Рассвет. XX век
Шрифт:
— Бросьте вы! Я занятой человек, мне больше по душе Schnellschach [1], — отмахнулся Герберт. — Предпочту быструю и зрелищную игру, чем часами изнывать при классическом формате. Двадцать минут на партию у игрока.
— Даже не знаю… — изобразив сомнения, протянул я, чтобы подразнить его.
— Не издевайтесь надо мной, вы, мучитель! Неужели вы против идеи помочь друг другу?
Герберт изобразил проникновенную серьёзность, преувеличенно нахмурив брови. Это выражение и заставило меня вспомнить о другом лице, которое часто мелькало в газетах… Сходство нельзя
— Если речь о том, чтобы выручить товарища из беды, то я только за, — хмыкнул я. — Спасу вас, так и быть.
Герберт с облегчением выдохнул. Его волновало состояние Ласкера, он полагал, что нечего гроссмейстеру засиживаться в затворниках. Моё же участие обеспечивало Ласкеру возвращение в строй; перспектива реванша его воодушевила.
— Великолепно! Куда выслать приглашение, герр Кляйн?
Я назвал адрес, попутно спросив у Герберта номер его телефона. Если он и удивился моему интересу, то виду не подал, хотя заметил:
— Я редко бываю в квартире. Вечно в разъездах.
Мы утрясли детали. Эмануил Ласкер откланялся, и за ним ушла значительная часть толпы. Наиболее смелые из оставшихся рискнули пожать мне руку, после чего Герберт прогнал их вниз — мол, матч закончился, так чего вы тут забыли? Избытком вежливости он не страдал, хотя со мной вёл себя любезно. Вряд ли его пугала моя комплекция — скорее, после первоначального интереса я пробудил в нём уважение.
У лестницы осталась отираться парочка сомнительных личностей. Они благоразумно не приближались к нам, но один что-то бешено строчил в своём блокноте, периодически поглядывая на меня.
— Акулы пера почуяли сенсацию, — засмеялся Герберт. — Вам сложно будет от них отцепиться, они жаждут крови.
— А что, если я хочу дать интервью?
— Вы не походите на того, кто гонится за славой. Иначе вы бы явились в кафе, чтобы схватиться с Ласкером. Мне же пришлось силком затаскивать вас сюда. К слову…
Он слегка склонил голову.
— Позвольте попросить у вас прощения. Ваше присутствие тут — моя прихоть, рождённая желанием немного посмеяться. Поверьте, вы рядом с шахматной доской — уморительное зрелище! Но я вас недооценил, за что справедливо и поплатился. Будет мне уроком не судить людей по внешности. А вы готовьтесь к новому вызову. Капабланку в соперники вам не обещаю, но на новый турнир прибудет множество молодых дарований. Да и Ласкер задаст вам жару, вы больше не застанете его врасплох.
Говорил Герберт вполне искренне. Для сумасбродного богача, который ради собственного развлечения тащит первого встречного на тщательно спланированное событие, он был неплохим человеком.
— Мне не даёт покоя один момент, — сказал я. — Очень вы мне кое-кого напоминаете. Вы, случаем, не приходитесь родственнику Карлу Бошу?
Герберт расхохотался.
— Вот как, вот оно что! Пока я наивно полагал, что охочусь на легковерного простака, вы сами расставляли на меня силки! И я угодил в них!
Слегка успокоившись, он
— Я племянник Карла Боша, председателя правления компании BASF [2], которая любезно обеспечивала фронт взрывчаткой и отравляющими веществами на протяжении войны. Между прочим, и сам работаю там, хотя завистники утверждают, что исключительно из-за протекции дяди. Хотите выразить мне благодарность? Или пристукнуть, как пособника величайшего преступления в истории человечества?
— Прежде всего, я хотел бы встретиться с ним. У меня есть парочка идей, которая подстегнула бы химическую промышленность.
Герберт насупился и задумчиво пристукнул тростью по выложенному плиткой полу. Вся весёлость улетучилась из него, в глазах появился холодный блеск.
— Что ж, не вы первый… Поверьте, меня вечно донимают горе-изобретатели, свято уверенные, что я обеспечу им билет в лучшую жизнь, так как якобы могу повлиять на решения дяди. Беда в том, что я знаю: лучшие химики страны уже работают на нас… или на наших прямых конкурентов. И никого со столь приметной фигурой среди последних я не припоминаю. — Он красноречиво смерил меня взглядом.
Я принял негласный вызов:
— Я самоучка. Но кое-что о синтетическом топливе мне известно. Полагаю, я смогу поспособствовать оптимизации процедуры сжижения угля. Если перейти от процесса Бергиуса—Пьера к более совершенному синтезу алканов через промежуточный метанол, то конечная эффективность вас поразит. Хотя я предпочёл бы сразу перемахнуть через несколько ступеней, но для этого не получится обойтись модернизацией существующих заводов…
— Грандиозные у вас планы, герр Кляйн, — сказал Герберт, слегка изменив позу. Он явно насторожился. — Хотел бы я знать, от кого вы услышали, что наша фирма… заинтересована в процессе Бергиуса.
Насчёт заинтересованности я достоверно не знал, однако на текущей стадии развития цивилизации наиболее естественно было бы использовать этот метод. Может, чуть улучшенную версию Фишера—Тропша. Варианты названий могли отличаться от тех, которым меня обучали, но я сделал ставку на то, что эта Земля — полная копия моей из прошлого. Историю седой древности наставники из Института не преподавали, а вот различные способы продвинуть прогресс на том или ином этапе развития человечества — сколько угодно.
Моя осведомлённость Герберту не понравилась, хоть и была обычной догадкой.
Я пожал плечами.
— Понятия не имею, о чём вы. Так, к слову пришлось. В чём-то подозреваете меня?
— Нет… пожалуй, нет, — уже спокойнее произнёс Герберт. — В конце концов, это я выбрал заговорить с вами, а не наоборот. И вы победили Ласкера! Ещё никто из тех, кто пытался подобраться к дяде, не выигрывал у бывшего вельтмейстера, чтобы привлечь моё внимание.
Хватка на его трости ослабла.
— Вот как мы поступим, герр Кляйн. Вы согласились помочь мне с новым чемпионатом. С моей стороны будет грубостью отказать вам в вашей просьбе. Если вы займёте хотя бы второе место, я непременно свяжусь с дядей и организую вашу встречу. До тех пор все мои мысли будут о шахматах.