Рассветный шквал

Русанов Владислав Адольфович

К слову сказать, картой он меня снабдил, как и обещался. Тоненьким обугленным сучком нарисовал на обрывке бересты. Попытался давать пояснения, но вскоре бросил – как ни крути, а пользовались мы разными названиями. Да и география со времени его похода на север, думается мне, изменилась здорово. На диких землях возникли государства людей – Трегетрен, Ард’э’Клуэн и Повесье. Тысячу лет назад их, понятное дело, не было и в помине. Как не было и моей родины – Приозерной империи, славной своими учеными и воинами, ремесленниками и жрецами-чародеями. Вместо пустошей раскинулись пастбища, на месте сведенных под корень чащоб возникли нивы и пажити. Встали на берегах

рек и пересечениях торговых караванных троп большие и маленькие города. Выросли поселки рудокопов, углежогов, лесорубов и трапперов.

Но я догадался, куда нам следует направляться. На самом севере великого Озера, озера-моря, неподалеку от места истечения Отца Рек есть целая куча островов. Видно, затонул, канул на дно длинный отрог Восходного кряжа, стоящего неподалеку. Одни едва заметные – скорее хитро припрятанные отмели да подводные лбы. Другие – обширные, с обрывистыми берегами и темными шапками густых лесов. Их узкие заливы-шхеры и мрачные прибрежные пещеры вот уж две с гаком сотни лет служат укрытием разного рода преступников – пиратов, контрабандистов, работорговцев. Не единожды, не дважды, а добрый десяток раз императоры, едва унаследовав престол, давали клятву извести бандитские гнезда. И тогда взбивали тугую гладь озерной воды двойные и тройные ряды весел вдоль бортов дромонов, хищно выли боевые крученые трубы, трепетали на ветру значки и вымпелы. Только всяко впустую пропадали добрые начинания власть имущих. Немерено-несчитано число островов, извилисты и узки каналы между ними – не каждый имперский корабль проскочит.

А то бывало и так – сунется отчаянный капитан в погоне за улепетывающими пиратскими лодчонками в такой проход, да и посадит обитое бронзовыми пластинами брюхо дромона на подводный камень, коварно спрятавшийся на самом фарватере.

Конечно, и победы регулярной армии случались. Особенно если Святейший синклит выделял в помощь грубой стали несколько жрецов четвертого-пятого уровня. Выжигали порой разбойничьи гнездовья, топили узкие, низко сидящие в воде челны, в назидание прочим рубили головы на площадях столичного Соль-Эльрина, а пиратское имущество реквизировали в пользу государственной казны и Храма. Притихали озерные грабители. Но проходил десяток, а то и поменьше лет, и возникали вольные ватаги снова. В конце концов еще дедушка нынешнего императора, да живет он вечно, осознал бесполезность борьбы, плюнул и сандалией растер. Это как с крысами: трави, капканы ставь, норы заливай – не выведешь под корень. Вон, даже магия не помогает.

С тех пор с пиратами боролись на открытой воде. При попытке ограбить купеческий караван могли подловить и намять бока изрядно, но в шхеры не совались – себе дороже. На контрабандистов и работорговцев вообще махнули рукой. Плодитесь и размножайтесь, дескать. Борьбу с ними взяли на себя наши северные соседи – речные ястребы Ард’э’Клуэна. Их остроносые, подвижные лодьи справлялись там, где отступали громоздкие, богато изукрашенные, отлично оснащенные корабли.

Так вот, путь наш лежал, если основываться на карте Болга, к самому большому острову, лежащему в центре архипелага. Там, по его словам, и размещалось некогда главное капище жрецов народа фир-болг. Подробности, такие как расположение залива, направление тропы, примерное месторасположение алтаря, Болг указал. Другое дело, сохранились ли запечатленные в его памяти приметы? С этим придется разбираться на месте. Если, конечно же, мы доберемся до цели похода.

Попытке тролля войти в отряд решительно воспротивился Сотник. С его доводами и я согласился. Как не согласиться?

Зачем нам в спутниках серое огромное чудовище? Селян пугать? Так это без надобности. А крупную шайку головорезов-разбойничков, или отряд воинов любого талуна ардэклуэнского, или барона трегетренского вид Болга не остановит. Я бы больше сказал: привлечет совершенно ненужное внимание. В этом пригорянин был прав. Я согласился с ним, да и тролль не возражал.

Помахал короткопалой лапой напоследок, и все.

Долгие проводы – лишние слезы.

Вторая беда заключалась в Мак Кехте. Даже не в ней самой, а в ее желании во что бы то ни стало отправиться вместе с нами. Слишком уж отличалась воинственная сида от любой женщины северных королевств. Заостренные уши, высокая переносица – почти вровень со лбом, раскосые глаза, золотистый цвет волос. Внешность, которой перворожденные гордились, как еще одним доказательством своего превосходства над низшими существами – людьми, могла сыграть злую шутку. Да просто вызвать нездоровое любопытство. Не говоря уже о весьма дурной славе, вызванной отрядом под ее предводительством. Страшно представить, что кто-либо узнает в нашей спутнице ту самую Мак Кехту.

Но голос здравого смысла не пробивался к рассудку феанни.

Она улыбнулась загадочно, смерила нас взглядом, аж искрящимся от холода, и произнесла, что она, дескать, хочет убедиться, не соврало ли мерзкое, волосатое чудовище, рассказывая о значении М’акэн Н’арт, и не напортачат ли два «амэд’эх агэс дал салэх» (глупых и невежественных человека), возвращая артефакт на законное место. А узнает ее кто-нибудь, не узнает – вообще не наших умов дело.

Спорить после этого сразу как-то расхотелось. Не в силах остановиться, я еще попытался что-то доказывать, объяснять, что идти должны мы с Сотником, и только вдвоем, но безуспешно. Гордую ярлессу не переубедишь.

Как, впрочем, и Гелку.

Девка тоже упрямо заявила, что скорее помрет, чем бросит меня на произвол судьбы. Что без нее мы вскорости завшивеем, обносимся, оборвемся, наподобие нищих побирушек, заболеем несварением желудка и помрем от самой первой встреченной заразы. Кто прореху на штанах залатает? А пуговицу кто пришьет? Ровно мы дети маленькие и вчера от мамкиного подола отцепились.

Сотник лишь головой качал – слов не осталось.

Я, опять-таки, пробовал уговорить Гелку остаться в любой встреченной фактории, где народ подберется честный и незлобливый, да куда там!

Так и сказала, что удерет и сама-одинешенька следом за нами пробираться будет.

Вот и поспорь с такими! Вот и поубеждай!

Да и то, сказать честно, привык я к Гелке, как к родной дочери. Разлучимся – первый тосковать начну. Так что пускай идет, махнул я рукой. Если и будет обузой, то не такой уж и великой. Как-нибудь справимся. Ну, не в порошнике к озеру доберемся, а к началу лютого. Велика ли разница? Мне так никакой...

За спорами-разговорами день пролетел незаметно. Ноги сами отшагали по лесу лиги эдак четыре, и перед сумерками мы выбрались на берег Аен Махи.

Выбраться выбрались, а как будем переправляться, не подумали.

Река широкая, глубокая, течением могучая. Вплавь ее не возьмешь. Может, Сотник сам бы и справился – все же воин не из последних. Хотя нет. Он-то из Пригорья. Там реки такие, что собака перепрыгнет. Негде ему было плавать научиться.

Он так и сказал. И предложил идти по берегу на юг. Глядишь, и найдем что-нибудь для переправы подходящее. Несколько бревен сухих, например. Чтоб в плот их увязать. Или выйдем к поселку людскому да лодочку попросим на время.