Рассвет Тьмы

Тармашев Сергей Сергеевич

– Не расскажете ли, кто это вообще такой? – поинтересовался Трэрг.

– Охотно, друг мой, охотно! – откликнулся Румака. – Мы знакомы с Хин Ер Фахом вот уже сорок лет. За год до того отгремела великая война, память о которой до сих пор хранят многочисленные хроники и летописи Нимии. В ту пору в Ратхаш перенаселение змеиных языков достигло критического количества, и орды песочников устремились в земли людей. – Он на мгновение замолчал, – боюсь, вскоре нас ожидает то же самое. Не знаю, что будет теперь, а в тот раз тройственный союз Нимии, Редонии и Сабии собрал объединенное войско и вступил в кровопролитную войну. Позже к битвам присоединилась Галтания, а после и союз Авлия – Мергия. Более миллиона воинов погибло в той войне, но доблесть человеческих армий и мощь великих магов превзошли несметные полчища к’Зирдов. В нескольких решающих битвах силы песочников были наголову разгромлены, от их орды осталась едва десятая часть, которая отступила в глубь

пустыни. Позже выяснилось, что змеиные языки перетянули остатки войск к Симилле, планируя перегруппироваться и неожиданно ударить по Людям со стороны не то Авлии, не то Галтании – словом, там, где их не ждали. Но лето тогда выдалось особенно жарким, река сильно обмелела, и этим воспользовались Орки. Их кланы переправились через Симиллу вместе с лошадьми, и полностью перебили к’Зирдов. До сих пор загадка, зачем им это было нужно.

– Я слышал, что змеиные языки, скопившиеся недалеко от речного побережья, насчитывали почти три сотни тысяч сабель и серьезно опустошали своими набегами восточные области Ругодара, – задумчиво произнес Трэрг, вспоминая сказания старейшин о подвигах великих воинов.

– Вполне возможно, – согласился Румака, – даже учитывая склонность Орков к некоторому преувеличению. В той войне у песочников были воистину несметные полчища. – Он покивал головой. – Так вот. Нам с Диласеном было едва по двадцать лет, и мы только начинали свою торговую карьеру, помогая родителям. Помню, это был первый год после окончания великой войны и мой второй или третий караван в Чхон Чхун Кин. Пустыня тогда была не опаснее большой дороги, и я, имея отряд охраны в сотню воинов и наняв двоих-троих Красных магов, мог путешествовать через пески совершенно спокойно. В ближайшем к Чхон Чхун Кину оазисе я и встретил Хин Ер Фаха. Он был совсем подростком, нищим и почти голым, и долго упрашивал сотника охраны позволить ему за три медные монеты натереть доспехи всем его людям. Мне стало жаль ребенка, и я позволил ему дойти с караваном до Чхон Чхун Кина. По пути он выполнял различную черную работу. Помню, в городе мне всегда было весьма сложно вести торговлю с купцами песочников. Видя мой юный возраст и неопытность, они норовили надуть меня всеми известными способами, заламывая цены и подсовывая некачественный товар. И тогда мне в голову пришла оригинальная идея. Я предложил Хин Ер Фаху стать моим торговым партнером. Он должен был выяснять, какой товар наиболее интересен на рынке пустыни в то или иное время, собирать информацию о ценах, предложениях и тому подобное. После чего ему следовало являться в условленное место у границы Нимии, где я встречал его и, согласно полученным данным, формировал караван. Сам Хин Ер Фах имел долю с торговой прибыли. Задумка себя оправдала, и вскоре мои дела пошли вверх. А вместе с моими вверх пошли и дела Хин Ер Фаха. Он разбогател, приобрел влияние и в местных торговых кругах прослыл знающим торговцем. Через несколько лет он сделал верную ставку – стал работать на молодого и почти не известного хана Кил Им Паха, который впоследствии объединил под собой значительную часть пустыни и теперь является самой крупной политической фигурой в Ратхаш. Теперь наш Хин Ер Фах богат, знаменит и даже заработал титул тхи-хана, то есть младшего хана.

– Удивительно, что, взлетев так высоко по меркам к’Зирдов, он еще помнит о вас, – Трэрг шевельнул бровями, – а не пытается избавиться, как от неприятного напоминания о былой нищете.

– О, друг мой, вы просто не знаете Хин Ер Фаха! – улыбнулся Румака. – Он с удовольствием воткнул бы мне нож в спину или перерезал горло, пока я сплю! Подлость к’Зирдов, ставшая легендарной еще с Начала Времен, нашла в нашем змееязыком коллеге свое полное воплощение! И лучезарно улыбаться, клянясь в вечной дружбе, и держать при этом за пазухой камень он умеет не хуже, но даже лучше многих своих соплеменников!

– Что же удерживает его от предательства? – поинтересовался Трэрг, – особенно теперь, когда в его распоряжении наверняка имеется не один боевой тумен.

– Все просто: он умен, – ответил торговец, – и понимает, что опасаться ему надобно в первую очередь своих, а не чужих. Несмотря на сверх всякой меры раздувшееся тщеславие, немалую зависть и ту еще алчность, наш дражайший тхи-хан отлично понимает, что все то положение, которое у него есть сейчас, целиком и полностью зависит от желаний и настроений хана Кил Им Паха. А всемогущему хану он интересен лишь тем, что, во-первых, торговлею своею приносит солидный доход, что, кстати, само по себе еще не есть исключительная ценность – в том же Чхон Чхун Кине хватает смекалистых торговцев. Гораздо более хан ценит нашего беспримерно преданного друга за умение достать какую-нибудь диковинку, которой можно похвалиться перед подданными, а самое главное, перед соперниками.

– И диковины эти тхи-хан разыскивает через вас, – закончил мысль торговца Трэрг.

– Совершенно верно, – Румака весело кивнул, – ведь пустыня бедна, и все, что змеиные языки не могут добыть в песках, они получают либо торговлей, либо

грабежом и набегами на земли Людей или Орков. Обычно то, что ищет мой дражайший к’Зирдский друг, не является для меня чем-то трудно достижимым. А кроме того, Хин Ер Фах оказался на редкость не сообразителен в торговом деле. За все эти годы он так и не освоил это искусство. Ему можно смело доверить добычу информации о спросе-предложении и ценах конкурентов, но едва наш тхи-хан решит заняться торговлей самостоятельно, не пройдет и двух лет, как он останется ни с чем. И, надо отдать ему должное, он это понимает. Как я уже упоминал, Хин Ер Фах далеко не глуп.

– Потому он привел отряд для защиты каравана, – подытожил Трэрг. – Разграбить нашу колонну и единожды получить все гораздо менее выгодно, чем иметь стабильный доход. Ваш змееязыкий друг умеет смотреть в будущее. – Шаман улыбнулся. – Рано или поздно война начнется и закончится, и значение торговли вновь возрастет.

– Вы абсолютно правы, милорд! – согласился с ним Румака. – К тому же он не остается внакладе: за каждую сотню воинов я плачу ему два золотых, за каждую арендованную лошадь – десять серебряных монет. И все это не считая той доли, что причитается ему от продажи моего товара, плюс серьезные скидки, что получит он сам.

– Сиятельный тхи-хан решил побаловать себя деликатесами? – Шаман иронично усмехнулся. – Или, если я правильно понял его природу, это будут дары своему покровителю?

– В самую точку! – Торговец весело хмыкнул. – Наш дражайший Хин Ер Фах уже изъявил желание приобрести содержимое одной из моих повозок целиком, вместе с фургоном, на который нанесены ледяные тотемы. Видимо, он рассчитывает освежить милость великого хана в эти нелегкие для торговли времена.

– Но, насколько я понимаю, после этой поездки вы более не будете снаряжать караваны? – уточнил Трэрг.

– Какое-то время не буду, – подтвердил Румака, – и думаю, что не будет никто. Теперь торговля возобновится только после войны, не важно, выйдет она за пределы Ратхаш или нет. Мы с Диласеном подумываем перебраться на побережье и поработать с вакрийскими купцами, пока все так или иначе не разрешится.

– И, даже несмотря на это, ваш бесценный змееязыкий партнер не решился на предательство, – отметил шаман, – чем же он руководствуется, по вашему мнению?

– Ну… – торговец пожал плечами, – заглянуть в его голову не в моих силах, но, полагаю, немалую роль играет то, что лучезарный тхи-хан хорошо помнит обстоятельства, при которых произошло наше знакомство. Ведь тогда воинство к’Зирдов тоже было неисчислимо и также считалось непобедимым. А чем все закончилось? – Он замолчал и, печально поморщившись, добавил: – К сожалению, сейчас настали другие времена. Мир Людей разобщен, и одним Великим Богам известно, к чему приведет нас расползающаяся по человеческим умам тьма!

– Но Хин Ер Фах все же допускает возможность поражения орд хана Кил Им Паха? – спросил шаман.

– К’Зирды народ трусливый, – пожал плечами Румака, – думается мне, каждый из них в глубине души допускает такую возможность. Недаром перед серьезными битвами колдуньи песочников опаивают своих воинов отваром из колючек коры суховея. Это зелье дурманит их разум, вводя в исступленье, иначе храбрецы дадут деру с поля боя при первых же признаках серьезной опасности.

К вечеру караван достиг границы песков и вступил во владения бескрайней Ратхаш. Несмотря на расстилающееся повсюду безбрежное море раскаленных песков, дышать стало значительно легче, душная пустошь осталась позади. С приближением ночи нестерпимый зной начал спадать, и пустыня вновь наполнилась к’Зирдскими отрядами. Несколько раз движущиеся на изрядном удалении от колонны дозоры возвращались с вестями о приближении каких-то подразделений, и всякий раз караван останавливался. Повозки спешно составлялись в оборонительное кольцо, охрана занимала оборону, а к’Зирдские всадники выстраивались в боевой порядок. В таком положении и дожидались встречи с неизвестными. Когда пришлый отряд оказывался недалеко от зоны досягаемости лучников, тхи-хан высылал к нему гонцов, и некоторое время те сновали туда-сюда. Таким образом военачальники к’Зирдов вели переговоры. Командиры песочников не доверяли друг другу и не желали встречаться лицом к лицу, подозревая собеседника в вероломстве и во всем ожидая ловушки. Достигнув взаимопонимания, чужие отряды уходили, а караван разворачивался в походную колонну и двигался дальше.

К полуночи Хин Ер Фах объявил остановку на ночной отдых, и процессия принялась оборудовать лагерь. К’Зирдские воины расположились на ночлег вокруг стоянки человеческого отряда плотным кольцом, но, несмотря на это, маги принялись наводить морок вокруг закольцованных фургонов.

– Глазу приятно смотреть, как творит искусный мастер! – Сударь Румака подошел к Трэргу, наблюдающему со стороны за магом, плетущим чары морока. – В молодости, пока я сам ходил с караванами, я тоже любил понаблюдать за наведением морока. Размеренные действия мастера, уверенно делающего свою работу под неторопливо зажигающимися звездами, всегда умиротворяли меня.