, подарок судьбы. Там все будет по-другому, там она будет счастлива. Ведь там всегда счастливы, особенно невесты. Я сама не хотела своей замужней жизни. Мне казалось, это смелым шагом и большой ответственностью перед супругом и перед детьми. Могла ли я отвечать за чужие жизни? Нет. Я не готова. А Роберта даже не сомневалась.