Рассвет над океаном
Шрифт:
«Что вы здесь делаете, доктор Салливан?» — вдруг раздаётся у меня в ушах голос Лайла.
Я цепенею у края люка. Проклятье!
«Простите, мистер Лайл… я, похоже… я перепутал дверь…» — блеет Салливан.
«А также отсек и подуровень, да, доктор?» — усмехается Лайл.
Невнятные возгласы, звук борьбы, и становится совсем тихо.
19.21. Кажется, прошла вечность — а на самом деле, всего три минуты. Попискивание в моём кармане свидетельствует, что «личинка» продолжает работать, проход в Центр для меня по-прежнему открыт. Прохода обратно — не будет. Я смотрю по
Там, в Центре умирает маленькая девочка. Девочка, которую я люблю. Там, в Центре — умирает моя Мия.
И я откидываю крышку люка и ныряю в черноту узкого лаза.
21.30. Прислонившись спиной к ребристой стене, я сижу на дне заброшенной лифтовой шахты. Напротив меня в позе китайского болванчика сидит Анжело. Во взгляде эмпата — такое сострадание, на какое в целом свете способен он один. Я пытаюсь сложить головоломку. Собрать в единое целое разрозненные кусочки, разгадать тайну, которую столь ревностно бережёт Центр. Когда я пойму, что движет мистером Рейнсом, ныне — моим отцом, чего он хочет на самом деле… когда я притворюсь им — я пойму, как с ним договориться. Какую заключить сделку, чтобы спасти Мию.
Таинственность, окружающая моё — и её! — рождение.
Запутанные родственные связи Паркеров.
Моя мама, родившая детей от мистера Рейнса и от майора Чарльза.
Моя мама, умеющая исчезать так, что её не могу найти даже я.
Кэтрин Паркер, которая должна была родить от мистера Рейнса и майора Чарльза, но умудрилась один раз поступить по-своему.
Внутреннее сознание Кэтрин, почти ею не раскрытое.
Мужчина с особым даром, отец Мииного будущего ребёнка, «чрезвычайно ценного» для мистера Рейнса.
Люди с необыкновенными способностями.
Многие десятилетия селекционной работы.
Проект Genomius.
Средневековые свитки.
«Готовится нечто грандиозное!»
— Джарод знает! — внезапно говорит Анжело. — Джарод всё знает!
Он прав. Я всё знаю. Головоломка складывается сама и вспыхивает, как старинный витраж, сквозь который пробился луч света.
— Мистер Рейнс сейчас у себя? — спрашиваю я Анжело.
Тот энергично кивает.
— Сможешь проводить меня к нему? К потайному входу в его кабинет?
Снова утвердительный жест.
— Тогда пошли!
38. Мисс Паркер. Апрель, без времени
Небо надо мной медленно кружится — как полотнище цвета маренго с латунными пуговицами звёзд. Ни одного знакомого очертания… Томми учил меня определять созвездия — неужели я всё забыла? Интересно, я встречу его там? Он ещё помнит меня?
Мама, а тебя я встречу?
Она молчит. Кажется, я чувствую её дыхание на своём лице. Одной рукой касается моего лба, другой — перебирает мои волосы. Причеши меня, пожалуйста! Как ты всегда
Мои волосы — спутанные и грязные. Я сама… Я уже не помню, когда вставала. Сначала, в первые дни… Сколько их было, этих дней? Времени здесь нет. Сначала, несмотря на слабость, я иногда поднималась и приводила себя в порядок за перегородкой. Теперь перестала. Постель пахнет потом и какой-то приторной дрянью. Рейнс, кажется, чего-то хотел от меня в обмен на «нормальные условия»… Чего именно? Не помню.
Нужно было соглашаться! Они и так всё из меня вытянули. Я только не сказала им, где встречалась с Джародом. Без моей помощи они его не поймают.
Они его не поймают… раз не поймали до сих пор. Я бы знала! Раз до сих пор задают вопросы, значит, не поймали.
Свинцовое зеркало озера. Тусклые жёлтые листья на поверхности воды. Запах умирания и гнили. Войти в холодную тёмную воду — по щиколотки, по колени, по пояс… Как только холод достигнет груди, моё сердце остановится. Я не хочу туда, но здесь я не останусь.
Он за мной не приходил. Он сразу понял, что ничего не выйдет! И он прав: его жизнь стократ дороже моей. На свободе он стократ нужнее, чем в Центре.
Серое небо, жёлтые звёзды. Жёлтые листья на серой воде. Серые стены и жёлтый свет. Жёлтые руки в рукавах серой рубашки. Серый и жёлтый, жёлтый и серый, этот мир я запомню таким.
Лучше уж — таким! Я везучая — я очень больна. Лайл не пустит в дело шприц, который всякий раз приносит с собой. Я никогда не узнаю сюжета приготовленного для меня кошмара.
— Ну что? Подумала? Ты поможешь нам добраться до Джарода?
— Катись в преисподнюю, мистер Дурная Кровь.
— Ну и правильно, Сорок Третья! Зачем нам Притворщик? — ухмыляясь, запускает руку под одеяло. — От него одни проблемы. Как только ты выздоровеешь, я заберу тебя к себе. Папа получит своего бесценного внука, и никакой врач нам для этого не понадобится, верно, детка? Мы справимся сами.
Я не выздоровею. Всё, что тебе осталось, скотина — угрожать и гладить мои ноги. Неважно! Это тело мне больше не принадлежит.
— Как ты гадко пахнешь, Сорок Третья! Запомни на будущее: мне нравятся чистые женщины.
Я везучая — он брезгует ко мне прикасаться.
— Нет, мистер Рейнс, она пока совсем не ест… Раствор глюкозы инфузионно… Сорбитол, пентамин, пантогам…
Зря стараетесь, доктор Глен. Всё кончено! Я везучая.
— Чёртова кукла! Сдохнет, но сделает по-своему. Её мать и то была сговорчивей!
Катись в преисподнюю, мистер Обманутые Ожидания! — слишком много слов, чтобы выговорить вслух. — Мне тебя даже жалко.
Небо всё ниже, вода всё ближе. Где ты, мама? Ты со мной? Ты меня проводишь?
«Не бойся, доченька. Я рядом!»
По щиколотки. По колени. По пояс…
Белый и чёрный — откуда?! Белёный потолок с трещиной от угла до угла. Бледный мужчина в белой рубашке, почти чёрные волосы и глаза.
Ты здесь?! Зачем?! Я не звала тебя! Ты должен быть далеко отсюда!
Беззвучно шевелятся губы: «Возвращайся. Возвращайся, Мия!»