Рассвет

Форд Ша

«Как это сделать?».

— Представляй в голове все, что помнишь. Я смогу это увидеть… Это, кхм, магия.

Глаза Руа расширились.

«Это мне не навредит?».

— Нет, обещаю.

Через миг Руа выдохнул на него жаркий воздух.

«Хорошо. Я буду думать об истории…»

Видение ожило перед глазами Каэла: смутное изображение группы лесных детей. Они были полуголыми, жались в черной тени. Их рты были открыты, они смотрели на него с ужасом в глазах.

Тень подвинулась, и рычание заставило его посмотреть ниже. Стая волков стояла между Каэлом и детьми. Они

скалились, мех торчал на спинах. Их глаза убийственно сияли.

Красная лапа поднялась над волками и детьми, тень стала темнее. Волки зарычали громче, дети зарыдали.

— Стой!

Он знал раньше, чем Руа повернул голову, что заговорила Килэй. Ее волосы были растрепаны. Грязь покрывала ее плоть там, где не было грубых шкур зверей. На ее бедре был меч, но не Предвестник. Каэл не успел разглядеть меч, Килэй развернулась.

Руа посмотрел на ее глаза, и шок Каэла чуть не выгнал его из видения: они не были зелеными, на их месте были драконьи глаза, черные узкие зрачки в желтом огне.

— Я знаю, зачем ты здесь, дракон. Ты пришел наказать этого человека за нарушение нашего договора, — черные зрачки расширились, посмотрев на волков. — Уничтожь нас, если должен. Но, прошу… пощади этих существ и их малышей.

Гром ответа Руа прижал волчьи уши и заставил детей завыть. Но Килэй не дрогнула.

Ее глаза закрылись.

— Прошу, послушай… он не послушает, — вдруг зарычала она. Ее глаза открылись и стали человеческими, синими, как замерзшее море. Ее ладонь сжала рукоять меча. — Ты не слушаешь, дракон. Я объясню так, как ты понимаешь: навредишь моей стае, я отправлю твою душу в мир иной.

Она вырвала меч: толстое оружие с пылающим белым лезвием. Видение — и лес — задрожали, Руа отпрянул. Он смотрел на меч, лезвие словно бушевало в оковах оболочки. Яростный жар делал его почти… жидким.

Килэй взмахнула мечом, и белый огонь вырвался из него. Руа зажмурился от яркости. Каэл услышал стук. Когда глаза Руа открылись, он увидел дерево на боку, лезвие прожгло сотни лет колец, и Килэй направляла теперь меч на него.

Пот лился с ее лба к подбородку. От жара меча пылали щеки, но она не убирала его.

— Оставь нас, или я ударю по твоему горлу.

Голос Руа загудел. Его лапа опустилась на землю между ними. Килэй взмахнула мечом, раскаленная жидкость слетела с него на камень под ней.

— Хорошо, дракон. Ты выбрал смерть… нет! — ее тело содрогнулось. Ее глаза зажмурились и открылись желтыми. — Он убьет малышей раньше, чем ты успеешь его убить. Дай поговорить с ним. Зачем ты хочешь навредить нам? — она посмотрела на Руа. — Почему хочешь навредить любимым?

Она держала меч, хмурясь, а Руа что-то заворчал под нос.

— Мой спутник был пылким. Его возмущение часто сотрясало Родину, но ему хватало сил вынести это. Наша дочь не так сильна, — прошептала Килэй. — Ей нужна твоя сила, дракон. Ей нужно твое спокойствие. Это… сложно, понимаю. И даже я пала жертвой слепящей силы валтаса. Но ты должен нести ее гнев мудро, как я часто делала для Дорчи.

Руа надавил на землю, зарычав в ответ.

Плечи Килэй поднялись и опустились.

— Сделанное со мной не отменить. Мы с человеком

едины… ее боль — моя боль. Хоть моя дочь злится на людей, вряд ли она желает мне вреда.

Руа посмотрел на волков. Он сосредоточился на их глотках.

— Послушай… — моргнула Килэй, и ее глаза стали синими. Она убрала меч в ножны, и ее ладони сжали пояс. Она медленно расстегнула его. — Мне жаль. Я нарушила договор, дракон. Я думала, если буду сильнее, то спасу сестру. Но когда я проснулась, мир, что я знала, пропал. Дрэга пропали. Все другие летуны пропали. Я не знаю, где найти их. Я ничего не могу сделать с магами короля. Моя история заканчивается. И если ты должен что-то забрать…

Она покачала головой. Глаза дракона вернулись и расширились.

— Нет, человек… не твоя реликвия… — синий вернулся. — Я должна. Он хочет плату… но это все, что у тебя есть от твоего народа… мой народ потерян… нет…

Ее глаза так быстро меняли цвет, что было не ясно, кто говорит. Она зажмурилась. Руки Килэй застыли на поясе, она отшатнулась. Руа смотрел на ее лицо.

Когда ее глаза открылись, они уже не были синими или желтыми — они были огненно-зелеными. Она опустилась на колени, словно устала. Она с трудом держалась в сознании.

— Не потерян, — прошептала она, посмотрев на волков. — Мой народ просто изменился. Я нашла новый дом, новое гнездо. Они дали мне все в жизни, что я считала потерянным. Вот, дракон, — она оттолкнула меч к Руа, ее тело сжалось у земли. — Бери реликвию, если хочешь, в оплату за то, что я сделала. Без этой силы… и без дрэга… драконы больше не должны… бояться.

Каэл отпустил.

Он знал, что будет дальше: Килэй проснется от слов Пустого клыка, и тот скажет, что она совершила подвиг для волков. Сокровищем был меч, что она отдала им, огонь, которого боялась Его-Дорча, а Риона звала его реликвией. Но это была не просто реликвия…

Это был меч сэра Горигана.

ГЛАВА 37

Валтас

Руа стал красным пятном, когда Каэл все понял.

— Рассвет, — прошептал он, не смея поверить. — Меч, что она отдала, — это Рассвет, да?

«Да, великий огонь половинных оказался в моих когтях. Честная плата, как я думал, — нос Руа раскалился, он хмурился. — Но потом у нас вдруг забрали Дорчу, и мы начали думать, что плата не честная. Когда его половинчатое тело прилетело на Родину, и его сила была испорчена человеческой душой, мы поняли, что это все обман. Твоя-Каэл соврала нам: половинные пережили падение, и они начали снова воровать наши души. Моя-Руа хотела им смерти, — продолжил он. Пока он говорил, нос его начал остывать. — Но я знал, что это лишь начнет новую войну. Я говорил ей, что они живут мало, что им просто нужно напомнить. Я забрал ярость Моей-Руа, удерживал вдали от нее, чтобы она не видела то, что видел я. Хотя, признаю, я не всегда мудро его хранил, — добавил он, склонив голову. — Я не дал Моей-Руа разорвать грудь Твоей-Каэл. И тут можно улыбаться, человек».