Рассвет полночи. Том 1. Херсонида

Бобров Семен

Часть первая 45 Представить ли в дыму Варшаву И росский гром, несущий славу?
– Кичливый савромат дрожит, Мятется - и, упадши, бледный, Лобзает наш перун победный.
– Представить ли Дербент!
– твердит, Твердит удары он Петровы И отдает ключи не новы. Почто пишу сии картины, Коль в мире нет ЕКАТЕРИНЫ, Нет сих виновницы побед, Нет в ратоборстве несравненной, Нет в сладком мире возвышенной? Ах! чада!
– Героини нет!
– Возможно ль дале скорбь простерти?
– Там спит Она; - о жало смерти! Народы!
– зрели ль, как Астрея Кончалась на одре немея?
– Возможно ль сей списать удар? Сперва он тайно созревает, Потом - вдруг падши огромляет; Подобно как эфирный пар Сначала в тайном вихре рдеет, Потом - вдруг с треском резким реет. О рок суровый!
– не твои ли Внушенья Парку научили Пресечь неоцененны дни? Щади, - ты рек, - царей позорных! Щади цариц одних

злотворных! Мой бич иль мышцы суть они; Что млеть?
– рази благоутробну, Святую, - ангелоподобну!..

46 Рассвет полночи Он рек; - и Ангел низлетает; Смерть на челе его сверкает; В Монархине он матерь зрит, Премудрую в непобедимой.
– По сей гармоньи, редко зримой, Посол небес признать спешит Собой боготвориму жертву; Увы!
– тут я узрела мертву. Какие краткие ступени От трона в гроб, - от света к тени?
– Вздохнула; сей последний вздох Сколь тих меж гробом и меж троном, Столь громким в лире звукнул стоном. С каким стремленьем он исторг Из струн прискорбны звоны лирных, Из тонких струн сердец умильных? О если бы мой стон унылый Пресуществился в бурны силы; Слеза - в согласный песней тон; В уста - слезоточащи очи!
– То б небо и земля в полночи, Язык слез вняв, - узрели стон. Се спит Она между стенами! О слезный ток, - катись стопами! Катись!
– но смею ль клясть жестокой Сей рок, что, зев открыв широкой, Глотает пастуха с царем, Что посох с скиптром раздробляет, Что меч с серпом переломляет, Что раздирает с митрой шлем? Ах!
– всуе тщуся скорбь простерта! Там спит Она; - о жало смерти!»

Часть первая 47 Так скорбная жена почтенна И смертным звуком пораженна В сии сумрачные часы Грудь марморную растопляла И, преклоняясь, расстилала По праху русые власы; Так в темный час она стенала; Потом умолкла - и вздыхала. «Кто стонет тамо в злой кручине, Как воюща волна в ложбине?» - Тут тень, представши, вопиет; Чудесна тень сия ночная, Как мгла на тверди дождевая, Сквозь кою мещут томный свет, Как очи, две звезды багряны В осенни сумраки туманны. Уже десница не опасна, Что столь была врагам ужасна; Меч был подобен полосе Паров зажженных вполовину, А щит - в Атлантскую пучину Луне катящейся в росе; Но глас подобен был зефиру; Лишь не вещал законов миру. «Кто вопиет там в скорбном стоне, Как томны волны в горном лоне?
– ЕКАТЕРИНЫ тень рекла, - Ты ль горько сетуешь, Россия? Ты ль токи слез лиешь такие? Почто средь твоего чела Покров сей черный грусти веет?
– Знай!
– жребий в общей урне спеет.

48 Рассвет полночи Почто клянешь судеб уставы?
– Сень смерти - сень есть мира, славы, Где из нетленных нитей вновь Бессмертно бытие крутится, Где цезарь пастыря стремится Обнять, признав в нем братню кровь,. Где персти, снова обручася, Почиют, в персти съединяся. Сия гостиница небесна Для всех пришельцев равновместна; Для всех, - что значит мир тогда? Жизнь - бурна ночь; земля - долина; Трон - холм; а путь - стремнина; Но лишь отверзся вход туда; Пастух и царь в нее вступают И скиптр и посох покидают. Довольно; - Я торжествовала, Желаний меру испытала; Я зрела новый рода род; Я внуков в пеленах лобзала И наконец - их сочетала; Уже преспел деяний плод; Мой тихий вечер потухает; Но слава - в гробе рассветает. Уже нить жизни скоровратной Давно созрела к непонятной, Недвижной вечности небес, Где добрые цари воззванны Порфиры носят боготканны, Где чада света и чудес, Где сонмища многоочиты В гармонию небесну слиты;

Часть первая 49 Где буря мира умирает, Где шум заботы умолкает, Где тридесять пять трудных лет, Которых цену царства знают, На лоне вечном отдыхают; Где братья, - Ангелы мне цвет Из славы жизни извлекают И красоты венец сплетают. Довольно; - Я торжествовала, Тебе Скрижали1 даровала; Я в полной мере свет сей зрю, Горящий на престоле славы, Отколе заняла в уставы Священну мудрости зарю.
– Мое перо, - мои уроки Должны излить блаженства токи! Мое перо от царств почтилось, А имя - вечно водрузилось В святыне эмпирейских мест, Где Петр Великий отдыхает, Великих в ликах душ сияет; Где вечных повелитель звезд Велит и Мне, да труд забуду; Однак - в тебе дышать лишь буду. Еще ль томишься в горькой скуке?
– Иль Гения не видишь в Внуке?
– Он Царь, - он полубог сердец; Пусть память лишь о Мне живая, Как утрення звезда златая, Украсит ввек Его венец И в царстве путь Ему сказует! Не плачь!
– Мой дух сего взыскует. Чертеж законов, или бессмертный Наказ бессмертной ЕКАТЕРИНЫ.

50 Рассвет полночи . g « >ч c^ в ^ « 3 * „2 ^ ъ | g 1 о к» ^! <з "i а о ъ о со H О "-ч О § У <3 "I 1 н ^O ю к 2Г в « 3 5 N S &^ 1 § Ы 3* а & 1 & s а* о о о «0 s в 31 I

Часть первая 51 Но если ты тоской стесненна

Не в силах слез сокрыть смятенна, Пусть горьки вздохи ты с Царем Во звуках погрузишь Беллоны, Чтоб не был слышен вздох и стоны! Пускай на взор опустишь шлем, Чтоб Мне среди утех небесных Не видеть каплей в оке слезных! Плиады путь свой в море кроют1, В вечерней бездне чела моют; Ступай!
– противных научи, Сколь дух велик твой средь страданий, Что, сетуя, ликует в брани! Ступай - и средь валов звучи!
– А Я в последний раз вздыхаю, Прощаюсь, - в вечность воз летаю. Ах! нет!
– потоки слез спокойных Взыскуют дней и песней стройных; Пусть маслина покроет взор! Пусть ляжет Марс между снопами! Пусть гром отдохнет меж парами, Иль сеет висящи снеги гор! Тогда потоки слез спокойных Струится будут в имнах стройных. Хранитель Ангел!
– Дух эфирный! Спаси от бед предел обширный! Ты зришь весь шар сей с высоты Лишь тусклой точкой, - каплей бездны; Сие размышление писано по кончине Государыни в октябре месяце, при конце коего оное созвездие обыкновенно имеет свое захождение в северо-западе.

52 Рассвет полночи Но сей предел - мой круг любезный; Ах!
– буди другом круга ты! А Я - гряду в миры другие; Прости!
– еще прости, Россия!» 10-11. ДВЕ НАДПИСИ ЕКАТЕРИНЕ II 1 Цари и царства мира!
– прослезитесь! ЕКАТЕРИНА в гробе; - научитесь. 2 О боги века, - плачьте, плачьте с нами! Не видите ли, что полярный свет, Горя чрез тридесять пять лет над вами, Уже погас - и вновь не возблеснет?.. О боги!
– здесь ЕКАТЕРИНЫ нет. 12. ГЛАС ВОЗРОЖДЕННОЙ ОЛЬГИ К СЫНУ СВЯТОСЛАВЛЮ Едва лишь полночь под звездами В глубокой томной тишине, Махнув снотворными крылами Прешла, - и в утренней стране Белеть свет начал сквозь завесы; Я зрю - два жителя славянски С смущенным неким видом там Из хижин тихо выступают.
– Единый млад и воин был; Другой от многих лет согбен И представляет гражданина.

Часть первая 53 «Не слышишь ли, - младый вещает, - Протяжный тамо томный стон? Не знаешь ли, что значит он?
– Он простирается оттоле, Где вдруг спираются на тверди Кроваво-огненны столпы И где Полярная звезда Дрожит сквозь неку слезну влагу». Старец Я слышу, юноша, шум ветров И вижу там огни живые; Но взор и слух мой слаб, - о рок!
– Мне мнится, - дух бесплотный ходит Там над порогами Днепра; Он тихо прорицает жребий... Толики знамения мрака Не носят рок простых людей, Но час вздыхающих князей, Час судорожный полбогов. Да, - смерть касается престола... Юноша Как?
– неужель!.. Старец Владыки нет... Да, - нет его, - мне шепчет дух. Едва минувший век пал в бездну И лег с другими в ряд веками, То князь - туда ж за ним вослед. Едва лишь возгремел над нами В горящей юности сей век, - 20 30

54 Рассвет полночи Век, скрыпнув медным колесом, Погнался в мрак грядущей дали, А пламенны миры по тверди В гармоний новой двиглись плавно; Князь, - томный князь взглянул на них, - Вздохнул, - вздохнул в последний раз. Юноша О рок всемощный!
– пред тобою И вечные громады гор, И одночасные пылинки С одной внезапностию гибнут. Уж нет того, пред кем колеблясь Судьба племен висела в страхе; Кто, новые уроки Марса Внимая, шел сквозь огнь и бездны; Кому ни шумный Буг, ни бурный Истр, Ни пропасти - жилища теней, Ни омрачны Фракийски горы, Ни даже Тибр, ни Эридан В стремлении не воспящали; Кто, будучи среди бессмертья, Вдруг смертной сенью был покрыт; Разрушив легионы греков, Погиб - от кова печенегов. Он, - как огнистый метеор, В полудни своего владенья Познал внезапу ранний вечер. Старец Я вижу, нечто там - вдали - мелькает, И слышу глас - как ветра шум, Что сквозь глухую дебрь взывает.
– Не слышишь ли?
– Или не видишь!

Часть первая 55 Отходящая душа Святослава Где я?
– Что сделалось со мною?
– Но омрак мой минул!
– он тяжек. Куда лечу?
– А там - кого я вижу!
– Там - одаль - в сфере светлых теней, Не тень ли матери?
– Да удалюся! Духов согласных поищу! Зрю, как главою покивает И глумным оком зрит она! Прости, брегов Днепровских дщерь! Я отхожу; - прости навеки! Тень Ольги (вещающая внуку) Владимир!
– Ольги внук, Владимир, Тебе реку; - внемли!
– в час гневный Мой сын, несчастный твой отец, Оставил ввек сей дол плачевный, Приял и дел и дней конец. Лишь росс со мной навек простился, И зреть меня он в нем не смел, Как и того теперь лишился.
– Я зрела, как он в твердь летел... Да, - зрела я, как печенеги Изобретали страшный ков; - Он воздохнул; -Днепровски бреги Промчали вздох сквозь тьму лесов, Чертеж небесный и священный, Чтобы народ весь возродить, Оставлен на случай пременный.
– Чертеж сей должен ты открыть. Чертеж теперь славянам лестен, В нем целый дух мой помещен, А дух душе твоей известен.
– Разгни его!
– и росс блажен.