Рассветный шквал
Шрифт:
Я протянул руку и, не дотрагиваясь, раскрыл ладонь. Приблизил пальцы к сумке, прислушиваясь к ощущениям. Магии не было. Заряженный амулет отзывается легким покалыванием в кончиках пальцев. Щиплет словно утренний морозец. Здесь же ничего подобного. Мешок мешком.
– Ничего не слышу. Что за сила?
– Древняя и очень злая. – Ответ телохранителя поразил меня еще больше.
– Это как-то связано с колдовством?
– Откуда мне знать? Я не филид, я воин. Но теперь я понимаю, он лежит здесь неспроста.
– Эта сила убила его? – Оказывается,
– Не думаю. – Этлен старался придать голосу уверенность, но у него выходило с трудом.
– Может, посмотреть? – рискнул предложить я, раз на меня не действует скрытая аура таящегося в сумке предмета.
Перворожденные переглянулись. Нежелание тревожить прах тысячелетие назад погибшего соплеменника и страх перед неведомым заставляли их колебаться. Что ж, их право. Если откажутся, настаивать не буду.
– Посмотри, – выдохнул Этлен. – Посмотри. Иначе я перестану себя уважать. Это же надо, испугаться, как малолетка...
– Хорошо. Ты сказал.
Осторожно-осторожно я потянул край холстины на себя. Сумка не поддавалась. Скорее всего, присыпавшая ее земля за долгие годы ссохлась, приобретя твердость камня.
– Ножом, – подсказал сид.
Лезвие моего ножа без труда взрезало древнюю ткань. Что же кроется внутри?
Корень?
В первый момент я не поверил своим глазам. Быть того не может. Обычный корень. Каких в каждом лесу без счету. Или все же не обычный? Мои пальцы, прикоснувшиеся к нему, ощутили легкое тепло, исходящее от корявой деревяшки. Словно в глубине ее тлел огонек. Такого, конечно, не могло быть. Дерево не сталь, но все едино остынет в подземелье...
Вот и вся находка. Корень лежал у меня на ладони, освещаемый багровыми отблесками пламени. Не больше двух ладоней в длину, толщиной с мое запястье. Слегка изогнутый – по форме уродливой ноги. Таких ног нет ни у людей, ни у перворожденных. Ближе всего к лапе медведя и клыкана.
– М’акэн? – удивленно протянула сида. – Корень?
– И ты ничего не чувствуешь? – заинтересованно глянул Этлен.
– Ничего. – Я не кривил душой. – Только слабое тепло.
– Видно, очень мы разные, – покачал головой телохранитель.
– Думаю, он хотел его уничтожить, – проговорила Мак Кехта.
– Зачем для этого.... – Я хотел сказать, что полный идиот стал тащить бы обычную деревяшку через пустошь, ведь тысячу лет назад не было людей и на приисках никто не работал, вместо того чтобы швырнуть ее в костер прямо там, где нашел.
– Да, феанни. – Этлен кивнул. – Он нес его на Большой Совет. В Уэсэл-Клох-Балэ.
Красивое название – Стены Благородного Камня. Должно быть, какое-то сидское святилище.
– Мы должны... – начала было Мак Кехта, но телохранитель прервал ее:
– Каким образом? Я не возьму это в руки. И тебе, феанни, не позволю. Я с тобой, чтобы охранять, а не подвергать риску.
– Но мы не можем...
– Разговор исчерпан, феанни. Пролежал же он здесь до сих пор.
– А ты не думаешь, что войны, смерти и горе терзают
Ого, вот она как поворачивает. Оказывается, решить все проблемы проще простого. Уничтожь этот почерневший от времени и сырости кусок дерева, и на всем материке воцарятся мир и согласие. Люди и сиды начнут брататься и водить веселые хороводы вокруг беллен-тейдовского столба...
– Феанни, – устало проговорил Этлен. – Эохо Бекх был военным вождем еще в Б’энехт Ольен, я же тебе рассказывал... Войны и смерть принес в наш мир не этот корешок, пусть даже он и обладает скрытой мощью...
– Но если он сможет их унести?
Вот тут крыть нечем. Как ни верти, а Мак Кехта права. Правда, слишком много непонятного в этой истории. Где погибший филид – жрец по-нашему – добыл такой артефакт, от которого шарахается бесстрашный воин, видавший столько раз смерть, сколько я видел восход солнца? Куда его тащил? На Большой Совет ли, в этот, как его там, Уэсэл-Клох?.. Или думал воспользоваться сам заключенной в нем Силой? Почему был один? Можно ли его вообще уничтожить? И что для этого предстоит сделать?
Но если есть хотя бы малая надежда на то, что с помощью этого невзрачного корешка можно избыть из нашего мира ненависть, убийства, злобу и жестокость, я готов тащить его хоть в Северную Пустошь и дальше в мир белого безмолвия, хоть за горы Крыша Мира и в жаркий ад начинающихся за ними джунглей.
Перед моим взором чередой прошли обезображенное кровоподтеками лицо Лох Белаха и скорбно опущенные уголки губ Сотника, захлебывающийся кровью Жихарь и удивленное выражение глаз Коннада, ощутившего смертоносную стрелу под лопаткой.
– Я могу... – Голос сорвался, пришлось откашляться и продолжить: – Я могу нести его. Если нужно...
– Ты хочешь?! – поразился Этлен.
Куда девалась его обычная проницательность? Да, я сделал выбор.
– За последние полгода умерло слишком много людей... да и перворожденных тоже, которых я бы предпочитал видеть живыми. Я устал от смертей.
Мак Кехта вначале фыркнула – еще бы, по ее мнению, я смертей-то и не видел по-настоящему. Потом быстро надела на себя маску бесстрастности. Пусть. Это ее идея – унести корень. Конечно, высокородной сиде не очень-то понравится в очередной раз принимать услугу от «салэх», но придется потерпеть, если хочет изменить мир к лучшему.
Она стерпела. Ничего не сказала. Ничем не выказала неудовольствия. Только отвела глаза и пожала плечами. Мол, назвался груздем – полезай в короб.
А Этлен совершил поступок, которого я никак не ожидал от сида. Наверное, слишком долго вбивали в наши головы понятия, кто здесь господа, а кто – рабы. Старик молча вынул из ножен меч и отсалютовал мне, подняв крестовину до уровня глаз. И так же молча вернул клинок на место. Но в его взгляде я прочел: отныне мы равны, и мое слово будет иметь для него такое же значение, как и собственное.