Рассвет

Форд Ша

Ему было больно думать об утратах, но он знал, что толку от этого нет.

«То были лишь вещи, — напомнил он себе. — У тебя все еще есть самое важное».

— Куда мы пойдем?

— Кухни. Мы долго не будем приземляться, и я не хочу слушать урчание твоего желудка до Средин. А если по нам попадут, потому что я не услышу чары за урчанием? — Килэй оторвала взгляд от шнурков. — Уверена, потом ты будешь жалеть из-за падения.

— А я не уверен, — сказал он, и она улыбнулась.

Спорить смысла не

было.

Они незаметно проникли в большую столовую бухты. Вечернее небо затмил шторм, притупил свет из окна с видом на воду, и лодочки спешили к пристани.

К счастью, на столе ждала да.

К несчастью, стол уже был занят.

— Привет, привет! Присоединяйтесь, — завопил дядя Мартин во главе стола. Он улыбался, на усах повисло много крошек. В руках он держал воющий сверток.

Килэй двигалась так быстро, что Каэл едва увидел: она стояла рядом с ним, а потом забрала ребенка из рук дяди Мартина.

— Приветик, — прошептала она, улыбаясь малышу. — Надеюсь, ты не мучил бедного дядю.

— Он воет, как только проснется, не прерываясь. Но стоит его взять женщине, — он ударил кулаком по ладони, — тишина. Он хихикает и улыбается. Я знаю, что ты задумал, — строго сказал он, когда большие голубые глаза Данте появились над плечом Килэй. — Радуйся, пока можешь, злодей. Через пару лет рыдания тебе с дамами не помогут. И ты будешь таким же, как мы.

Пока Килэй нянчилась с Данте, дядя Мартин принялся запихивать кучу печенья в рот. Каэл заполнил карманы сыром и сушеным мясом. Он сунул в себя две горсти еды, схватил хлеб в путь.

Он пошел к Килэй, чтобы сообщить, что собрался, а она вдруг охнула:

— Что это у тебя? — она разжала кулачок Данте и вытащила золотую сережку, недовольно цокая, хоть и с добрым оттенком. — Думаю, тебе нужно объясниться, кроха. Чье это?

Дядя Мартин поднял голову и нахмурился.

— Наверное, Клейри. Она недавно приплыла с Джонатаном. Он уплыл с Лисандром, а она осталась здесь. И хорошо. Не знаю, что бы я делал с крохой без нее.

— Где Аэрилин? — спросил Каэл.

Вопрос был неправильным.

Печенье дяди Мартина упало на стол. Оно покатилось между тарелок, рухнуло на пол, и Каэл увидел, что это не простое печенье, а имбирное и с сахаром сверху — любимое у дяди Мартина.

Он сорвался бы только из-за катастрофы.

— Если бы я знал! — завопил дядя Мартин. — Все дети бросили меня, разлетелись с ветром в стороны. Мой сын спорит с торговцами в замке канцлера, мой племянник уплыл спасать один из своих кораблей. И я не знаю, как они общаются, потому что этот глупый мальчик с перьями…

— Вечерокрыл.

— …не залетал уже вечность. Элена может быть где-то здесь, но мне ее не найти! — дядя Мартин со стоном опустил голову. — О, но стало хуже. Стало немного хуже.

— Как? — осторожно сказал Каэл.

Дядя

Мартин застонал и покачал головой. Он заговорил, и голос был близок к слезам:

— Хоть остальные и уходили, я думал, что Аэрилин всегда будет тут. «Она меня не бросит», — говорил я себе. Но прошло два утра после того, как все разлетелись, и моя любимица убежала ночью, явно в Великий лес! У старика не выдержит сердце, обещаю, если вставать каждый день и бродить по пустому дому!

Килэй посмотрела на засыпающего Данте.

— Это не похоже на Аэрилин. Она не назвала причину?

— О, какой-то бред про спасение морей, — буркнул он, рассеянно раздавливая печенье на скатерти. — Она все записала, я не помню подробности. Она всегда говорила загадками, и это ее единственный недостаток.

Килэй сжала губы в тревоги, Каэл ощущал это.

— Мы можем посмотреть письмо?

— Я его сжег.

— О, что же такое!

— Я вспыльчив, — возразил дядя Мартин. — Я прочел письмо и не смог бы прочесть его снова. Так что я бросил его…

— Мистер Мартин!

Они вздрогнули от возмущенного вопля. Пухлая женщина с румяными щеками вырвалась из кухни. Ее привычный фартук сменили тонкий плащ и широкая шляпа поверх волос в пучке. С ее руки свисала маленькая корзинка, и она взмахнула ею на дядю Мартина, как мечом.

— Перестаньте втирать еду в ткань! Там и без того хватает пятен… — она замолкла и посмотрела на крошки. — Это печенье?

Дядя Мартин расправил плечи.

— И что, если это так, Бимпли?

— Вам нельзя сладкое, мистер Мартин. Это плохо для… ладно. Не сегодня, — миссис Бимпли поправила шляпу и прошла к двери.

Дядя Мартин чуть не уронил стул, спеша встать.

— Куда ты?

— Ухожу!

— Что? — он словно не слышал никогда это слово.

Миссис Бимпли развернулась на пороге.

— Да, ухожу. Гарольд пообещал взять меня в плавание. Мы наловим рыбы и устроим пикник на борту.

— Гарольд? Кузнец? — лепетал дядя Мартин. — Но… как же готовка?

— На кухне великанша, мистер Мартин. Великанша. Она справится. Я вернусь поздно. Хорошего всем дня, — добавила она с реверансом и вышла за дверь.

Дядя Мартин смотрел ей вслед с таким видом, будто его ударили по штанам.

— Все разваливается, точно. Моя жизнь рушится перед глазами, — застонал он и рухнул на стул.

Килэй похлопал его по плечу.

— Веселее, Мартин. Все наладится. А пока ты побудешь с малышом.

Данте смог уснуть в шуме. Килэй нежно опустила его на руки дяди Мартина, серьгу Клейри оставила рядом с ним на столе.

— Да, ты права, — прошептал дядя Мартин, улыбаясь малышу. — Все наладится, да?

Килэй отошла, потянула Каэла за руку. Он пошел за ней за дверь, оглянулся в последний раз… и понял.